ГЛАВА 7. МЫШИ И МЫШЕЛОВКИ

-- Этого и следовало ожидать, -- Клод Саррот -- человек с

чеховской бородкой, больше похожий на стареющего литератора, чем

на резидента Комплекса -- откинулся в кресле и окинул взглядом

собравшихся. -- Госпожа Чанг по программе новостей сообщает "миру

и городу" то, о чем мы собрались тут потолковать по большому

секрету... Только это ей не стоило ни одной головы своих

сотрудников -- как, например, нам с вами, мистер Магиров. У нее

таковых просто нет. Девочка обошлась своими силами...

Собравшиеся за столом в зале заседаний на девятнадцатом

этаже "Амбассадора" мрачно поглядывали друг на друга и на

мерцающее, бездонное окно голографического экрана Ти-Ви.

-- Собственно, могло бы обойтись без всяких жертв, -- мрачно

заметил Рамон, покручивая перед собой пачку дорогих (прямая

доставка из Метрополии) сигарет. -- Все дело попортили ваши люди:

не заметили полицейской засады, спровоцировали стрельбу...

-- Я пригласил вас не для того, чтобы пререкаться о том, кто

тут виноват, -- господин Саррот почесал левую бровь -- словно

поправил невидимое пенсне, -- все мы оказались хороши. Но хотя бы

один урок для себя мы должны извлечь немедленно: наши с вами

действия надо согласовать. Прежде, чем здешние органы оставят нас

с носом. Собственно, наши цели, мистер Магиров, совпадают...

-- Еще бы... -- Рамон поморщился, вытягивая из белой с

золотом пачки длинную сигарету. -- Только они совпадают не вот

так, -- он сложил параллельно два своих смуглых и необыкновенно

ухоженных указательных пальца и продемонстрировал их резиденту

Комплекса, -- а вот так! -- тут он плотно сжал свои увесистые

кулаки и крепко ударил ими друг в друга. -- Пока что я нахожу

наши с тобой интересы диаметрально противоположными, Клод...

Господин резидент был неприятно поражен:

-- Вы зря драматизируете ситуацию, уважаемый. Оцените ее без

лишних эмоций: нам нужен один и тот же товар. Если мы берем его

сами, то как-то компенсируем вам ваше участие в наших э-э...

общих усилиях. Если его первыми берете вы, то мы его у вас просто

покупаем. И -- по очень неплохой цене... Все просто как Колумбово

яйцо. Остается просто обговорить эти условия в деталях...

Рамона такой вариант явно не устраивал. Затянувшись легким

дымком, он продолжил гнуть свою линию. С партнером он

принципиально держался на "ты". Без лишних церемоний.

-- Из того, что мы с тобой, -- он шевельнул зрачками в

сторону Саррота, -- иногда неплохо понимаем друг друга и

мои люди выполняют для тебя кое-какие, гм, заказы -- из этого

еще ничего не следует. Постарайся в этот раз меня понять: у меня

свой заказчик -- очень серьезный, поверь, -- Рамон выпустил в

поверхность стола перед собой струйку дыма, и та почти невидимыми

барашками разбежалась в стороны. -- Твои, извини, заказчики

никогда не заплатят за Толле столько, на сколько подписался я...

-- Вот как? -- Клод молитвенно сложил свои сухие ладошки.

То, что он услышал от своего давнишнего партнера и

конкурента заставляло насторожиться. Более, чем насторожиться.

Оба его помощника и оба помощника Рамона с недоуменным ожиданием

смотрели на него. Не следовало выкладывать сейчас все свои карты.

Совсем не следовало.

-- Ну что же... -- наконец сформулировал он то, что стоило

бы, все-таки, сказать. -- Тогда, быть может, ваш щедрый э-э...

клиент согласится заплатить мне? За участие в охоте. И за дичь,

если уж она попадет не в ваши -- извините, Рамон, -- сети...

Рамон оценивающе воззрился на партнера.

-- Так легко сдаешься? Или -- хочешь двух зайцев получить

сразу? И с Гостем поработать, и денежки сгрести?

-- Это уж -- как получится... Как сказал один академик

одному, извините за выражение, политику, -- Саррот снова поправил

призрачное пенсне. -- Лучше так, чем так, как вышло этой ночью.

-- Итак, -- Рамон не сводил с Саррота испытующего

взгляда. -- Положим, мои люди позволят твоим увести Толле у себя

из-под носа. И где гарантии, что у тебя не пропадет желание

продавать дичь, раз уж она будет в твоих сетях?

Клод поднялся и, придержав жестом своих помощников,

задумчиво прошелся вдоль стола.

-- Вы меня поставили в сложное положение, Рамон... Мне всю

ответственность приходится брать на себя -- экспромтом...

Извольте уж сами предложить -- какие гарантии вас устроят... А

пока -- примите один небольшой аванс. Для того, чтобы укрепить

ваше к нам доверие. Из мест заключения в столицу переведен

человек, который очень хорошо знает Гостя. Пер Густавссон. Думаю,

вы слышали о таком. Думаю, также, что вам следует позаботиться о

том, чтобы полиция и разведка не смогли его использовать.

Рамон задумчиво скривился.

-- Ну что же. Благодарю за ценную информацию. И, с твоего

позволения, беру тайм-аут. Завтра, -- он быстро взглянул на часы,

-- не позже семи Конрад тебе изложит мои условия на этот счет. А

пока действуем на условиях взаимного доверия. Тянуть время нельзя.

Эти придурки просто обязаны попытаться второй раз договориться с

правительством. Или с другим покупателем. Может, уже договорились.

-- Если это и не так, -- Саррот пожал плечами, -- то

какая-нибудь из спецслужб скоро их прихлопнет. Но пока -- все

мышеловки стоят пустыми, а мышка гуляет неизвестно где...

Все поднялись из-за стола. Саррот обронил несколько слов в

свой блок связи. Рамон пробубнил нечто отрывистое -- в свой.

Внизу -- в подземном гараже "Амбассадора"-- водители двух

роскошных наемных каров вышли из своих кабин и отправились пить

имбирное пиво в бар этажом выше: им не полагалось видеть каких

пассажиров они привезли сюда в закрытых кабинах своих машин и

теперь должны развести в разные концы города.

-- Вы верите ему хоть на грош? -- торопливо спросил Рамона

Конрад, когда они вошли в кабину лифта.

-- Хитрая лиса просто тянет время, -- уверенно ответил глава

"Торговых домов". -- Он в принципе не может пойти на тот вариант,

что подкинул нам: дело то не в деньгах -- их у Комплекса хватает.

Смешно даже подумать, что Клод станет Гостя продавать -- он за

него шкурой ответит... А этого Густавссона он нам подставил,

чтобы нашими руками оформить "мокруху". Умен... Знает, что этот

секрет господ сыскарей нам уже известен...

-- Значит... -- подал голос Гурам.

-- Значит решать вопрос надо быстро. До семи утра, во всяком

случае. Ты, Гурам, приводишь в действие свой "больничный

вариант", а ты, Конрад, не спускаешь глаз с людей Клода. И еще...

Магир повернулся к своему помощнику.

-- За тобой должок, Гурам...

Гурам чуть заметно поежился.

-- Чертова китаянка жива-здорова, а, Гурам?... А Тихоня дает

показания в кабинете на Козырной... Разве так должно было быть?

-- Так не будет, шеф... Это -- дело моей чести. Я -- лично...

-- Именно ты и именно лично...

Шеф поморщился.

-- Вам все ясно, ребята?

-- Не думаю, чтобы чертов горец купился на ваш экспромт

шеф... -- задумчиво заметил человек Саррота -- высокий и желчный,

стоя по правую руку от шефа у забранного золоченным стеклом окна.

-- Я тоже так не думаю, Алекс, -- резко отозвался шеф. -- Но

надо же было как-то закруглить разговор, не переходя на

упражнения в стрельбе... Поручите Андрею усилить контроль за этой

компанией... А для себя -- заметьте отдельно: меня очень

интересует заказчик господина Магирова. О-ч-е-н-ь интересует...

А вы, Йозеф, -- он повернулся ко второму помощнику, похожему на

добродушного мельника из оперетты, -- немедленно примите дела от

Комски... От Альфреда... Его выпустили под залог, и он сейчас

ошивается у меня в приемной -- на Барабанщиков-десять... Я

перебрасываю Альфреда на месяц-другой в наш филиал на Святой Анне

-- пусть помучается с тамошними поборниками соборности и

коллективизма -- от этого быстро умнеют...

-- Комски уже скачал мне на терминал материал по Гопнику, --

бодро доложил приземистый Йозеф. -- Комски его пометил и через

час -- не позже -- мы его вычислим...

-- Эта бестия, наверное, уже сменила шкуру... -- безнадежно

махнул рукой Саррот, направляясь к выходу, -- тем более, что

деньгами на всякий пожарный случай Альфред его ссудил...

-- Альфред скормил ему резонансные зонды -- чуть ли не целый

грамм, -- возразил Йозеф. -- С кофе и булочкой. Эти штуки не так

легко вывести из организма... Тем более, что объект ничего не

заметил. Недели полторы он у нас будет сидеть на крючке...

-- Гм, -- усмехнулся мсье Клод, -- похоже, что и Комски тоже

приходили-таки своевременные мысли. Действуйте как можно быстрее.

* * *

Роше принюхался к запаху, исходящему от напяленной на

электросушилку известной всей Прерии шляпы, и пришел к выводу,

что пора переместить ее на обычную вешалку. Он долго, с суровым

сомнением рассматривал ее фактуру, силясь усмотреть какой-то

новый урон, нанесенный неумолимым временем его верной подруге.

-- Журналисточка эта, конечно, нас обошла... --

констатировал он. -- В другие времена непременно сподобилась бы

вызова на Козырную, а то и прямо на ковер к господину секретарю...

Но -- при демократии живем. Который год уж. Так что вам повезло...

-- он понимающе подмигнул Киму. -- Вы -- теперь защитник нашей

свободной прессы. Герой дня. Победителей, слава Богу, не судят...

Однако -- к делу. Вы от меня поддержки хотите -- это, пожалуйста.

Пока время позволяет -- некого арестовывать, некуда мчаться сломя

голову... Можно тихо бродить по улицам и собирать, скажем,

собачью шерсть...

-- Вот о ней, в некотором смысле, и речь... -- улыбнулся

Ким. -- "Старая перечница безусловно прибедняется, -- подумал он,

-- какой-то план в голове да имеет. Но молчит. Ладно, молчи,

молчи -- недолго осталось: утром -- беседа в том самом кабинете

господина секретаря. Приятнейшая..."

-- Я сейчас отправляюсь работать с моим подопечным, а вас,

Жан, попросил бы все же попробовать раскрутить Крюге. Человек

солидный кусок жизни провел на Чуре. И на разведку поработал

основательно. Должен быть к нему какой-то подход... Может, стоит

побеспокоть людей из его окружения... Кстати, тут у вас на руках

козырь: Крюге на кафедре практической истории консультант на

пенсии, а ваш новый друг Покровский -- кафедрой той заведует...

-- А сами -- так легко от него отступаетесь? -- продолжая

разглядывать свой головной убор, укоризненно спросил Роше,

начиная набивать на панели блока связи номер вызова.

-- Я думаю, это -- дохлый номер, -- вздохнул Ким. -- Но у

вас, Жан, есть подход к людям. А мои методы рассчитаны на

среднего гражданина Федерации. А у вас тут таких немного. Тот же

Крюге -- с виду, типичный немец: педант и законник. А взял да и

послал органы следствия, в моем лице, весьма и весьма далеко...

Он поднялся и стал заботливо укладывать в кейс распечатки

из накопившейся на столе груды ответов на самые разные запросы.

Роше, тем временем, наконец дозвонился до секретариата

факультета Истории и прогнозирования и, поворковав немного с

роботом-секретарем, со вздохом положил трубку.

-- Что ж. Повторим попытку. Господин Крюге задержится, чтобы

поговорить со мной. Через полчаса он ждет меня в музее

факультета...

-- Нам просто необходимо, чтобы на нашей стороне был кто-то,

кто помог бы установить связь с Толле или найти его Пса... --

чуть виновато пояснил Ким. -- Других выходов на решение

по-прежнему нет... Если вам и не удастся раскрутить Крюге, то вы

сможете найти какие-то зацепки, увидеть что-то такое, что для

полицейского с Прерии очевидно, и чего я -- человек со стороны --

в упор не вижу.

-- А на вашего Густавссона вы, я вижу, не слишком-то

полагаетесь? -- ворчливо заметил Роше.

-- Это -- всего-навсего один человек. -- Ким закрыл кейс и

пожал плечами. -- Семь лет в заключении. И темные пятна в деле...

-- Ну что ж, не будем медлить... -- Роше напялил шляпу

вместо вешалки на собственную голову, одним глотком допил

остывший кофе и поднялся с места. -- Как говорится -- удачи нам!

* * *

"Науки бывают естественные, неестественные и

противоестественные", -- вспомнил Роше старую студенческую шутку.

Факультет Истории и Прогнозирования, занимавший огромный,

причудливо построеннный корпус чуть поодаль от более скромных

зданий кампуса, воплощал, по его мнению, единение всех трех

ипостасей науки.

Начинающийся прямо в просторном холле музей поражал

воображение огромными голографическими "окнами" -- панорамами, в

которых воспроизведены были сцены из жизни Прерии разных эпох ее

освоения. Любой забредший на факультет посетитель воленс-ноленс

-- хоть краем глаза -- должен был обозреть их.

