 |
06.11.14
Рассказ. Мурреман
Александр Андреев
г.Воронеж
Он плыл, все тяжелее перебирая всеми своими конечностями, чувствуя усталость во всем теле, и прежде всего – в шее, которой приходилось постоянно держать над водой голову. Не раз и не два он ронял голову в воду, но тут же с фырканьем вновь поднимал ее, не желая ощущать внутри себя противную воду, мешающую дышать…
Помнил, как его несли по скрипучим доскам, под которыми плескалась вода, завернутого в старую пыльную ткань; затем почувствовал, что куда-то падает - или летит? - но ткань в полете развернулась, и он увидел, как к нему стремительно приближается блестящая солнечными искрами поверхность воды. Всплеск, погружение в серо-зеленую жидкость, и затем - быстрый подъем. Густая шерстка, не успевшая еще намокнуть, вытолкнула его на поверхность. Никто не учил его плавать, но тонкие лапки с розовыми подушечками сами заработали, двигая тело вперед...
Плыл, и в глазах его, блестящих, темных и выпуклых, отражались разные вещи: нависшие над водой ветки с длинными листьями, голубое с белыми пятнами небо, по которому то и дело проносились темные черточки птиц. Он ничего не имел против того, чтобы находиться в воде - в такую жару она приятно охлаждала все тело, - если бы только можно было при этом опереться на что-нибудь, чтобы отдохнуть, отдышаться, расслабить шею - но опоры не было; круглые зеленые скользкие листья, на которые он пытался выбраться, тут же рвались и тонули, и приходилось плыть дальше - туда, откуда его принесли, он запомнил направление - где виднелось высокое дерево с белым стволом и мелкими зелеными листьями, где раньше было хорошо, и откуда его принесли чьи-то Руки.
Он помнил их. Несколько раз до этого они брали его, вертели, поглаживали, но в то же время он чувствовал, что для них - точнее, для их обладателя - он безразличен. Его трогали без злобы, но и без радости, словно какую-то вещь. Все его братья и сестры тоже ощущали это, с тревогой пытаясь отодвинуться подальше, и зовя на помощь мать, которая была тут же. Руки трогали и ее, но в отличие от них, ей эти прикосновения нравились, и она с удовольствием подставляла себя под их ласки, не понимая, почему ее дети отстраняются от таких добрых и заботливых рук. Может, они и были такими для нее, но не для них, которые чувствовали лишь не более чем сожаление, словно обладатель Рук не знал, что с ними всеми делать. И после каждого такого прикосновения кто-то из них исчезал, и больше не возвращался.
Он плыл все дальше. Множество различных звуков слышалось вокруг, вблизи и вдали. Самый близкий - слабый плеск воды под его лапками. Слышал и другие звуки, дальние.
Скрип досок под чьими-то шагами, шелест листьев, пронзительные вскрики от пролетающих птиц, лай собак, мощное гудение моторов откуда-то издали и голоса разговаривающих между собой людей.
Одни находились ближе, другие - дальше.
Он не мог понять, о чем они говорили, но скрывающиеся за ними чувства были понятны по интонации: злость, насмешка, веселье, спокойная беседа, а чаще - все это, вместе взятое, доносящееся примерно оттуда, куда он с таким старанием хотел доплыть.
Эти голоса не пугали его. Он чувствовал, что среди них не было того безразличия, смешанного с холодным сожалением, которое всегда приносил с собой обладатель тех самых Рук.
Но эти голоса, хоть и очень громкие, не были угрожающими - скорее умиротворенными.
Они словно призывали друг друга вернуться в какие-то ранее пережитые моменты - неважно, хорошие или плохие - главное, что они оказались пережиты, и для этого им тогда хватило сил, о чем они сейчас с гордостью вспоминали, и эти воспоминания были как-то связаны с водой вокруг них. «Я тоже доплыву, и буду об этом вспоминать», - так или примерно так думал он, из последних остатков сил подплывая к дереву, под которым сидели люди.
Они то и дело ели и пили, выкрикивая что-то воинственное, но при этом нестрашное.
- Полундра, мореманы, живность за бортом! - раздался чей-то возглас, и он почувствовал, что все, собравшиеся под деревом, смотрят на него.
- Эх, до чего дожили - ну и народ пошел: котенка утопить и то не умеют! - осуждающе сказал другой.
- Да уж, бросили - и пусть мучается! - поддержал его третий.
- Суки, а не матросы! - подытожил первый.
Некоторое время все молчали, затем кто-то сказал: - Совсем обессилел, салага, сейчас на корм рыбам пойдет!
- А вот и фиг тебе! Спорим, братва, он своим ходом до самого берега догребет! Я его давно засек, только не понял сперва, что это - может, крыса... - а он уже минут десять в нашу сторону курс держит!
