Заметки литературного критика | «Поэма неожиданностей» – так однажды назвал "Василия Теркина" земляк воронежцев, профессор Анатолий Абрамов, известный исследователь лирики и эпоса Великой Отечественной войны
Виктор Акаткин,
В любом боевом эпизоде, обрисованном с живописной детальностью, у Твардовского всегда просвечивает душа человека, его биография и характер, его думы и ожидания, слышится его голос, ощущается его живое присутствие. И это компенсирует необязательность всяких уточняющих указаний: где, кто, когда, на каком участке фронта, под чьим командованием, сколько было танков и самолетов, какой город сдали или взяли и т.д. Что бы ни происходило - от малого до великого - на переднем плане у него всегда человек, готовый ко всему.
Заняла война полсвета, Стон стоит второе лето. Опоясал фронт страну. Где-то Ладога... А где-то Дон - и то же на Дону. Где-то лошади в упряжке В скалах зубы бьют об лед... Где-то яблоня цветет, И моряк в одной тельняшке Тащит степью пулемет...
Там с открытых и закрытых Огневых - кому забыть! - Было бито, бито, бито, И, казалось, что там бить? Там в щебенку каждый камень, В щепку каждое бревно. Называлось там Борками Место черное одно.
И подумать вдруг, что кто-то Здесь родился, жил, работал, Кто сегодня на войне. Где ты, где ты, мальчик босый, Деревенский пастушок, Что по этим дымным росам, Что по этим кочкам шел?
На склоне жизни, четверть века спустя после завершения поэмы "Василий Теркин", Твардовский записывает в рабочей тетради: "Поистине книга необычная, беспрецедентная в литературе отечественной и, пожалуй, мировой, хотя последней до нее дела нет сегодня". Редкий случай, когда собственное творческое детище через много-много лет так бы потрясло автора: "На "Теркине", как говорится, обревелся: много раз вставал из-за стола, чтобы не разрыдаться". Вспомним, как читал эту поэму (храня под подушкой) Иван Бунин, в восхищении назвав ее "поистине редкой книгой". Кажется только, что "до нее дела нет сегодня" не только в литературе мировой, но и в отечественной. Пять лет назад, к 65-летию Победы, из этой "поистине редкой книги" не прозвучало ни строчки. Не попала поэма и в школьный список из 100 лучших произведений русской литературы, а ведь она согревала сердца наших отцов и дедов, чем так дорожил Твардовский, ради чего и писал поэму.
Мне она всех прочих боле Дорога, родна до слез, Как тот сын, что рос не в холе, А в годину бед и гроз...
Смыли весны горький пепел Очагов, что грели нас. С кем я не был, с кем я не пил В первый раз, в последний раз... С кем я только не был дружен С первой встречи близ огня. Скольким душам был я нужен, Без которых нет меня. Скольких их на свете нету, Что прочли тебя, поэт, Словно бедной книге этой Много, много, много лет.
Как ни трудно, как ни худо - Не сдавай, вперед гляди, Это присказка покуда, Сказка будет впереди.
И молчал он не в обиде, Не кому-нибудь в упрек, - Просто больше знал и видел, Потерял и уберег...
Что ж ты, брат, Василий Теркин, Плачешь вроде?.. - Виноват...
Где он нынче на поверку, Может, пал в бою каком, С мелкой надписью фанерку Занесло сырым снежком. Или снова был он ранен, Отдохнул, как долг велит, И опять на поле брани Вместе с нами брал Тильзит? И, Россию покидая, За войной спеша скорей, Что он думал, не гадаю, Что он нес в душе своей.
Светит месяц, ночь ясна, Чарка выпита до дна...
Бой идет святой и правый. Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле.
Спят бойцы, Свое сказали И уже навек правы...
Источник: газета "Коммуна", | NN46-47 (26435-26436) | Четверг, 30 апреля 2015 года
Источник: Газета "Коммуна"