Те залы музея, что посвящены были самым первым шагам

человека по неприветливой планете, изобиловали образцами

вооружения и оборудования кораблей Первопроходцев. Части

кораблей, осуществивших Первые Высадки, были использованы в

архитектуре музея, один из залов целиком воспроизводил одну из

секций первой орбитальной станции, выведенной на орбиту вокруг

планеты, а другой -- устроители музея попытались оформить под

интерьер малого жилого купола Первопоселенцев.

Основательно представлена была тема борьбы с природой дикой

планеты и побед над неуправляемой стихией. Победами этими не

всегда приходилось особенно гордиться. Как и в большинстве

Обитаемых Миров, интенсивное вторжение землян периода Второй

волны космической экспансии Человечества привело к экологической

катастрофе.

Защищенные мощными иммунопротекторами люди и животные не

слишком пострадали от здешней микрофлоры. Судьба Уэллсовских

марсиан Первопроходцам не угрожала. Но зато "аборигены" Прерии --

тысячи и тысячи видов живых организмов -- животных, растений и

вконец экзотических форм, никакой из земных классификаций не

поддающихся -- не выдержали атаки завезенных-таки с Земли, да и

из других, открытых к тому времени Миров, микроорганизмов, спор,

насекомых. А со временем в атаку пошли "подработанные" генетиками

под местные условия злаки, за ними -- мясные стада -- и вот

теперь только в витрине музея можно было лицезреть легендарное

Дождь-Дерево, только в немногочисленных, отснятых, как назло,

неспециалистами можно было увидеть заросли "осьминожьих кустов",

о которых со времен Первопроходцев ходили по всей Федерации и

вовсе уж похожие на сказки истории. Победа земных видов в борьбе

за биосферу Прерии была пирровой. С огромной скоростью началось

превращение в болота озер и рек, массивы лесов стали угрюмыми

чащобами мертвого леса. Стремительно пошло разрушение почвы,

которую подняли в небо закружившие по планете пыльные бури.

Наступила эпоха "черных зим". И без того неприветливая Прерия

стала почти идеальным местом для размещения системы

"исправительных учреждений".

Собственно, весь период пребывания в статусе Имперской

колонии Прерия отчаянно боролась за спасение биосферы -- благо

тогдашняя система жесткой вертикальной иерархии и суровой

регламентации всех сторон жизни позволяла сосредоточить огромные

-- по понятиям того времени -- ресурсы людей, материалов,

энергии, на осуществлении непонятных большинству, только на

потомков рассчитанных проектов. И ситуацию удалось переломить. Но

к тому времени, когда "экологическая кома" пошла на убыль, на

убыль пошла и Империя.

Грянула Эпоха Изоляции.

Для всех Обитаемых Миров эта эпоха началась гордыми победами

разношерстных движений за политическую и экономическую

самостоятельность и продолжалась, как правило, десятилетиями

борьбы за элементарное выживание в чуждых мирах, в обстановке

чудовищных внутренних склок и всеобщего раздрая. Исключение

составляли, разве что процветающая с момента своего открытия

Океания да Миры Фронтира, которые в Систему никогда и не

вписывались и вписываться не собирались.

В остальных Мирах -- Прерия-II не составила исключения --

потеря связи с Метрополией обернулась стремительной деградацией

технологий и инфраструктур. Почти все Миры потеряли свой

космические флот. Предприятий, способных изготовить ракеты,

которые бы смогли выводить хотя бы на низкие орбиты простейшие

метеоспутники или спутники связи, на Прерии не было. Не было

кораблей, способных обслуживать Ближний Космос. История

отрезанных от планеты населенных орбитальных станций -- отдельная

эпопея. Довольно трагическая. Не было предприятий для поддержания

и ремонта термоядерных энергоустановок. Не существовало

производства интегральных микросхем и биокомпьютеров. Не было...

Много чего не было. К счастью, в лагерях, за колючей проволокой и

среди расконвоированных вольнопоселенцев нашлось достаточно

много головастых мужиков, имевших неплохой опыт работы в сфере

высоких технологий. Они оправдали возложенные на них надежды --

за два десятилетия на Прерии были возрождены все необходимые для

нормального существования производства и промыслы, пошли в гору

урожаи, по заросшим смесью здешних и земных трав разбрелись

тучные стада... Прерия снова вышла в Ближний Космос и с почетом

приняла на новоотстроенных Космотерминалах остатки выживших на

обитаемых станциях "робинзонов Космоса". Портреты и изваяния

создателей новой Прерии были симметрично расставлены по всему

музею.

А еще в музее были выставлены поистине удивительные

доститжения изобретательности и догадки обитателей Прерии,

которые им пришлось открыть в себе в долгие и далеко не легкие

годы Эпохи Изоляции. Чего тут только не было -- даже паравоз

самодельный, на биогазе, даже электростанции, где приводом

служили загнанные наподобие белки в колесо в соответствующее

устройство, размером побольше, местные псевдолемминги, даже

заготовки микросхем, вытравленные дрессированными квазитермитами.

Как ни странно, громадной силы стимулятором для взлета

промышленности Прерии послужили людские глупость и разобщенность.

С этим в Обитаемых Мирах дело обстояло по-разному. В

большинстве из них уцелели унитарные государства, принявшие

демократическую структуру -- исключение составила, пожалуй,

Империя Харур -- и объединенными усилиями довольно однородного

населения, противостоящие тяготам жизни в чуждых Мирах.

А на Прерии голодная свобода породила уймищу разношерстных и

разнокалиберных государств, любое из которых спешило

провозгласить себя Независимой Республикой, со своим флагом,

гимном и обязательным салютом в двадцать один залп в честь

Президента. Во главе одних из них стали бывшие заключенные,

вырвавшиеся из расформированных лагерей, другие возглавили

компании бывших вертухаев, в третьих -- механизм власти

представлял, вообще, невообразимую солянку. После того, как самые

мелкие из самостийных государств были сравнительно безболезненно

проглочены своими, более серьезно организованными соседями,

Независимые Республики начали стремительно вооружаться, готовясь

к взаимной агрессии. На Прерии возникла серьезная военная

промышленность, сколочены вполне дееспособные армии. Но войн не

последовало.

Последовала Эпоха Смуты. Республикам пришлось воевать не с

агрессором, а со своим собственным населением, вконец озверевшим

от прелестей режима жизни в условиях непрерывной подготовки к

никому не нужной междуусобице. Это закончилось поспешным

компромиссом -- созданием Объединенных Республик. Делу очень

помогло вмешательство неожиданно возникшей внешней силы --

небывало усилившейся орбитальной колонии Святой Анны. Несколько

десятков вынесенных в Космос, на планетарные орбиты, предприятий,

ориентированных на высокие технологии, выжили, объединились в

единый, довольно жесткий государственный механизм, сохранили и

усилили свой космический флот и стали превращаться в доминирующую

силу в этом Секторе Обитаемого Космоса. Государствам Прерии

пришлось выбирать -- либо объединение, либо судьба колоний

Колонии. Выбрали первое, сохранив со Святой Анной наилучшие, хотя

и слегка натянутые отношения.

Конечно, как и все Миры Периферии Прерия таила в душах своих

обитателей глухую обиду на Мать-Землю, которая на долгие

десятилетия бросила своих сыновей на отрезанной от всего мира,

неважно оборудованной для жизни планете. В другом Мире... Так что

представленные в "окнах"-реконструкциях, в витринах и на

стеллажах материалы представляли те времена настолько героической

и полной неслыханных деяний и свершений эпохой, что Роше с

молодых лет и по сю пору не мог понять, как такое племя титанов и

первопроходцев, что населяло Прерию всего лишь два поколения

назад, породило весь тот заурядный, в общем-то, сброд, что

крутился по улицам городов теперешней планеты, обеспечивая хлебом

насущным довольно многочисленный штат криминальной полиции и его

-- комиссара этой богоугодной службы, в частности.

Но и Воссоединение, грянувшие с появлением на

околопланетной орбите крейсеров ОКФ Федерации, было принято как

великое торжество. Момент начала Современной истории был означен

в музейной экспозиции полотном самого Марка Луцкого,

изображавшего торжественную встречу хлебом-солью экипажа

"Тайфуна" на главной площади Столицы.

За разглядыванием сего шедевра и застало комиссара легкое

покашливание за спиной.

-- Господин Роше? -- осведомился у него невысокий худощавый

тип. -- Ганс Крюге -- к вашим услугам. Пройдемте в мой кабинет...

* * *

После "ломки", вызванной введением "ключа", на Пера

навалилась тяжелая, тупая усталость. Он добрался до гостиницы --

одной из огромных и безликих громад в центре города и, запершись

в номере, проспал восемь часов. Слава богу, вычислить его по

кредитной карточке, предъявленной автомату оплаты, а запоминать

приметы очередного клиента в этом громадном, автоматизированном

жилом комплексе было просто некому. Улей он и есть улей.

С раннего утра -- такого же темного, как и ночь, на смену

которой оно пришло, только чуть менее мокрого -- он начал

работать, придерживаясь, может не столько какой-то системы,

сколько интуиции. Ниточек, за которые можно было бы ухватиться, в

деле было пока до отвращения мало.

Ответы на запросы, сделанные Пером еще вчера, спокойно

дожидались своего часа в памяти его блока связи. И наконец --

дождались. Как и предвидел расконвоированный заключенный П-1414,

назвавшийся псевдонимом абонент телефонного номера, записанного в

листке из "Атласа четырех миров", был на самом деле одним из его

старых знакомых. Но вряд ли он имел хоть какое-то отношение к

похищению Гостя.

Хотя -- как сказать, как сказать... Ниточки от "Дела "Шести

Портов"" тянулись далеко... По крайней мере, от старого знакомого

можно было получить справку о теперешнем положении дел... В

этом смысле даже хорошо, если к Гостю этот старый знакомый не

имеет никакого отношения. Но это -- подождет, а сейчас...

А сейчас -- собаки.

Город не слишком следит за поисками пропавшего Гостя. Город

не слишком озабочен участием Объединенных Республик в не слишком

понятных военно-космических изысканиях. Городу было, в общем-то,

наплевать даже на пару закулисных перестрелок доморощенных мафий.

Но город стоял на ушах из-за осатаневших бродячих псов.

Четвероногие друзья человека -- довольно подло им покинутые

-- вдруг разом сбрендили и, сбившись в стаи, навели на Столицу

немало страху. Детей на улицу не выпускали. Пострадавших от

случайных укусов и сбитых бегущими собаками с ног чудаков с

пристрастием интервьюировали журналисты. Репортаж о нападении

одной из таких стай на кафе-автомат прошел по всем каналам

здешнего "Ти-Ви". Ученые мужи спешили донести до публики свои

высокоумные соображения на сей счет. Профессионалов-кинологов

мобилизовали по трем округам. На отлов треклятых тварей

были брошены чуть ли не все силы правопорядка. Похоже, один

только комиссар Роше со своими людьми был вне игры.

Для расконвоированного П-1414 дело было ясно как божий день.

Незадача состояла только в том, что целью поиска был, все-таки,

не Пес Харр, выйти на которого при таком раскладе было делом

реальным, а его Подопечный. Впрочем, судя по развернутой

активности, у Харра были какие-то шансы выйти на след Толле.

Поэтому Пер, слегка потренировавшись, принялся время от времени

высвистывать повсеместно принятый на Чуре вызов Пса. Слава Богу,

улицы Столицы были достаточно пустынны, чтобы этим делом можно

было заняться, не привлекая особого внимания.

На карте города, введенной в память его "ноутбука", он

отметил передвижения стай "очумевших" собак. Ориентироваться

приходилось на довольно разрозненные сообщения программ новостей.

Единой картины из них пока не вытанцовывалось. Не было ясности и

в других вопросах.

Запросы об адресах и номерах каналов связи всех известных

ему людей, связанных с миссией на Чуре, информационная сеть

выдала неохотно -- несмотря на то, что пароли следственной группы

обеспечивали Перу довольно высокий уровень доступа -- и пользы от

них было не так много. Бывшие комендант и директор постоянной

космической станции наблюдения, на которой в свое время

базировалась объединенная миссия Федерации на Чуре, уже не жили

на Прерии. Еще четверых его знакомых, работавших на станции

вместе с ним, судьба раскидала по Прерии, и вряд-ли они имели

хоть малейшее отношение к происшедшим событиям... Из тех, с

которыми он высаживался и работал на самой сожженой планете,

только Крюге можно было легко найти. Валери Лунс убыла на Джей --

работать в одном из тамошних университетов, а Тобиас Мак-Ни не

пожелал оставить в сети своих координат.

Это привлекало внимание.

Пер поставил против этого пункта своего мысленного списка

жирную "птичку" и перешел к его следующему -- последнему пункту.

КОНДРАТИЙ ГРИВНИН -- СИСТЕМОТЕХНИК ВЫСШЕЙ КВАЛИФИКАЦИИ.

РАБОТА В СИСТЕМЕ ЧУР -- 5 ЛЕТ. МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА - РЕЧНОЕ СУДНО

"НИМФА", ПЕРЕМЕЩАЕТСЯ В ФАРВАТЕРЕ НЕБЕСНОЙ И МАЛЫХ ОЗЕР.

ИСТОЧНИК ДОХОДА - КОНСУЛЬТАЦИИ ЧАСТНЫХ ЛИЦ И ОРГАНИЗАЦИЙ. НОМЕР

КАНАЛА СВЯЗИ В ОБЩИЕ СПИСКИ НЕ ЗАНЕСЕН.