- Не всякий человек так долго продержится - кроме мореманов, конечно! - заметил кто-то еще. - И ваще, мы матросы или где?.. Держись, браток, высылаю спасательную команду!
Громкий плеск воды стал приближаться к нему, и чья-то рука, грубая, но добрая, - он это чувствовал - подхватила, стремительно пронесла его по воздуху и тихо опустила на твердую землю возле дерева с белым стволом.
Последние силы покинули его, и он замер, прижавшись к земле, и из ушей у него потекли струйки воды.
- Да ты не задавил ли его, ставтатьи? - спросил один из прежних голосов. - Что-то он совсем не шевелится!
- Не "ставтатьи", а "товарищ старшина второй статьи"! Не порть компот, салага! Матрос ребе... котенка не обидит! - наставительно ответил спаситель. - Сейчас оживим! - и наклонил над мордочкой животинки порожний стакан.
Крупная капля чего-то жгучего упала на нос, заставив из последних сил недовольно фыркнуть. Всеобщий хохот едва не оглушил его.
- Живой, чертенок! С боевым крещением тебя, в день Военно-морского флота!
- Слухай, хрещатый батько, а як ты його назвав? - спросил кто-то еще.
-Пока никак... Хочешь, Морским Хохлом назову, в честь тебя? - преувеличенно серьезно ответил спаситель. - А ты будешь его салом кормить?
И продолжил:
- Не, братва, раз он так упорно в нашу сторону шел - а моряк моряка чует издалека - быть ему... - Он почувствовал, как ему бесцеремонно подымают хвост. - Точно, ему! - Мореманом!
- А куда же ты его денешь, Моремана своего? Домой, что ли, заберешь? А жена что скажет?
- Ну, домой - это в крайнем случае. Мамка у него должна где-то тут быть. Давайте-ка покличем ее, всеми! Кыс-кыс-кыс! - заорали веселые пьяные голоса, едва не оглушив спасенного, который, словно вторя им, тоже еле слышно пискнул.
И вдруг - стремительный и легкий топот, неслышный для остальных, но хорошо знакомый ему - родная мамина походка! Небольшая серая кошка, словно тень, возникнув ниоткуда, метнулась к котенку, не обращая внимания на людей, схватила его зубами за мокрый загривок,и в три прыжка исчезла на чердаке ближайшего рыбацкого домика, которых много было на этой пристани.
- Вот так, братва! А говорят, чудес не бывает... Это называется "хэппи энд"... Кстати, никто не знает, чей это дом?
- Мой, а в чем дело? - раздался со стороны новый голос, мощный и уверенный, слышный на всю пристань. - Что, он вам помешал? А то, хоть вы и матросы, и ваш сегодня праздник, короче, ВДВ вас не боится! Наш Илья-пророк круче вашего Николы, спорим?
Моряки стали подниматься с земли, выразительно глядя на своего противника - крепкого широкоплечего мужика в майке-тельняшке и с наколкой в виде парашюта на плече. Но спаситель котенка поднял руку:
- Стоп, братва!.. Слышь, десантура, ответь на один вопрос: это твоя кошка сейчас тут была? Да или нет?
- Нет у меня никакой кошки! У соседа есть - серая такая... А что?
- Да так... Сосед не мореман?
- Нет, гражданский.
- Тогда ладно... Да и что с него взять, крысы сухопутной? Пусть кошка эта - его, но котенок, которого она к тебе на чердак утащила, теперь твой... Представляешь - кто-то бросил его в воду, возможно, твой сосед, - а этот зверь характер проявил, не стал концы отдавать, а решил бороться - и выгреб прямо к твоему дому! Короче, Мореман - его погоняло, мы так решили - а ты все-таки десантура, почти моряк, должен понимать!
- Вообще-то, это вы, морячки - почти десантники... - будем считать, свои! - насмешливо ответил хозяин дома. - Мореман, говорите? А что, хорошая кликуха ... для кота... Во всяком случае, кот мне нужен, мыши совсем достали. А кошка эта козырная, любую живность ловит запросто... и котенка обучит, думаю... Вот только не вижу я что-то налитого стакана, пока я не передумал... Ну, за Моремана, и за День Флота, братаны!
Голоса продолжали что- то обсуждать, но теперь они были далеко, и уже не интересовали спасенного. Здесь, на чердаке, было тепло от нагретой солнцем крыши, но главное - сухо. И мама была рядом. Своим горячим шершавым языком она быстро высушила промокшую шерстку котенка, и теперь он лежал, привалившись к ее большому теплому животу, полному молока, и слушал радостное деловитое мурлыканье, исходившее от нее и странно похожее на то слово, которое произносили его спасители: "Мурреман, мурреман, мурреман..." И засыпая, он еще не знал, что это и будет его настоящее имя на всю предстоящую жизнь.
Надежное плечо друга
Источник: газета "Воронежская неделя" N 45 (2186), 06.11.2014г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2014
|
