Для многих ровесников Нины Зябловой ее воспоминания о детстве - живая боль. Для молодых современников - наполненный трагизмом сценарий жизни
Нина Михайловна - родоначальник известной в Воронеже врачебной династии, наставник большого числа медиков. Путь в профессию для нее начинался в стенах Воронежского медицинского института, а трудовая биография - в городке с поэтическим названием Гусь Хрустальный, где настоящим подарком судьбы стала работа под руководством профессора, доктора медицинских наук из Ленинградской военно-медицинской академии Петра Федоровича Галкина. В 35 лет Нина Зяблова стала главным врачом поликлиники N2. Позднее работала главным врачом областной клинической больницы N2. Со временем перешла на преподавательскую работу, которой занята вот уже 35 лет.
Наталья Столповская
У Нины Михайловны - двое сыновей, шестеро внуков. В глазах этой очаровательной женщины - любовь к жизни и бесконечная доброта. Глядя на Нину Зяблову, невозможно даже представить, каким страшным и горьким было ее детство. Из воспоминаний Нины Зябловой:
«Зима 1941 года. Мне пять лет. Папа на фронте. Воюет с 23 июня 1941 года. Призвали из Борисоглебского района, где он находился в командировке. Мы даже не смогли проводить его на фронт. Самые первые картины детства: я уговариваю маму взять меня с собой в магазин, где по карточкам выдают хлеб. На весах взвешивают часть буханки и маленький кусочекдовесок. Я тут же с жадностью съедаю его на морозе. До сих пор с необыкновенной ясностью помню этот вкус хлеба с мороза. Лето 1942 года. Мы живем в Гремячьем. Немцы приближаются к Воронежу. Тревожное ожидание чего-то страшного висит в воздухе. Даже мы - дети - это чувствуем. Мама и бабушки роют бомбоубежище в саду под горой. Их сил хватает только на то, чтобы вырыть узкую траншею, накрыть ее срубленными вишневыми ветками и сверху присыпать землей и травой. Начинаются бомбежки, и мы теперь живем в землянке. На моих ногах ночью почему-то спит соседка - бабушка Мариша. Я помню, как сейчас, мою детскую мечту, чтобы на моих ножках никто не спал. С подружкой Катей тайком решили забраться в дом за куклами, которые остались там одни. Идем по тропинке, и вдруг над нашими головами в небе - немецкий самолет. Его характерный, пронзительный, с завыванием звук много лет снился мне даже и после войны. Летит низко, выследил нас и облил пулеметной очередью. Мы - дети войны - знаем, как себя вести: бросаемся в кусты картошки и прячемся между грядками. Не попал. Остались живы. Немцы на мотоциклах врываются к нам во двор. Ловят кур в огороде, набрасываются на репу. Над дорогой на бреющем полете летит немецкий самолет и расстреливает всех, кто едет по ней. Навстречу фашистам, пытаясь остановить их, идут несколько советских танков. Напротив нашего дома танкисту осколком отрывает голову. Женщины после налета хоронят его тут же в кювете».
"Гремячье становится линией фронта. На правом берегу Дона - немцы, на левом - русские. Рано утром на рассвете конные фашисты с кнутами и нагайками выгоняют нас из бомбоубежищ, не дают даже взять одежду. Нас гонят, как скот, длинной вереницей по пыльной дороге под солнцем. Мама на руках несет братика Славика. Ему один год. Я плачу. Устала и больше идти не могу. Мама умоляет меня: "Если остановишься, немцы затопчут лошадьми или забьют нагайками, как убили остановившегося мальчика. Терпи, иди, как все". Слова мамы меня убеждают, и я иду дальше. Там, куда нас пригнали, мы сооружаем из листьев и травы шалаши. Вокруг - колючая проволока и полицаи. Женщин под конвоем гоняют на уборку урожая. Хозяева урожая теперь - немцы. Зерно они отправляют в Германию. А ты - раб, обязанный работать на нового хозяина, и если возьмешь хоть горсть зерна - тебя пристрелят. Осень 1942 года. Нас перегоняют в концлагерь села Семидесятное, где за колючей проволокой с охранниками содержатся военнопленные советские солдаты. Каждый день по нескольку человек уводят на расстрел. Бабушка Оля умирает. Взрослые говорят о дизентерии. На улице мороз. Мы одеваемся в стужу соломой. Братик Слава тяжело болеет. Распухли суставы. После войны в семилетнем возрасте он умрет от ревмокардита. У меня жар, кашель. Мама говорит: "Воспаление легких". Я в бреду. Мама умоляет охранника отпустить меня вместе с маленькими тяжелобольными детьми в дом местных жителей. В битком набитой хате на сколоченных нарах человек десять мадьяр. Хозяйка - за печкой. Нас с братиком размещают на русской печке и таким образом спасают".
"Январь 1943 года. В селе ожесточенный бой. Сначала артиллерия. Затем с самолета сбрасывают бомбы. Мы все спасаемся в погребе. Темно, холодно, сыро, содрогается земля. И вдруг все стихает. Мама осторожно выходит из погреба в разведку. Возвращается и объявляет всем: "Немцев нет, отступили. Пойдемте спать в хату". Впервые за эти месяцы ощущение покоя и тишины… Стук в окно. В клубах морозного воздуха входят наши разведчики в белых маскхалатах. Слезы радости, и мы никого и ничего не боимся. Возвращаемся в освобожденное от немцев Гремячье".
Источник: газета "Коммуна" N 51 (26267), 11.04.2014г.
Источник: Газета "Коммуна"