Пер прикрыл глаза, потер виски. "Вот как -- оказывается

старина Кон ушел на вольные хлеба... И найти его "в фарватере

Небесной и Малых озер" будет задачей далеко не простой. Хотя,

всегда можно обратиться за помощью к Большому Брату -- тому, что

стоит за спиной симпатичного Агента на Контракте. Но это -- в

последнюю очередь. Не стоит подставлять людей, которым многим

обязан под этот прожектор. Что ж, попробуем подойти к этому вот с

какого конца,,."

Он порылся в памяти и набрал номер, который считал давно

забытым.

-- Мэри-Энн? -- спросил он без особой надежды услышать

положительный ответ.

-- Это я, Пер. -- ответили откуда-то издалека.

-- Ты так быстро узнала меня? -- Пер поскреб в затылке.

-- В этом нет ничего сложного. Ты из тех, кто мало меняется.

Я знала, что ты мне позвонишь, когда выберешься из-за решетки...

Хочешь увидиться?

-- Это сейчас -- опасное дело. Лучше подождать с этим...

Пер откашлялся, побарабанил пальцами по столу. На том конце

линии терпеливо и чуть напряженно молчали...

-- Тебя... тебя не тревожили относительно меня -- за

последние день-два? -- осведомился он.

-- Нет. Ты имеешь ввиду легавых?

-- Не только их...

-- Нет. Никто не интересовался. Просто было предчувствие...

Тебе нужна помощь?

-- Ты помнишь Кона Гривнина? Того, что был с нами _т_а_м_?

-- Я очень хорошо его помню...

-- Мне надо поговорить с ним... Он на какой-то барже теперь

живет, что-ли... Называется "Нимфа".

-- Яхта, -- уточнила Мери-Энн. -- Купил по случаю.

-- Где она сейчас плавает? И как к нему дозвониться? Он

свой номер на себя не зарегестрировал...

-- Он его зарегестрировал на меня. Мы вместе... плаваем. А

"Нимфа" причалена на Кузнечной. Если ты из Центра звонишь, то

это -- десять минут на такси. Приедешь?

Некоторое время Пер переваривал эту информацию.

-- Ты не можешь позвать его к аппарату? -- наконец спросил

он. -- Это в связи с делом одного нашего друга -- Тора Толле. Ты

знаешь. С ним сейчас нехорошо...

Теперь несколько секунд помолчала Мери-Энн.

-- С Кондратом тоже... нехорошо сейчас... Обо всем этом

надо поговорить... Приезжай.

Пер еще раз отбил по поверхности стола короткую дробь.

-- Жди. -- наконец сказал он.

* * *

Ганс Крюге был полной противоположностью тому образу, что

сложился в воображении комиссара, после краткой характеристики,

которую выдал ему раздосадованный Ким. Больше всего приват-доцент

в отставке и сотрудник исследовательского отдела Разведслужбы (из

которой, как говорят, в отставку не уходят) походил на

лавочника-антиквара. Возраст его определить было, пожалуй,

невозможно -- есть такой тип людей, для которых в сорок время

останавливается и напоминает о себе лишь в глубокой старости.

Еле кивнув комиссару, он продолжил энергично рыться в

допотопной картотеке. Его повадки были повадками явного холерика.

"С немцами всегда так, -- подумал Роше, -- или педант или

холерик. Зато, если уж холерик -- так еще тот..." Он пристроил

шляпу на вешалку, роль которой выполнял мудреный рог какой-то

нездешней твари и стал осмотриваться , привлекая внимание хозяина

задумчивым посапыванием.

Кабинет, любезно оставленный администрацией университета за

доктором Крюге после его ухода "на вольные хлеба", еще больше

усиливал ассоциации с антикварной лавкой. На полках и стеллажах

теснились экспонаты невиданные и чудесные. Тут были: целая

коллекция мечей -- удивительно узких и хищных, словно воплотивших

в себе саму идею убийства, масса различных предметов вооружения и

экипировки -- от изящных стилетов до боевых шлемов с мощными

респираторами, мудреной оптикой. Книги и свитки в причудливых

футлярах. Одежда -- словно из реквизита к модернистскому

спектаклю о жизни древности. Масса предметов неизвестного

комиссару назначения. Снимки -- много снимков. И даже картины.

Техника исполнения -- детская какая-то. Примитивизм.

Неосознанный, пожалуй, примитивизм. Но зато -- как

выразительно...

Вжатые в почерневшую, выгоревшую чашу долины строения --

что-то явно оборонное: доты, бункеры. Безжизненные, грозным

хороводом замкнувшие горизонт изломанные вершины горной гряды. В

узком просвете -- жуткая даль, тонущая в зыбком, гноящемся мареве.

Цепочка отрешенных, отвернувшихся от царства зла, что там, внизу

лун, спешащих по своему, неземному делу в стынущем небе: Чур...

Только потом, уже отрывая взгляд от полотна, замечаешь людей.

И Псов, разумеется. Словно просто для масштаба нарисованных. Но

присмотрись к их вдаль уходящей цепи, что эхом повторяет цепочку

лун в небесах -- темнеющих, безнадежно отрешенных земного зла:

нет, наверное, не просто для масштаба...

-- Вам понравилось? -- осведомился хозяин кабинета. -- Мне

тоже нравится их искусство. Тем более, что сами они его ни в грош

не ставят -- там, на Чуре... Могу смотреть на это часами... Вот и

сейчас -- засиделся здесь, среди этого...

Он повел вокруг себя руками. Роше перевел взгляд на свою

нераскуренную трубку, которую машинально достал из кармана.

-- Это -- целый музей, -- согласился он. -- Конечно не

такой, как тот, внизу, но... -- комиссар постарался окрасить

свой голос нотками восхищения.

И попал в точку. Ему даже было предложено сесть.

-- Я так и задумывал свою коллекцию, -- с гордостью признал

Крюге. -- Как музей -- небольшой, но вполне самостоятельный... Я

завещаю его Университету. Пожалуй, даже при жизни еще передам --

тому жулью доверять нельзя... Я -- про... -- он ткнул крючковатым

пальцем вверх. -- Но тут еще уйма работы -- многое нужно описать,

определить, свести в приличный каталог... На мой век дел хватит...

-- А я-то удивился, застав вас тут в столь поздний час, док,

-- тут Роше принял как можно более смиренный вид. Однако может у

вас все-таки найдется чуток времени на то, чтобы выслушать меня?

Момент был сучковатый, как определил бы Джон Старинов.

-- У меня-то найдется, с грехом пополам, -- разом утратил

благостное расположение духа Крюге. -- А вот вы напрасно теряете

время, комиссар. Ваш коллега уже имел удовольствие вести со мной

душеспасительную беседу. Боюсь, что был с ним излишне резок. Мои

ему извинения... На этом, думаю, нашу беседу можно закончить. Не

сотрудничаю с властями. И не напоминайте мне о подписке, которую

я дал этим интеллектуалам при погонах... Они могут использовать

этот пипифакс по назначению...

-- Воля ваша, -- пожал плечами комиссар. -- Слава Богу, не

при Империи живем... Но ситуация изменилась с того момента, когда

вас навестил господин Яснов. Погибли люди...

-- Вот как? -- поджал губы Крюге.

-- Именно так, док, -- трое человек, -- комиссар выпрямился

в кресле. -- И трое -- в реанимации. Так что дело приобрело м-м...

моральный аспект. Вы, док, не хотите, чтобы Прерия вооружалась.

Верите, что можете остановить потоп, как тот мальчик из легенды,

что пальцем затыкал дыру в плотине. Только речь идет уже не о

том. Хотите вы того или нет, а кто-то да заполучит Тора Толле...

Крюге иронически скривился.

-- Я без малого десяток лет работал на Чуре. Из них большую

часть -- рука об руку с Тором. Получить его в свое распоряжение,

говорю вам это с полной гарантией, не может никто. Даже Господь

Бог. Если уж Тору вступило в голову сотрудничать со Спецакадемией,

то он только с людьми из Академии и будет иметь дело -- ни с кем

больше. И не думайте, что Тор -- рассеянный профессор из анекдота.

На Чуре рассеянных не водится. Тор -- Оружейник. И сам пострашнее

любого оружия. А то, что у него в башке -- еще страшнее. И с этой

точки зрения то, что Торвальд Толле похищен -- большая удача. И

для Прерии и для Чура. И, думаю, для всей Вселенной,

-- Мне казалось, -- Роше вздохнул и спрятал трубку в

карман. -- Мне казалось, что к человеку, с которым проработал

столько лет рука, как вы говорите, об руку вы должны были бы

питать некую м-м... симпатию. Во всяком случае, не желать ему зла.

Крюге молча рассматривал какую-то диковину на витрине своей

экспозиции.

-- Всегда приходится выбирать... -- сухо обронил он.

И вдруг, резко повернувшись к Роше, разразился потоком

сбивчивых, одна на другую налезающих, нестыкующихся фраз.

-- Вы хотя бы представляете о какой опасности для всего

Человечества идет речь? Вы, наверное, только и слышали то, что в

уши вам надули наши замечательные СМИ: гравитационное, де, оружие

будет самым гуманным средством защиты Федерации. Противник, буде

такой объявится, просто-де не сможет преодолеть гравитационный

барьер, без всякого вреда для нас и для себя. А то, что с помощью

выдумок Тора гораздо легче печь "черные дыры" -- вы знаете? И что

ничто не помешает тем, у кого будет в руках способ манипулировать

гравитационным потенциалом создать такую "дыру", в которой сгинет

вся Вселенная, это вы знаете? Кому вы можете доверить т-а-к-о-е?

А "свертка"?! Вы что-нибудь слыхали о так называемой "свертке"?

-- Это что-то вроде... -- Роше замялся. -- Вроде того, что

можно путешествовать с помощью этих самых "черных дыр"...

-- Не совсем "тех самых"... -- спокойствие отчасти вернулось

к Крюге, а с ним и менторский тон. Это похоже, но не совпадает...

Падая в "черную дыру", любой физический объект неизбежно

разрушится. А в случае "свертки" такой объект как бы

"заворачивают" в складки искаженного сложным гравитационным полем

пространства, а внутри него самого поле остается неизменным.

Образуется как бы пузырь, изолированный от всей остальной

Вселенной. В "свертки" можно упаковывать целые миры. По идее, без

разрушения. Но где такой пузырь "всплывет", где окажутся

заключенные в нем путешественники сказать никто не берется. Очень

неплохой способ карать миллионы, оставляя всем надежду, что лишь

"перемещаете" прочь из Обитаемого Космоса неугодный корабль,

астероид, планету, галактику...

-- Все это -- пока теории, -- вздохнул комиссар. -- А людей

убивают уже на практике. Сейчас и здесь. Подумайте об этом...

Он снял с рога неизвестной твари свою шляпу и двинулся к

выходу. В дверях обернулся.

-- Я не стану над этим думать, -- ответил Крюге, не глядя на

него. -- Ни минуты. Я уже достаточно думал об этом.

* * *

"Нимфа" действительно была на месте -- тихо покачивалась на

ночных водах у полупустого причала Кузнечной набережной. Она

казалась покинутой -- эта среднего пошиба, оборудованная своим

хозяином под постоянное жилье прогулочная яхта. Только трап был

сброшен с борта на причал.

Ступив на него, Пер громко откашлялся.

-- Мери-Энн! -- окликнул он.

-- Проходи сюда...

Мери темной, ночной птицей нахохлилась поодаль -- на корме.

Тихо клацнула зажигалка -- Мери прикуривала. Некоторое время

они всматривались друг другу в лицо в зыбком свете неровного

пламени. Оба изменились за эти семь лет.

-- Если хочешь, сначала спустись в каюту -- повидаешь Кона.

-- сухо сказала Мери. -- Выключатель у двери -- слева.

-- Он спит?

Темная фигура в ответ только вздернула плечи.

Пер, неуверенно ступая, спустился к дверям каюты. Толкнул

их. Было не заперто. Под ногами звякнула бутылка.

Коротко щелкнул выключатель. Приглушенный свет залил

тесноватую каюту. В общем-то в комнате царил не такой уж и

большой беспорядок. Если не считать крутого перегара,

пропитавшего весь ее объем, и большого количества емкостей из-под

спиртного, набросанных на полу, каюта была вполне приемлемым для

жизни человека местом. На столе тихо мерцал высокого класса

профессиональный компьютер, мебель была расставлена по местам,

кровати застелены. Кондрат не лежал на койке, как того ожидал

Пер. Он сидел на корточках в углу -- зажатый между столом и

стенкой. Его трясло.

-- Н-ну... -- осторожно нагнулся к нему Пер. -- Ты меня

узнаешь, Кондрат?

-- Д-дом... -- с трудом выговорил Гривнин. --С-снова идти в

с-старый д-дом... П-погоди, я -- сейчас...

-- В какой дом? -- без всякой надежды получить толковый

ответ недоуменно спросил Пер.

Кон посмотрел на него мутными глазами, с трудом поднялся и

чуть не рухнул вперед. Пер подхватил его и помог улечься на

узкой откидной койке. Это, похоже, успокоило системотехника

высшей квалификации, и каюта почти мгновенно огласилась

судорожным похрапыванием.

Пер оляделся еще раз, выключил свет и поднялся на палубу.

Присел рядом с Мери. Та еще раз щелкнула зажигалкой, посмотрела

немного на огонь и погасила его. Оба помолчали.

-- Давно это он? -- осведомился Пер.

-- Последние лет пять -- Мери снова дернула плечами. --

Примерно три-четыре раза в год. С тех пор, как работает на

Магира. Точнее, на тех, кому его сосватал Магир. Завтра будет в

форме. Тебе просто повезло -- на самый пик делириума нарвался...

-- Кто это такие? -- Пер постарался рассмотреть лицо Мери в

темноте. -- Это связано с той работой, которую он делал для

"Шести Портов"?

-- Похоже, что да... -- тусклым голосом сказала Мери-Энн.

-- Он про это глухо молчит. О разном говорит -- только не об

этом... Все с вашими делами связанное -- плохо оборачивается. Ты

Тоба помнишь? Мак-Ни...

-- Да, -- настороженно ответил Пер.

-- Его убили. И еще -- несколько человек. И тот чудак,

который был у тебя за сторожа -- в каких-то ваших подземельях,

век бы о них не слышать. Его полиция ищет и Магир -- тоже.

Побоище какое-то там было -- у него в оффисе. Перестрелка. Это

было по "Ти-Ви" -- без комментариев. Я по адресу догадалась.

-- В сети Тоб еще в живых значится...

-- Те, кто видел его мертвым, не спешат отметиться в

участке... Я не хочу пугать тебя и... И вообще -- ты молодец, не

сдал Кондрата гебистам... Поэтому -- учти: охота идет. Какая-то

охота за вами всеми, кто работал по той теме, что ты привез с

Чура... Вот и Тор ваш исчез -- сразу, как только ступил на эту

землю...

-- Ты знаешь о нем что-нибудь?

-- Ноль. Только то, что было в новостях.

Пер хрустнул пальцами.

-- Тебя могут спросить -- не заходил ли я к вам. Не делай

из этого секрета. Только... потом сразу дай знать мне. Ну,

скажем -- отгони "Нимфу" на Остров. Я пойму.

-- Договорились.

Мэри снова зажгла зажигалку и снова погасила.

-- Дом... -- Пер кашлянул. -- Кон что-то такое говорил про

какой-то дом... Старый дом... Похоже, что ему не особенно хочется

в этот дом отправляться...

Снова Мери пожала плечами. Сгорбилась.

-- Есть здесь такой дом... Там... плохо... -- по голосу Пер

почувствовал косую улыбку на ее лице. -- Лучше не соваться туда.

Там водятся привидения...

-- Проводи меня туда, -- сказал Пер. -- Прямо сейчас.

* * *

Табличка с надписью "Кафедра практической истории Периферии.

проф. Покровский" украшала дверь, находившуюся почти напротив

кабинета приват-доцента в отставке. Увидев в том перст Господень,

комиссар нажал сенсор входного сигнала. Как ни странно и этот его

сегодняшний клиент коротал поздний вечер за своим рабочим столом.

Не спалось в эту ночь профессорам и доцентам Университета Прерии.

-- Рад вас видеть в этих стенах, комиссар, -- Покровский

легко поднялся из-за стола навстречу приземистой фигуре Роше.

Тот явно нуждался в помощи -- не так легко было найти в

упомянутых стенах место, куда можно было бы пристроить

заблаговременно снятую шляпу без опаски за ее дальнейшую судьбу.

-- Чем обязан честью видеть вас уже менее чем э-э... через

сутки после того достославного эпизода, когда я э-э?... --

профессор перехватил неприкаянный головной убор из рук комиссара

и украсил им чело какого-то мраморного мыслителя прошлого, бюст

которого был единственным, пожалуй, украшением аскетичного

кабинета почтенного историка. -- Я распоряжусь касательно чаю...

-- Не беспокойтесь, -- Роше добродушно шевельнул усами в

знак полного отсутствия каких-либо претензий к собеседнику. --

Меня занесло в ваш храм науки по несколько другому м-м... поводу.

Но я решил не упускать случая и с вашей помощью, гм... составить

себе хоть какое-то представление об объекте нашего розыска...

Комиссар опустился в фантастически неудобное кресло, на

которое наивежливейшим жестом указал ему хозяин кабинета.

-- Благодарю вас... Мне, знаете, до сих пор и в страшном сне

не представлялось, что придется столкнуться с э-э... человеком

о-т-т-у-д-а -- с Чура. И вот оказалось, что мне как никогда важно

ясно представлять себе как он себя поведет дальше. И как поведет

себя его пес, черт возьми! Простите, что отнимаю у вас время, но,

мне сдается, что вы сами понимаете, что это -- далеко не пустой

интерес. Когда обстоятельства вот так прижимают, лучше потерять

пару часов на разговор с живым человеком, который смыслит в сути

дела, чем разбираться с базами данных и справочниками...

-- Не теряйте времени на объяснения... -- замахал на Роше

пухлыми ладонями Покровский. -- Прекрасно вас понимаю, и нет

человека на Прерии, который хотел бы помочь делу больше, чем я,

комиссар... Давайте ваши вопросы, и мы попробуем сладить с ними...

Профессор достал из ящика стола трубку и энергично продул ее.

Комиссар выпрямился в кресле, воодушевился и извлек на свет

Божий и свою носогрейку. Взглядом испросил разрешения у хозяина и

с огромным облегчением принялся ее раскуривать.

-- П-прежде всего, -- попыхивая ароматным дымом, спросил он

из глубины быстро заполняющего кабинет сизого облака. -- Прежде

всего, я м-м... не могу ухватиться... почувствовать -- кто мы для

человека оттуда? Почему там побывало так мало людей -- уже в

наше-то время?... И почему чуть ли не все, кто побывал там -- так

замкнулись, отгородились и от Чура этого, и от здешней жизни?...

-- Вопросы у вас -- не из простых... -- профессор крякнул и

принялся расхаживать взад-вперед по тесноватому кабинету, дымя

как паровоз и входя в привычную для себя роль университетского

лектора. -- Типичные вопросы начинающего знакомиться с Чуром

вплотную... Отношение колонистов Чура к Матери-Земле с самого

начала было отнюдь не простым. То-есть, конечно: с кафедр и

амвонов постоянно звучали благие слова о возвращении в лоно

Материнской Цивилизации, культивировалась вселенская скорбь по

утерянной Родине Предков... Все это было. Но кроме скорби был и

другой мотив: гордая вера в то, что именно они, пришельцы с

далеких звезд, есть покорители и создатели всего сущего. Творцы

нового мира -- сурового и не знающего жалости. Но скроенного по

их мерке и их волей, и потому -- прекрасного!

Профессор сделал выразительный жест в сторону

голографического "окна", в котором открывался вид на взятое в

кольцо заснеженных гор бездонное озеро. Высокое небо с редкими,

нездешними звездами отражалось в нем. Вдоль крутых берегов

взбирались вверх -- по склонам гор -- диким камнем выложенные

террасы, а над ними высились неприступные стены то ли замка, то

ли невероятной архитектуры форта...

-- Это -- голограмма того времени... -- пояснил Покровский,

-- одна из немногих, что дошли до нас... Странный мир, правда?

Уже тогда совсем чужой. А сама возможность "возвращения в лоно"

напрочь перечеркивала в глазах обитателей Чура их великую роль

создателей нового мироздания. Эпос о сотворении прекрасного

нового мира делался просто рассказом о случайно приключившихся и,

в общем-то, ненужных неприятностях горстки людей где-то у черта

на куличках. Это вызывало уже не гордость. Скорее -- сострадание.

Но дело даже не в этом...

* * *

Приглушенный свет мини-софита вырывал из мрака только

клавиатуру терминала, да пюпитр, укрепленный перед дежурным по

блоку интенсивной терапии, а на пюпитре листок отчета по смене.

Лицо самого дежурного было представлено только фосфорическими,

огромными белками глаз. Остальные детали его темнокожего лица

просматривались лишь неясными бликами в темноте. Шум

поднимающегося лифта заставил его отвлечься от созерцания дисплея

и всмотреться в глубину холла. В открывшемся просвете двери

прибывшей кабины обозначился стройный женский силуэт.

Над пюпитром, из мрака возникло еще одно фосфорически-белое

пятно -- дежурный улыбнулся неожиданной встрече.

Девушка, симпатичная, с резкими чертами очень молодого, на

вид -- цыганского лица, приветливо помахала ему рукой.

-- Привет, Элли, -- радостно приветствовал он коллегу.

-- Сегодня я тебя сменяю. Махнулась с Даном, -- Элли одарила

его жемчужной улыбкой. -- Мне завтра днем вот так нужно в город.

Она энергично бросила сумочку рядом с распечаткой отчета и

принялась извлекать из нее потребные для высиживания следующих

четырех часов ночного дежурства предметы: патрончик губной помады,

зеркальце, набор микрокосметики и другую чушь. Сдающий смену с

явным облегчением освободил место за столом со множеством кнопок

и экранов.

За его плечами послышались шаги. Белоснежный халат

человека, вышедшего на звук их разговора из глубины блока, был

накинут поверх темно-синего мундира офицера уголовной полиции.

-- Сегодня у нас гостит, так сказать, опекун с Козырной...

-- представил его чернокожий дежурный, -- лейтенант Дин. А это --

мисс Лихая... -- у него была англо-саксонская манера именовать

людей. -- Сменяет меня вместо мистера Штерна.

Полицейский улыбнулся -- надо полагать, общество мистера

Штерна было бы чуть менее приятно ему.

-- О, я вижу, сегодня у меня будет приятная компания,

лейтенант, -- приветливо помахала ему Элли, -- что, сегодня у нас

в блоке опять очень важные персоны?

-- Что поделать, мисс, что поделать, -- полицейский

пожал плечами, словно извиняясь. -- Кто-то там, наверху, боится,

что ваших сегодняшних пациентов могут заставить замолчать навеки.

Элли энергично поставила закорючку на бланке приема-передачи

дежурства и помахала вслед неторопливо удаляющемуся коллеге.

Потом повернулась к лейтенанту.

-- Вас в сон не тянет, герр офицер? Меня так -- очень. По

началу дежурства -- всегда так. Но есть панацея -- она помахала в

воздухе небольшим термосом. -- Хороший кофе... Скажу по секрету

-- настоящая контрабанда! Угоститесь.

Мисс с отраженной в ее фамилии лихостью наполнила заманчиво

дымящимся напитком пару разовых стаканчиков и протянула

лейтенанту его долю. Поклевывая крепко заваренный "мокко", оба

лица, непосредственно ответственные за жизнь пациентов блока,

обменялись между собой мнениями о разных аспектах тягостей ночных

дежурств, о затее муниципалитета с экотранспортом, об одолевающих

эмигрантах... Особо подасадовали о волне преступности, из-за

которой даже в реанимации за пациентами, что на пол-дороге в мир

иной, могут прийти архангелы при пистолетах с глушителями, и еще

о чем-то, что лейтенанту Дину и вовсе плохо запомнилось, а потом

Элли отправилась осматривать пациентов. Когда минут через десять

она вернулась к своему столу, лейтенант, притулившийся в кресле у

уютного торшера, пребывал в глубоком ауте. Препарат, проглоченный

им вместе с "мокко", действовал надежно и не оставлял "клиенту"

времени обеспокоиться подступившим помутнением сознания.

Элли поправила стража порядка в кресле, сообщив ему более

удобную позу, поколдовала со своим терминалом, переключив

регистрацию текущего состояния с одного из пациентов на имитатор,

и вернулась в блок. Подошла к койке, на которой покоился Халид.

За минуту до этого она ввела ему в вену содержимое пары небольших

ампул, не предусмотренных списком дежурных медикаментов блока

интенсивной терапии. Он уже пытался -- мучительно морщась --

открыть глаза. Справившись с этим, он некоторое время пытался

сфокусировать их на лице Элли. Та придвинула к его изголовью стул,

устроилась на нем, раскрыла небольшой коробок с набором шприцов.

Потом достала из сумки мини-регистратор и включила его.

-- Где я?... -- с трудом выговорил Халид.

-- В больнице, -- мягким голосом успокоила его Элли. -- Не

вибрируй особенно. Тебе привет от Рамона.

-- Где... где остальные?... -- Халид с трудом составлял

слова в предложение. -- Вы -- кто? Я... я вас не знаю...

-- Это неважно, -- Элли взяла его руку и ввела следующий

препарат. -- Надо сосредоточиться. Мы вытянем тебя отсюда. Рамон

хочет знать все о том, что там вышло -- на улице Темной Воды...

* * *

-- Дело, даже, не в этом... -- Профессор помолчал, подбирая

слова. -- Будущее, знаете ли, отбрасывает тени... "Странник"

отправился в свой путь за пару-другую десятилетий до того, как

слово "Империя" стало официальным термином... Стало писаться с

большой буквы... Но она уже существовала -- фактически. Так что

жителям Чура было от чего ужаснуться новостям со старушки-Земли,

когда "Вызов и "Колумб" вошли в их зону радиослышимости. Они

знали с чем предстоит иметь дело.

-- Ну, этим-то новостям с Земли ужасались не только на

Чуре... -- заметил комиссар. -- И довольно долго ужасались...

-- Так что вы тут достаточно хорошо можете себе представить

реакцию уже привыкших к независимости поселенцев, -- Покровский

развел руками. -- Но ужасом дело не ограничилось: Прекрасный

Новый Мир стал готовиться к пришествию землян. Уже не покинутых

мудрых Предков, которым надлежало открыть сыновние объятия, а

жестоких поработителей -- воскресших чудищ из комиксов...

Носителей всех пороков Старого Мира. И так далее... Словом --

теперь планета ждала завоевателей, которым надлежало дать

достойный отпор. Как вы поняли, такой поворот в психике народов

Чура был вполне закономерен и подготовлен всем ходом событий.

Даже необходим был такой поворот: общество первопроходцев уже

решило тогда основные свои проблемы, подвиги незаметно сменились

хлопотами по устройству быта. Это -- при том, что сама структура

общества -- жесткая и нетерпимая была ориентирована только на

бесчисленное тиражирование героических деяний. Это была его форма

существования -- беспрерывное самоотречение и подвиг завоевания

новых пространств. Чтобы перейти к спокойному перевариванию

проглоченного мира это общество должно было разрушиться. Стать

иным. Утратить свою суть. Бог ведает, что заменило бы его. Теперь

мы уже никогда не узнаем этого. Но знаем, по крайней мере, что

оно не стало так просто сдавать свои позиции -- это общество

героев и колдунов. Оно лихорадочно искало новые горизонты, новые

точки приложения сил. Нового врага.

И звездные корабли из Метрополии открыли им глаза -- этим,

начавшим забывать славные традиции потомкам первопоселенцев Чура.

Вот-вот из глубины Космоса должен был явиться враг -- жестокий и

коварный. Это был прямо-таки бальзам на душу адептов

чрезвычайного положения. Заржавевшие было мечи снова обрели силу

и могущество. Касты рыцарей и оружейников снова стали надеждой и

опорой мироздания.

Правда, и до этого был -- да, да, был-таки -- враг...

Нелюдь.

-- Нелюдь? -- расслабившийся, было, в кресле Роше

подобрался, означив этим всплеск своего внимания к сказанному. --

Столько об этом разговоров... Столько секретности... Это потому

так тормозят связи с Чуром, что оно оттуда -- с этой системы идет

к нам...

Профессор нахохлился, глядя в "окно" голограммы.

-- Нелюдь... Нечто, обитавшее на окраине известного людям

мира. Нечто, также чуждое планете Чур, как и люди, но пришедшее

туда раньше, теснимое ими, почти уничтоженное с лица нового мира,

но все дающее о себе знать -- призрачным, потустороннним

вмешательством в дела бывших землян, зыбким участием в них где-то

на заднем плане, за кулисами... Это, вообще говоря, тема для

чего-то большего, чем нынешняя наша беседа господин комиссар.

Нелюдь на Чуре...

Но призраки -- пусть даже самые жуткие -- не годятся для

того, чтобы против них создавать армии, разрабатывать новые виды

вооружения, содержать штабы... Так что это так и осталось теневой

мелодией в симфонии Чура. В реквиеме по этому миру. Трудно

сказать, какую роль сыграло то, что там у них обозначили этим

словом -- Нелюдь -- в самоуничтожении этой цивилизации...

Профессор Покровский принял из хлипких лапок сервировочного

автомата подносик, увенчанный парой чашек из нарочито грубой

керамики, снабдил комиссара его дозой чая и продолжил свой

монолог:

-- Беда Чура состояла в том, что его жители вооружались

именно против людей, и сами были, в то же время, именно людьми...

Пришествие землян заставляло себя ждать, а внутренние

противоречия планеты становились все острее и острее -- да и

разве могло быть иначе в мире, который обратил все свои силы на

разработку и создание оружия для победы над противником,

превосходившим его во много раз и притом во всем, что только

можно представить. Мир, зациклившийся на такой безумной идее не

может не расколоться. С самого начала -- с первых десятилетий

освоения Чура -- его население образовало несколько совершенно

непохожих друг на друга государств. Нам остается только гадать об

их реальных особенностях и об их реальной истории... Нам

достались не документы -- легенды и сказания. Только легенды и

сказания не горят в атомном пламени...

Возможно, раскол проходил именно по вопросу об отношении к

вот-вот грядущему из Космоса нашествию землян, возможно,

разногласия носили религиозный характер. И уж точно --

экономический и политический. Без этого мы -- люди -- не

можем... В общем, сейчас трудно -- да может и невозможно --

догадаться о том, кто первым нажал кнопку... Ясно одно: конец

всему положила система ядерного самоуничтожения. Должно быть, ее

привела в действие та из вступивших в сражение сторон, которая

первой почувствовала, что обречена на поражение. Это был Мир не

знавший компромиссов.

И десятилетия спустя -- уже после того, как с планеты сошли

снега "ядерной зимы" и изувеченная биосфера начала отвоевывать

свое у проплешин рукотворных пустынь и дышащих радиацией

кратеров. Над планетой все еще описывали свои орбиты

спутники-"невидимки", время от времени наносящие то друг по

другу, то по каким-то целям на поверхности удары то излучением,

то зарядами антиматерии. Из недр океанов -- с бортов подводных

ракетоносцев -- то там, то здесь все еще уходили на поражение

целей баллистические ракеты, а по радиоактивным развалинам

прокладывали путь автоматические танковые комплексы. Казалось,

ничего, кроме ненависти, не уцелело в этом Мире. И все-таки...

* * *

-- Доклад от Элли, -- Гурам откашлялся, давая шефу время

для окончательного пробуждения.

-- У вас что -- бронхит? -- хриплым со сна голосом

поинтересовался владелец "Торговых домов". -- Вы позвонили мне

посреди ночи, чтобы я вам больничный лист выписал? Или горчичник

поставил?...

-- Излагаю суть дела... -- чуть поперхнувшись, заторопился

Гурам. -- Говорить способен только Халид. Гавриш -- плох, Кноблох

-- в коме... Халид выдал информацию -- там какую-то квитанцию они

нашли, которая Гавриша заинтересовала... Там был какой-то адрес...

-- Какой адрес, Гурам, какой? -- наливаясь холодной злобой,

осведомился шеф.

-- Он не помнит... Сотрясение -- плитами привалило...

-- Какими, черт возьми, плитами?

-- Могильными... А остальные, я уже сказал... Если там что и

было -- все загребла полиция...

-- Спасибо, Гурам, вы очень много узнали... -- ядовито

молвил Рамон, явно намереваясь подвести черту под разговором --

оказавшимся бесполезным.

-- Еще там нашли кисет... -- торопливо вставил Гурам. --

Кисет Счастливчика -- с трубкой и Трубочником...

-- С чем, с чем?... -- с некоторой оторопью осведомился

Большой Магир.

-- С Трубочником... Это талисман такой -- многие с собой

таскают... Счастливчик не мог его просто так оставить... Они...

Халид, в смысле... кисет этот пометили... Маячок туда

подпихнули... Халид назвал нам решетку частот...

-- Что ты там несешь... -- Рамон даже отвернулся от трубки и

поморщился. -- Там сейчас засада. Ваш Счастливчик, даже если он

вконец спятил от виски, ни за какие коврижки не станет совать

голову черту в зубы!...

-- Не станет, спору нет, -- осторожно настоял на своем

Гурам, но мы на всякий случай прозондировали положение маячка.

Так вот: маячок и не думает валяться на улице Темной Воды...

Маячок болтается по городу...

Некоторое время Рамон пытался осмыслить значение странного

факта. Потом треснул кулаком по столу и заорал:

-- Так какого же черта ты молчал об этом до сих пор,

остолоп?!!

* * *

Энни измерила комнату шагами -- по диагонали, с

северо-востока, на юго-запад. А потом, наоборот. Получилось ровно

столько же -- четыре с половиной ее энергичных, злых шага. Ни

больше, ни меньше.

Она выкатила из сумочки на на столик каменные шарики с

изображением "Инь-Янь". Чуть покатала их по полированному дереву,

сердито фыркнула:

""Вам неплохо будет посидеть пару дней в наших

конспиративных аппартаментах" -- ха! "Вы не будете скучать -- там

есть "Ти-Ви"-- ха! Ну конечно, есть -- чтобы выслушивать, как

бестолковый Тимоти Рейдер по-дубовому раскручивает в "Новостях"

твою кровную тему... Вот так и дисквалифицируются юные

журналистки..."

" ... И голодать тоже не будете -- я буду приносить вам

лапшу по-пекински..." -- ха! Ну -- спасибо вам, агент Яснов, --

для вас, разумеется, человек с этаким разрезом глаз должен

обожать китайскую кухню -- как же еще!"

Энни рывком раскрыла холодильник. Чипсы -- море картофельных

чипсов. И проклятые пирожки с куриным фаршем. По всей видимости,

служба защиты свидетелей считала, что кулинарные пристрастия

защищаемых не розняться слишком со вкусами оголодавших школяров.

И еще тут был кофе -- пропасть одноразовых термосов со

здешним "самопальным" кофе, годным только на то, чтобы слагать о

нем анекдоты. Мер-р-рзость. Энни передернуло.

Она взяла трубку внутреннего коммутатора и набрала номер

вызова дежурного охранника. Через пару минут, коротавший время в

одном из соседних домиков пустующего кемпинга -- за карточным

сетом с напарником -- дежурный, осведомился, чего, собственно,

угодно мисс?

-- Пиццы и апельсинового сока, -- определила Энни. --

Пиццу, если можно, с грибами и сыром... Нет -- лучшем с салями...

-- Подождите немного, я сделаю заказ... -- с оттенком

досады в голосе обещал дежурный.

-- Не стоит беспокоиться -- линией доставки я умею

пользоваться сама! -- оборвала его Энни.

-- Для этого вам придется выйти в общую сеть, а это...

-- Эннни дала отбой, зло хлопнув трубкой по столу, словно

давя ею наглого таракана. Она присела на край стола и покрутила в

руках извлеченный из сумочки -- заодно с магическими шариками --

блок связи. Конечно, господин Яснов предупреждал на этот счет, но

ведь он просто сказал, что выходить в общую сеть мисс Чанг будет

небезопасно... Конечно -- это мягкая форма полного запрета -- ни

больше и ни меньше... Но ведь господин агент не опломбировал ее

аппарат и не брал подписки, в конце концов! И, в конце концов,

она находится в охраняемом домике, посреди пустого кемпинга. Да и

перепуганы они основательно -- люди, которые устроили этот цирк

на Почтамте...

Она начала решительно нажимать сработанные под слоновую

кость кнопочки.

-- Ф-фу! -- а я за тебя порядком переволновалась, Энни, --

сообщила ей своим хорошо поставленным голосом Люси из "Хроник

Периферии". -- Ты так таинственно "легла на дно" после этой

перестрелки... Это правда? Тебя действительно хотели убить? Или

просто пугали? Или это -- вообще, утка? Может, легавые хотят

запугать прессу?

-- В таком случае, это у них здорово получается, --

язвительно заметила Энни, -- по "Ти-Ви" про похищение Гостя всего

то и вякнули два-три слова пятым или шестым сюжетом... Да и то

-- сплошную чушь. Послушай меня внимательно: я тут не могу

обзванивать подряд всех знакомых. Так что будь добра -- свяжись

с нашим филиалом и узнай, что там поступало для меня. И потом --

с Энди Грином из "Криминальной хроники", и ...

-- Тут на тебя уже пытался выйти какой-то чудак... Именно

через Энди... А Энди перепасовал его мне -- знал, зараза, что ты

не удержишься от того, чтобы дать мне знать о себе... Выйдешь на

связь... Это какой-то фотограф -- Васецки его фамилия. Он имел с

тобой дело по линии какой-то экспертизы или чего-то в этом

роде... Так вот, он просит тебя связаться с ним через уличный

автомат номер... номер...

На том конце линии энергично зашелестели листами блокнота.

-- Вот! -- Он просит тебя связаться с ним по номеру

девятьсот шестьдесят -- девятьсот девяносто -- двадцать семь --

одиннадцать -- ты записала? В период от двадцати ноль-ноль до

половины девятого... Каждый день. Он будет там ошиваться.

Какой-то автомат в безлюдном месте...

-- Это неважно, -- Энни посмотрела на часы. -- Вовремя это

я... Одним словом -- спасибо и держи меня в курсе.

-- Хорошо сказано -- ты же по личному блоку звонишь! По

переносному! Ты никогда его номера никому не говорила -- даже

лучшим подругам! -- в голосе Люси прозвучала хорошо

промодулированная обида.

Энни назвала номер, вырубила связь, положила блок на стол и

еще раз посмотрела на часы. Оставалось еще время выпить чашечку

кофе. Она поморщилась.

* * *

После покупки относительно приличного комплекта одежды на

карточке-анонимке от "Дженерал Трендс" Гонсало осталось ровно

столько, чтобы не умереть с голоду в ближайшие три дня. Это его,

впрочем, не слишком волновало -- чек от "ГН" он догадался

оставить в надежном месте прежде, чем выходить на контакт с

Комски. Поэтому, прежде чем выходить на новый рискованный

контакт, который подкинула ему судьба, он решил кутнуть на всю

оставшуюся на кредитке сумму и позволил себе впервые за двое

суток поесть по-человечески в недорогом, но вполне приличном баре

"Бродяга" и даже закончить ужин графинчиком кальвадоса, к

которому очень хорошо пришлась импортная папиросина, поданая,

словно диковинное блюдо, на отдельном подносике с приложением

дешевой зажигалки с оттиснутой сусальным золотом мини-рекламой

заведения.

Прихлебывая согревающее душу спиртное и вдыхая кисловатый

дымок, Гонсало выслушал раздававшееся из пристроенного в углу

бара Ти-Ви повторение сюжета "ГН" о предполагаемом похищении

опасного гостя Прерии и довольно путаный комментарий заместителя

министра внутренних дел к этой сенсационной информации, после

чего впал в мрачную задумчивость, пощелкивая перед носом

дешевеньким пьезо-огнивом, словно крошечный язычок пламени мог

подсказать ему выход из сложившейся комбинации.

Зажигалка сгодилась еще и для того, чтобы наконец

избавиться от ставшего ненужным драгоценного подарка Судьбы --

квитанции за аренду помещения номер сорок по Птичьим Пустошам...

Он это место хорошо знал и запомнить адрес для него труда не

составило, так что предать огню смятую бумажку -- сам Бог велел...

Идти по этому адресу Гонсало было боязно сразу по двум

причинам. Во-первых, предположение о том, что именно эти забытые

Богом и людьми подвалы служили сейчас убежищем для двух

придурков, сосватавших ему это непыльное дельце, могло оказаться

чистой воды блефом. Во вторых, если упомянутые дурни и впрямь

свили себе гнездо в этой обители крыс, то есть много шансов на

то, что не он один -- Гонсало Гопник -- настолько умен, что

проложит дорогу в убежище похитителей дорогого Гостя. В этом

случае совершенно неизвестно было на что он нарвется по

достижении своей цели -- может быть что и просто на пулю в лоб.

Идти, тем не менее, было надо. Благо от "Бродяги" до Птичьих

Пустошей легко и относительно незаметно можно было добраться

через начавший тонуть в ночном тумане ненаселенный Мокрый Луг,

что окаймлял русло Зимней речки.

Что делать с этим сочащимся болотной влагой клином земли,

вонзившимся в рыхловатую ткань окраины, толком не знал никто еще

со времен основания стольного града. Начинался град как лагерь

отбывших срока вольнонаемных и расконвоированных "спецпоселенцев"

поздней Империи, и до его планировки дела никому не было. Во

времена, более располагавшие к расцвету градоустроительства,

Мокрый Луг местами обнесли декоративной оградой и объявили

национальным парком. Теперь это было любимым местом

периодического сосредоточения бойскаутов, влюбленных и самоубийц.

К первым двум категориям Гонсало себя самым решительным образом

не относил. Что касается последней, то подозрения в своей

принадлежности к ней все более овладевали им, по мере того как он

углублялся в приветливо уплотняющуюся с каждой минутой белесую,

сыроватую мглу.

Во мгле этой с адвокатом, правда, ничего ужасного не

приключилось -- разве что промочил ноги, форсируя ручеек, в

который летняя жара обратила Зимнюю. Да померещилось еще всякое

-- в тумане... Должно быть со Ржавой Поймы пахнуло тамошней

чертовщиной. Да заплутав в зыбком мраке, выбрался он не по центру

Птичьих Пустошей, как собирался, а в самом их начале.

Что его, пожалуй, и спасло.

В слабо подсвеченном сумраке унылые, приземистые сооружения,

понастроенные бестолковыми отцами-основателями по бывшим

пустырям, образовывали лабиринт, в котором просто обязаны были

водиться черти и домовые. Поэтому появившийся впереди поганого

вида пес с рваным ухом, трусивший во мраке вслед за коренастой,

нетвердой в ногах фигурой, вызвал у не чуждого знакомству с

классикой Гонсало ассоциации с той тварью, что встретилась как-то

на прогулке герру Фаусту. Из книжки Г„те...

Неприятно было то, что за этой странной парой ему пришлось

следовать почти не отрываясь -- и человек и пес словно

подрядились вертеться у него под ногами. Раздражение, которым от

этого их занятия постепенно переполнялся Гонсало, даже помешало

ему понять сразу, что это не за кем-нибудь, а вслед за

Счастливчиком -- Тони Пайпером -- ведет его чертова псина.

Осознание этого факта его добило. И -- наредкость не вовремя

-- лишило способности критически воспринимать все другие факты. А

они -- эти факты -- заслуживали того, чтобы к ним присмотреться.

Заслуживал того, чтобы присмотреться к нему, фургон,

припаркованный немного впереди, на косом перекрестке -- таком, с

которого просматривались навылет пять с половиной улиц,

расползающихся "подобно ракам, выпущеным из рачевни" по всем

просторам Птичьих. Фургон был сер, затемнен и явно покинут -- то

ли навечно, то ли -- только на эту ночь, большую или малую...

Правда внутри кузова неказистой на вид машины кипела никому

не слышная жизнь: четверо оперативников, не отрываясь, следили за

передвижением объекта, двое -- старших по чину -- обговаривали

последние детали предстоящей операции.

-- Он где-то здесь... -- задумчиво говорил Йозеф. -- Точнее

-- вот он: топает прямо на нас... Пропускаем мимо себя -- он нас

приведет на место -- прямым ходом. Подтягиваемся следом -- без

лишнего шума, ликвидируем чудаков, забираем Гостя -- всех дел на

штуку с лимонной корочкой...

-- Мне не нравится, что вокруг объекта болтаются еще двое,

-- Алекс постучал пальцем по дисплею. -- Один побольше, а другой...

-- А другой -- по всему судя, его пес, -- оборвал его

Йозеф. -- Похоже, что придется... А это еще что?!

* * *

Покровский потер лоб.

-- И все-таки... И все-таки, все воюющие стороны -- или, по

крайней мере, некоторые из них -- готовясь ко всеобщей гибели и

уже погибая, позаботились о том, чтобы забросить туда -- за грань

небытия -- свое наследие, сделать свою последнюю ставку... Я имею

ввиду сверхглубинные убежища. Видимо, на этот счет у них было

соглашение и какие-то общие стандарты: по крайней мере,

невозможно отличить эти шахты -- в базальте континентальных плит

и дна океанов -- друг от друга. Какая сторона соорудила тот или

иной "колодец" -- полнейшая загадка. Но всегда и всюду железно

соблюдалась единая схема: первые десять этажей вниз -- уровни

кратковременного пребывания всех способных носить оружие,

следующие двенадцать -- уровни долгосрочного пребывания взрослого

гражданского населения, следующая дюжина уровней -- убежища

генштаба и правительства. Ниже -- хранилища документации и памяти

суперкомпьютеров -- все достигнутое человечеством за века его

письменной истории. Ниже, от тридцать шестого уровня, вниз --

убежище детей от шести до четырнадцати лет в земном исчислении.

На каждые пять тысяч по четыре взрослых педагога. Ниже, от сорок

второго -- для самых младших: от нуля до шести. По взрослому

педагогу на пять сотен. Они были готовы к этому путешествию за

край небытия, эти дети. Заранее обучены и тренированы -- система

подготовки молодого поколения к войне была куда жестче, чем любая

бойскаутская или другая известная раньше система. Едва научившись

ходить и говорить, они уже были разбиты на группы и отряды.

Старшие закреплены за отрядами младших. Строгая иерархия,

железная дисциплина, беспрерывные учения. Взрослые в роли живых

богов -- безгрешных и непререкаемых... Такими вот были обитатели

этих нижних -- придонных -- этажей "колодцев спасения". Еще ниже

-- криогенные колодцы. Там только генетический материал и

замороженные трансплантаты для основных имунных комбинаций.

Оборудование для госпиталей, законсервированная техника,

стройматериалы, продуктовый НЗ -- в перекрытиях, в отдельных

шахтах, в потайных складах... Термоядерная бомбардировка

полностью уничтожила верхние два десятка уровней почти во всех

"колодцах". Радиационное заражение поразило еще двадцать-тридцать.

Вы понимаете, что это значит?

Три следующие поколения, Чур жил странной, призрачной,

подземной жизнью. Не сохранилось ни клочка бумаги, ни одного

достоверного свидетельства той поры. Можно только предполагать,

как сложилась судьба, в общем-то, немногих уцелевших взрослых.

Скольких детей им удалось сберечь -- сказать трудно. Если судить

по тому числу людей, которое застали на Чуре добравшиеся

до него, уже с помощью кораблей подпространственного перехода,

посланцы Метрополии, то довольно много. Но выполнить свою роль до

конца -- сделать этих уцелевших полноценными членами общества --

в том смысле, как мы это понимаем здесь -- в обычных Мирах

Федерации -- их наставникам не удалось. Цивилизация Чур стала

цивилизацией детей, так и не узнавших, что значит быть взрослыми.

Нет, чисто биологически, они взрослели. И даже старились и

умирали естественной смертью, в тех редких случаях, когда условия

жизни на прошедшей через атомный апокалипсис планете позволяли

дожить до этого. Но вместе с сотворившими конец света старшими

поколениями, в небытие канули целые пласты человеческой культуры.

Ушло тысячелетиями складывавшееся понимание уклада жизни, семьи,

навыков и умений воспитания следующих поколений, не стало системы

образования, здравоохранения, армии и полиции; не стало земной

культуры вообще. Остались брошенные, одичавшие, так и не

взрослеющие дети на смертельно опасной для жизни планете. И

остались тщательно сохраненные для них знания. Обо всем. В том

числе и о строении и работе человеческого общества, о том как

сеять хлеб и собирать урожай, о том как получать металлы и делать

из них машины... И мечи. И очень много красивых историй о том,

как жили во вражде, сражались и умирали люди сгинувшего мира.

Профессор помолчал. И добавил:

-- И еще остались Псы.

-- Псы... Вот о чем я хотел бы узнать поподробнее... --

признался комиссар, пристраивая опустевшую чашку на краешек стола.

Покровский пожал плечами. Глянул на часы.

-- Знаете, не буду отбивать хлеб у Клавы... Лучше обратесь к

доктору Шпак. В конце концов, она -- единственный человек на

Прерии, у которого в доме жил настоящий Пес с Чура. Почти год...

-- Как вы сказали? -- комиссар вынул из-под усов трубку и

наклонился вперед. -- Доктор Шпак?

-- Да, Клавдия Ивановна Шпак... Она у нас ведет небольшой

семинар -- "Антропогенная фауна Чура"... Как вы понимаете, это --

в основном -- Псы. И немного -- о Сумеречных Стаях... Никто лучше

нее не знает вопроса...

Комиссар задумчиво нахмурился.

-- Простите, но как получилось, что в информационной сети...

-- О, Гос-с-споди! -- профессор безнадежно махнул рукой. --

Информационная сеть! Готов поклясться, что про Федю Фельдмана,

например, там значится, что он -- электрик. Хобби -- "тату"...

-- Татуировки? -- поморщился комиссар.

-- Да. И ничего больше вы там в вашей Сети не найдете...

Хотите пари?

-- А что я должен был бы найти там? -- поинтересовался Роше,

кладя на колени блок связи.

Набрал на клавиатуре запрос, нажал "ввод".

-- Федор Максович -- крупнейший специалист в области

магической графики, -- Покровский снисходительно пожал плечами.

-- Люди Чура всерьез полагают, что разного рода изображения --

татуировка, в частности -- может служить защитой для того, кто

такой рисунок носит. Он, понимаете ли, как бы сам становится

частью такого вот магического изображения... И вообще -- там

наверчено много всякой теории. В психологическую и медицинскую

фразеологию я, простите, еще могу как-то поверить, но что

касается всякой паранормалики.... Как историк -- обязан

разбираться в соответствующей терминологии, но принимать на веру

эти...

Блок связи выдал справку Сети:

-- Фельдман Федор Максович -- год и дата рождения, электрик

первого класса, место работы -- электротехнические мастерские

Университета Объединенных Республик Прерии-2, домашний и

служебный адрес. Хобби -- тату. В информационных массивах

криминальной полиции не фигурирует.

-- Что я вам проспорил? -- осведомился Роше у профессора и с

досадой выключил блок.

* * *

Номер девятьсот шестьдесят -- девятьсот девяносто --

двадцать семь -- одиннадцать молчал довольно долго. Потом глухой,

явно измененный голос спросил с того конца линии связи:

-- Кто говорит со мной?

-- Энни Чанг к вашим услугам, мистер. Вы хотели сообщить

мне нечто...

-- Вы уверены, что ваш аппарат не прослушивается, мисс? Я

Васецки, Карл Васецки -- вы приносили мне на экспертизу снимки с

господами из военного департамента на них... Оказалось --

монтаж. Помните?

-- Да, я вам очень обязана, господин Васецки...

-- Так вот... Я не могу сейчас выйти на полицию -- у них

там, похоже, утечка информации... Поэтому вспомнил про вас --

надо предупредить одного человека. Он вовлечен в поиски Гостя...

Это как раз ваша тема... Вы сможете передать это людям из

полиции, которым можно доверять... Речь идет о моем знакомом --

я кое чем ему обязан и не хочу, чтобы у него были неприятности...

-- Говорите... -- Энни подвинула и без того готовый к

работе блокнот поближе к себе.

-- Речь идет о некоем Пере Густавссоне. Он был тесно связан

со мной по работе. Кроме того -- он личный друг небезызвестного

вам Торвальда Толле. В свое время привез большое количество

снимков и видеозаписей с Чура. Они были частично повреждены, и я

помогал ему вытянуть из них всю возможную информацию. Потом он

предложил мне некую э-э... работу по своим -- чисто научным

проблемам. Спецсъемка и все такое... Так вот -- семь лет назад у

него были большие неприятности. Его осудили по делу "Шести

Портов". Знаете о таком?

-- Знаю...

Энни стремительно делала пометки в блокноте.

-- Густавссон получил десять лет. Из них уже отбыл --

повторяю -- семь. Так вот. Сегодня ко мне пришли несколько

вооруженных человек. Думаю, что это люди небезызвестного вам

Магира... Точнее, я уверен в этом, но не могу доказать. Они в

довольно резкой форме предупредили меня, что мне следует в

ближайшее время ожидать появления Пера. Он, по их мнению, будет

спрашивать меня о судьбе Торвальда Толле... Не знаю, как это

взаимосвязано... По их мнению, он работает по заданию ГБ или

полиции. Я должен буду немедленно дать знать этим людям о такой

встрече. По номеру...

Энни записала номер.

-- После того, как эти люди ушли, я нашел у себя "жучки".

Несколько штук. Уверен, что это -- не все. Не уверен, что нас не

прослушивают сейчас. Но я обязан Перу многим. Он дал мне неплохо

заработать в трудный период и... И оградил меня от излишнего

интереса властей -- когда им занялось ГБ... Так что... Я могу на

вас рассчитывать, мисс?

-- Можете.

Энни выслушала сигнал отбоя, набрала номер линии доставки

и заказала пиццу с салями и грибами, "Кьянти" и апельсиновый сок.

ГЛАВА 8. СОБАЧЬЯ ШЕРСТЬ

Адвокат Гопник замер, словно разбитый неожиданно

обрушившимся на него параличом. И было от чего: не успел

Счастливчик нетвердым шагом миновать бесхозного вида фургон,

вкривь и вкось припаркованный "на пяти углах", как навстречу ему

-- мрачный, и недвусмысленный, черный как смертный грех --

из переулка выполз "Ноктюрн-форсаж" прошлого десятилетия выпуска.

Люди внутри дурацкого фургона тоже замерли: сценарием вовсе

не было предусмотрено явление на сцену такого изобилия

действующих лиц.

Замерли и те -- за непрозрачными снаружи бронестеклами

"Ноктюрна". Сидевший за панелью управления тип повернулся к

Гураму и мрачно сообщил ему, что на его взгляд, на улице что-то

слишком людно... Тот с немым удивлением глядел на остолбеневшего

Гопника. Такого подарка Судьбы он не ожидал и потому оцепенел.

Замер и Рваное Ухо -- нутром ощутив опасный расклад.

Одному только Счастливчику решительно все было нипочем. Да и

с чего бы? Трубочник снова был с ним. И надо отдать ему должное,

хитрый бес старался как мог.

Всеобщее оцепенение длилось пару-тройку мгновений, не более,

после чего события стали развертываться в совершенно сумасшедшем

темпе и в самой дурацкой последовательности из всех возможных.

Прозвучали команды, и из обоих машин горохом высыпала и

рассосредоточилась по немногим возможным укрытиям полная дюжина

вооруженных боевиков. Гурам из-за корпуса "Ноктюрна" громко

поинтересовался, что господам, собственно, надо от их человека.

Имея ввиду, вообще-то, Счастливчика. Рваное Ухо рванул в

подворотню.

Рванули, собственно говоря, все -- кто куда мог.

Ошеломленный Тони -- назад, за фургончик. Наконец-то им

замеченный.

Не менее него ошеломленный Гонсало -- зайцем, вперед: сзади

щелкали затворы.

Решительно не собиравшийся упускать добычу из рук Йозеф дал

вслед петляющему по улице адвокату очередь парализующими

зарядами, промазал и вывел из строя двух людей Магира и

ошалевшего от страха Тони.

После этого стрелять стали все: можно было подумать, что это

среди ночи заработала артель клепальщиков: огнестрельная техника

особо не шумела, но пули долбили железо каров с гулким громом.

Цепочку людей Магира Гонсало миновал без помех. До

путающегося под ногами прохожего им дела не было. Единственного

из них, кто знал адвоката в лицо -- Гурама -- автомат Йозефа

"отоварил" парализатором в плечо -- случайно, рикошетом.

Остальные были заняты тем, что успешно подавляли огонь

противника, чем изрядно облегчили Гонсало отход с театра военных

действий. Свернув за угол, адвокат припустил сломя голову и

только минут через пять стал прикидывать, куда же его несет.

Несло его куда надо -- к заброшенным складам на Птичьих.

* * *

-- Вот, вы просили держать этот момент на контроле... --

Коротышка Каспер перебросил на стол Киму кусок ленты принтера.

Агент на Контракте с некоторым недоумением воззрился на

лаконичную строку распечатки. Потом -- на подчиненных.

-- Еще вчера, -- напомнил ему Джон, -- вы распорядились

найти номер счета Толле. Вы отметили в показаниях Братова, что-то

в том духе, что... Одним словом, у Гостя должна быть здешняя

валюта на руках. Скорее всего -- в виде электронной кредитки --

как обычно... Вы тогда сказали, что номер, конечно, дохлый, но

надо это проконтролировать... Я этим озадачил наш компьютер из

финансового подразделения, Дело оказалось сучковатое: счет

открывал комитет Азимова -- по своим хитрым каналам -- и тут сам

черт ногу сломит... Но в домике на Козырной сидят люди ушлые, и к

тому же у нас по этому делу -- высокий уровень допуска...

-- Одним словом, вы вычислили его карточку... Гм... Неплохой

кредит спустил под это дело господин секретарь... -- без

энтузиазма констатировал Ким. -- Хотя... -- он присмотрелся к

распечатке, -- кажется, не это -- самое главое... Ч-черт! С него

же -- с этого счета -- сегодня скачали приличную сумму... Ничего

не понимаю... Они, что, с ума сошли или... Так, номер счета

получателя... Анонимный, разумеется. Но вот терминал... Каспер,

запросите срочно идентификацию терминала, с которого...

-- Уже идентифицировал. -- Каспер иронически прищурился, --

Абонентский счет оплачивает господин Адельберто Фюнф. По моему,

мы слышали о таком... А это -- показания радиозасечки... Конечно,

мы там уже никого не найдем, но все же...

-- Так, -- определился Ким. -- Джон, свяжитесь с прокурором:

нужна санкция на арест счета. Выведите на дисплей карту города. И

сводку по районам, пожалуйста.

* * *

-- Вот так и со всеми остальными... Запрашивать Сеть --

пустое занятие... -- Покровский устало принялся собирать со стола

бумаги, "магнитки" и прочие атрибуты своей деятельности.

Он явно собирался домой.

-- Клавдия Ивановна у вас в Сети проходит как кинолог, --

продолжил он. -- Имеет соответствующий диплом. Заведует виварием

нашей богодельни -- и не более. А семинары, консультации, просто

авторитет среди специалистов и знатоков -- все это почти не

документировано. Давно говорил ей, что надо написать монографию,

отметится, так сказать, в академическом мире... Так нет! Вот и

цитируют в мировой литературе чушь всякую. В том числе, явный

бред, вроде сочинений господина Пакельного. Не имели удовольствия

читать? Завидую вам... А между тем, Шпак лучше всех смертных

здесь, на Прерии разумеется, смыслит в Псах Чура. Но -- кому это

надо... Можете звякнуть ей -- хотя, в столь поздний час, скорее

всего, нарветесь на автоответчик. Впрочем, если вам угодно... --

профессор взял трубку. -- Лучше я организую вам, гм, аудиенцию --

завтра, на утро. Так будет лучше: Клава -- человек непростой...

Комиссар уже давно понял, что простые люди к Цивилизации

Чур, как правило, отношения не имеют и только пожал плечами.

-- Послушайте, -- осторожно осведомился он, -- а ваша мадам

Шпак не пошлет следствие точно туда же, куда меня с полчаса назад

отправил герр Крюге?

Профессор, который тем временем, видимо, успешно миновал

встречи с автоответчиком и гудел в трубку по-русски что-то весьма

добродушное, воззрился на Роше с плохо скрываемой улыбкой. Потом

пару раз гукнул в трубку что-то успокаивающее, положил ее на

место и вздохнул:

-- Завтра Клавдия в полном вашем распоряжении -- сидит дома

на бюллетене и пестует какого-то отпрыска собачьего племени. Не

беспокойтесь -- она человек, в сущности, добродушный -- во всяком

случае, не фанатик... Как и я... Оба мы не в востороге от того,

зачем к нам пожаловал господин Толле, но оставлять его в руках

бандитов -- это уже не политика. Это -- пособничество уголовщине.

Крюге -- другое дело. Людей, долго живших т-а-м, порой трудно

понять... Кстати, Клава дала мне неплохой совет -- в библиотеке у

нас, в ее открытом файле, для студентов, есть запись последнего

семинара -- как раз вводного по интересующей вас теме...

Мягко засветилась лампа настольного блока связи. Профессор

снял трубку. Потом передал ее Роше -- несколько растерянно.

-- Это вас, комиссар...

На том конце канала Ким недоуменно осведомился:

-- Что там у вас, Жан? Я еле додумался позвонить еще и

господину профессору... Почему вы?...

-- Выключаю свой блок во время разговоров... -- с досадой

объяснил Роше, на ходу исправляя оплошность. -- Дурацкая

привычка... Что там у вас?

-- Отправляюсь на Птичьи Пустоши, -- уведомил его Ким. --

Оттуда засекли выход на банковский счет Толле... Да, представьте

себе -- такое идиотство... Район складов "Продуктового

товарищества", помещения с тридцать шестого по пятидесятое...

Здесь неподалеку зарегистрировали еще и перестрелку... Я до сих

пор думал, что для Прерии разборки на улицах -- редкость... Нет,

думаю, вам не следует... Там уже патруль и вообще... Иду, как

говорится, по холодному следу... Лучше подождите меня у дока

Покровского -- если дед не собирается ложиться -- есть кое какие

вопросы к нему. Как к специалисту...

Роше опустил трубку и нахмурился. Он не любил "зевать"

пожарные ситуации. Кажется, однако, "проехали" уже вторую

такую...

-- Не стану вас задерживать... -- комиссар встал с кресла и

бережно освободил мраморного мыслителя от своего головного убора.

-- Продолжу свои поиски... собачьей шерсти.

-- Если у вас еще есть свободное время, -- добродушно

посоветовал Покровский, -- спуститесь в библиотеку. Там открыто

круглосуточно. Прокрутите файл с семинарами по Псам: может

узнаете что-то из того, что вас интересует...

-- Спасибо за совет, -- так же добродушно отозвался

комиссар, перешагивая через порог. -- И спокойной ночи...

* * *

Вот теперь Харр отчетливо слышал зов. Тот самый. Чтобы лучше

сориентироваться, он осторожно поднялся и трусцой, рыскающим

зигзагом двинулся по утопающей в темноте набережной. В движении

было легче определить источник этого непонятного, тревожного

сигнала. И действительно -- старый, испытанный метод помог: Харр

понял, что сбивало его. Их было несколько -- этих источников. И

Харр устремился к ближайшему из них.

Он ясно понимал, что главное сейчас -- это Тор, но этот

непонятный сигнал слишком напоминал ему о том главном, что

служило источником самой большой опасности для каждого, кто был

рожден на Чуре -- этот сигнал напоминал ему голос

нечеловеческого, не Землей порожденного разума...

Достигнуть первого из источников сигнала оказалось довольно

легко, но то место, где находился этот источник, было невероятно

странным... Столь же странным оказалось и существо, которому

принадлежал этот беззвучный голос. Существо, что звало на

помощь... Как он только умудрился забраться на этот островок,

вдали от заросшего камышом берега, этот пушистый малыш? Харру

пришлось пуститься вплавь -- другого способа добраться до этой

крохи у него не было. А как только он добрался до заросшего

осокой клочка суши, отряхнулся и обнюхал кроху, ощущение страха

перед чем-то совершенно чуждым, исходящим и-з-в-н-е, отступило,

сменилось смешанным чувством сострадания и ответственности за

этот крошечный кусочек чуждой этому миру жизни, неведомо как

попавший в этот погруженный в хаос, безхозный мир...

И еще он, наконец, вспомнил, когда и как -- там, на Чуре,

ему встретилось... Нет, не эта, в беду попавшая кроха, но нечто

очень и очень сродни этому зову и этому пушистому сиянию...

Кроха, однако, восприняла появление Харра как нечто должное.

Как только он попытался согреть это чуть мерцавшее во тьме почти

беззвездной ночи создание, оно прильнуло к его короткой шерсти и

что-то затараторило по-своему, силясь, видимо, убедить его в

необходимости предпринимать какие-то совершенно срочные действия,

куда-то спешить, к чему-то успеть... Харр не понял и малой доли

из всего этого потока императивного попискивания. Уловил только

общий смысл этого лопотания -- намерения крохи в общем-то

совпадали с его собственными... Подхватив малыша за шкурку на

загривке, фосфоресцирующую в ночном мраке , Харр снова пустился в

холодные воды реки. Второй источник призыва прятался где-то в

глубине городской окраины. Он уже нашел второго малыша, и

третьего, когда пришли новости от Подопечного...

* * *

-- С нашей стороны -- трое раненых, -- доложил Алекс. --

Двое -- тяжело, держатся на фиксаторе. В том числе -- Йозеф.

Потери противника -- ориентировочно четверо. Одному -- снесли

череп. С остальными -- неясно. С места действия все убрались до

появления патруля. Мы забрали своих, они -- своих. Один

неустановленный тип -- у нас с собой. Полный заряд

"пэ-двадцатого". Еще не скоро сможет... Да, при нем найдена

кредитка на имя Энтони Мэлвина Пайпера... Возможно, это он и

есть.

Клод Саррот приложил определенное усилие для того, чтобы не

хватить трубкой блока связи по столу.

-- Где вы сейчас находитесь? -- спросил он, нарочито

спокойно, слегка притормаживая себя.

-- Двигаемся по Цесаревича, в сторону клиники Шторха, -- с

готовностью определился на местности Алекс. -- Сейчас проходим

Алексеевские массивы...

-- Очень хорошо... -- Саррот прикрыл желтые, восковые веки и

пожевал тонкие губы, представляя себе топографию того района

столицы. -- Сверните на явку. Там -- практически по дороге.

-- Понял, -- подтвердил Алекс. -- Сворачиваю на Полинга...

-- Возьмешь с собой предполагаемого Пайпера и работаешь с

ним -- там есть все необходимое. Подошлю к тебе Кори -- он хорошо

соображает в таких вещах. К его прибытию приведи объект в

порядок. Ты знаешь, что нам от него нужно. Нам нужно, чтобы он

заговорил сегодня, а не завтра в обед... Йозефа и других к Шторху

пусть подбросит э-э...

-- Каммингс, -- подсказал Алекс. -- Он справится.

Голос его был далеко не бодр. Привести в порядок "объект",

получивший полный парализующий заряд стандартного "Р-20", за

считанные минуты не мог даже и всемогущий Господь. Но полученный

приказ обсуждению не подлежал.

* * *

-- Дьявол бы побрал проклятого Тони и его псину! Дьявол бы

побрал тебя -- дурака! -- Мепистоппель сделал небольшую передышку

и воззрился на Толле, чтобы удостовериться, что до того доходит

смысл сказанного. -- Нам надо смываться как можно скорее, а мы

сидим на этой куче капусты -- он швырнул на стол пластиковый

пакет с только что полученными в банкомате купюрами и воздел руки

к заплесневелому потолку. -- И все из-за этого треклятого идиота,

который -- видит Бог -- где-то набрался и влип в какую-нибудь

историю... Я чуть не поседел пока проклятая машина отсыпала мне

нал. И -- представляешь? -- как только я вздохнул свободно, на

индикаторе выскочила паскудная объява: "Счет арестован!". Я

только и успел, что показать чертовой железяке язык -- вот так

(Мепистоппель показал как именно -- зрелище было внушительное) и

дать драпа. Кто его знает -- может через секунду они бы

блокировали все ходы и выходы...

-- Какие выходы? -- поинтересовался Тор.

-- Из Купермановского супермаркета! -- там у них уймища

банкоматов -- на каждом этаже... Все-таки мы нагрели их!... Это

же надо -- буквально на считанные секунды опередили... Но если

они засекли мой блок связи, нам...

В этот момент в дверь "помещения номер сорок", судя по

всему, попыталось вломиться пол-дюжины чертей. По крайней мере,

так можно было подумать, судя по производимому ими шуму.

-- Только не блокируй снова мой бластер, пожалуйста, -- тихо

попросил Мепистоппель Тора.

Тот молча взвесил на вытянутых пальцах свой меч. И остался

доволен.

-- Откройте, Бога ради! -- взмолился с той стороны тяжелой

двери адвокат Гопник.

-- Это Гонсало! -- не без удивления комментировал эту мольбу

Адельберто.

И сделав недоумевающему Тору знак, замер сбоку от двери.

-- Ты один? -- проорал он в ответ на третий или четвертый

вопль Гопника.

-- О, Господи! Так вы живы? -- искренне поразился Гонсало.

-- И вы там тоже одни?

-- Что значит "тоже"? -- задал Мепистоппель один из самых

идиотских вопросов, возможных в сложившейся ситуации.

Гопник задумался.

* * *

Дым от легкого табака свивался в замысловатый узор над не

менее замысловатым узором малахитовой столешницы. Большой Магир

старательно фокусировал свой взгляд на этой картине, чтобы не

видеть устремленного на него свозь мглистые завитушки взгляда

того, кто сидел напротив.

-- Меня не интересует то, как вы это сделаете... -- Рамон

медленно и веско цедил слова в трубку. -- Меня не интересует, как

вы будете откачивать Гурама. Мне надо до утра знать где находится

Гость. И где находится Счастливчик. Его ведь заграбастали вместе

с его радиомаяком? И еще вот что, Конрад, мне очень -- ты

понимаешь, о-ч-е-н-ь хочется узнать, каким образом наши лучшие

друзья из "Дженерал Трендс" вышли на Пайпера... Кто продал им

частоты маяка?... Ты хорошо понял меня?

Выслушав заверения в быстрейшем исполнении своих указаний,

он опустил трубку на стол и тяжелым, выразительным взмахом руки

внес некоторое возмущение в жизнь дымного узора над столом.

-- Мне перестал нравиться... -- т-о-т, напротив, задумался,

подбирая слова, -- перестал нравиться метод вашей работы...

Слишком много убитых... бесплатно... Слишком много... времени

затрачено. Я нахожу, что мы должны вмешаться в процесс... Сами...

Рамон поднял глаза на собеседника. Тяжело покачал головой.

-- Это плохо кончится, -- твердо отрубил он. -- Очень плохо.

Трудно было определить, согласился ли с ним партнер. Он,

похоже, думал уже о другом.

-- Ведь тот, кто нам нужен... -- все так же медленно

выговорил он. -- Тот, кто нам нужен -- он тоже в это время что-то

делает... Ведь так?

* * *

-- Ваш подопечный окончательно спятил... -- меланхолично

констатировал Гонсало, выбираясь на грузовой пандус из наклонного

лаза "помещения номер сорок", следом за задумчиво нахмуренным

Гостем. -- Вот-вот сюда нагрянут архангелы мсье Саррота, а

господин Толле, видите ли, не может оставить помещение в

беспорядке. Ему надо расставить все по-своему...

Тор пожал плечами и молча полез внутрь машины. Мепистоппель

энергичным тычком помог Гонсало упаковаться в "Фольксваген",

рядом с Гостем.

-- Только не воображай, -- сурово уведомил он адвоката, --

что я хоть на грош поверил твоим сказочкам про то, как ты и от

Рамона, и от Саррота, и от Черта с Дьяволом ушел... Я не

собираюсь ни снимать с тебя штрафные меры, ни, тем более,

увеличивать твой пай в деле. Ты дело это и так, считай, что

провалил...

-- Еще раз говорю тебе, старый дурень, что мне просто

Фортуна улыбнулась, иначе я был бы уже трупом... -- досадливо

проскрипел адвокат, втискиваясь в довольно тесный объем кабины.

-- Ага, Фортуна, значит, повернулась к нему лицом, и он и от

бабушки ушел, и от дедушки ушел... -- Адельберто даже оторвал

руки от руля, чтобы изобразить всю меру недоверия словам

утратившего доверие партнера.

-- Да не лицом ко мне Фортуна повернулась, -- зло возразил

Гонсало. -- Не везде у нее лицо, у Фортуны... И при чем здесь мои

бабушка с дедушкой?!

-- Значит, Фортуна ж...ой тебе улыбнулась, -- констатировал

Мепистоппель. -- А что касается бабушек и дедушек, то раз уж

взялся делать бизнес на планете, населенной недоделанными

скифами, так уж надо их фольклор знать... Сказку про колобка,

хотя бы... Хоть ты на него и не похож.

-- Меньше эмоций, Адельберто, меньше эмоций... -- устало

парировал адвокат. -- И ходу, ходу отсюда. Я повторяю -- своими

глазами видел, как Тони влез в облаву... Если он жив, то сейчас

здесь будут гости...

-- Ты не ошибся, Гонсало? -- в который уже раз осведомился

Мепистоппель, запустив движок. -- И как ты сам-то вышел на нас?

Я ведь подстраховался и в том тайнике -- непрямой адрес оставил.

Только телефон. На знакомого одного. Чтоб потом у него справиться

-- не побеспокоил ли его ты или кто другой.

-- Тайник твой, Мепистоппель, "засветился", -- пожал плечами

Гонсало. Я не могу повторять это тебе сто раз... Ненадежное ты

место выбрал. Какая-то тупая скотина нос в книжку сунула и --

привет! Для меня осталось только дерьма сушенного грамма два. И

никаких телефонов-адресов. Оно, кстати, и к лучшему... А на тебя

я по-другому совсем вылез -- тоже второй раз объясняю. Не надо

бросать где попало счета и квитанции... Половину секретов люди

узнают из такой вот макулатуры, и только вторую половину -- из

газет...

-- Я не верю тебе ни на грош! -- заскрипел Адельберто, но

Тор перебил его:

-- Он не врет, Нос Коромыслом...

-- Славно он тебя кличет, -- заметил Гонсало. -- Когда

состоялось крещение под новое имечко?...

Адельберто зло зыркнул на него выкаченным глазом.

-- Мне еще не такое приходится терпеть от этого парня из-за

вас, дураков! -- зло прошипел он, выруливая из едва освещенного

складского двора в и вовсе неосвещенный переулок.

* * *

Такси они остановили где-то на самой черте города, там, где

тянулись унылые, полузаброшенные кварталы "неперспективной

застройки" -- по сути дела остатки древних полудеревень,

проглоченных когда-то Столицей, а теперь вновь выплюнутые ею.

Расконвоированный заключенный П-1414 пошел первым, ориентируясь

на короткие подсказки своей давней подруги.

-- Он не хватится тебя? -- тревожно спросил Пер,

оглянувшись через плечо на Мери-Энн.

-- Кон? Пил двое суток и сутки будет спать. Я это

расписание выучила наизусть. Потом будет глушить кофе и работать

сутками...

Пер мучительно поморщился, прислушиваясь к хлюпанью воды в

ботинках.

-- Что ты знаешь о его теперешних м-м... заказчиках? И об

этом доме? Он что-нибудь рассказывал тебе?

-- Ничего. Ты же знаешь его -- если не захочет, слова из

него не вышибешь... Обо всем приходится догадываться... Но я --

догадливая. Этот дом... Я его вычислила.

Пер понимающе хмыкнул.

-- А началось все примерно через год после того, как ты

загремел под суд, -- продолжила Мери. -- Точнее, не началось, а

продолжилось, я так понимаю... Появились люди, которые начали

дознаваться о связях тех, кто работал на Чуре -- не только люди

Магира, но и еще какие-то... Прямо, настоящая охота началась. И у

многих из наших начались неприятности... Ну и... Я так понимаю,

что Кон просто испугался. Особенно после того, как убили Тоби...

В конце концов, Магир и те... Те, кто за ним стоят -- это хоть

какая-то защита... И они очень прилично платят. Я не знаю, что им

нужно... Скорее всего, они хотят довести до конца то, чем ты

занимался -- какое-то приложение идей этого Толле к здешним

условиям... Или что-то в этом духе... А дом этот... Я его просто

вычислила. Понимаешь, с этого и начались у него эти... заходы,

-- она сделала чисто славянский жест, скорее мужской, чем

подобающий начинающей стареть женщине. -- Сначала уходил в город

надолго, а затем возвращался -- с деньгами, уже порядком

набравшись. И уходил "в штопор"... Ну и разговоры на тему об

этом месте... К нему временами приходят... другие -- из тех, кто

тоже работает на этих "заказчиков"... А как ты сам понимаешь, у

нас на "Нимфе" не очень то уединишься... Обычно, я не понимала, о

чем идет речь, но тему Старого Дома -- для себя отметила. А

потом -- просто проследила его... походы.

-- Вот как... -- Пер откашлялся.

Подумал немного.

-- Там -- среди тех, кто приходил к Кондрату -- не было

наших общих знакомых? Ну -- Васина, например... Карла...

Мери подумала с минуту.

-- Нет... Пожалуй, что -- нет. А с Карлом он,

действительно, временами встречался -- ты же знаешь, он в этих

делах посторонний, но за небольшой процент позволяет

использовать свою контору "в темную". Передает когда надо, кому

надо все что угодно -- без лишних вопросов... Такой был , таким

и остался. С него все как с гуся вода...

Она неожиданно попридержала Пера за локоть.

-- Теперь подожди... Дальше я пойду первой...

Они двигались по лесополосе, протянувшейся вдоль

пригородной -- а может, уже и загородной -- аллеи. Старались не

"светиться" в просветах между деревьями, держались ложбинок,

сочащихся влагой прошедших дождей.

-- Это уже близко... -- тихо предупредила Мери-Энн. -- По

крайней мере, прошлый раз он был где-то здесь...

-- Ты о чем? -- чуть недоуменно осведомился Пер. -- О доме

этом? Он что -- способен м-м... менять местоположение, что-ли?

Мери только коротко махнула рукой.

-- Может и не меняет, но вот с памятью у всех, кто его

находил, что-то явно происходит...

-- Черт, какие-то надгробия пошли... -- с досадой отметил

Пер, подсвечивая вокруг фонариком, выведенным на минимум

мощности.

-- Да уж, -- невесело усмехнулась Мери, -- готический

калорит у нас на высоте. Эта штука постороена впритык к погосту.

С этой стороны кладбище не огорожено, а дальше -- будет чугунный

заборчик. Не зацепись... А дом уже виден -- это вон та руина --

за деревцами прямо по курсу... Охраняет его один только тип --

из тех, что не просыхают с вечера до утра... Видно, тоже не любит

этого места. Побаивается.

Пер вздохнул: куда бы не заносили представителей рода

людского вихри технического прогресса, под какие бы небеса, к

каким бы солнцам ни приходили люди, всегда за ними тянется это их

древнее наследие: заброшенные погосты на окраинах, тоска

дождливых ночей и страх чего-то, чего -- каждый твердо знает это

-- нет и быть не может...

-- Мери... -- тихо окликнул он. -- Откуда... Откуда на

кладбище -- светлячки?

Он погасил фонарик.

Мери приостановилась. Присмотрелась в направлении, в котором

указывал Пер.

-- Здесь не бывает светлячков... Это... Как ты только

заметил... Ч-черт, подойдем ближе. У тебя есть шпалер?

-- Нет... Оружие мне не положено, -- с одному ему понятной

усмешкой вздохнул Пер.

Мери удивленно оглянулась на него, пожала плечами.

-- Я теперь всегда таскаю с собой разрядник... Пошли.

Свечение было, и впрямь, еле заметным, но оно не

померещилось Перу -- зыбкий бело-голубой огонек высвечивал мох,

которым заткана была каменная ниша, когда-то служившая раковиной,

в которую стекали "вечные слезы" из фонтанчикакапельницы,

украшавшим надгробие с давно стершимися именем того, кто лежит

под ним и датами его жизни. Сейчас нечто иное гнездилось в этом

каменном ложе -- нечто, что всколыхнуло в памяти Пера замершую

было темную гладь пруда, под которой таились странные образы и

смутные страхи...

-- Смотрите, -- с каким-то облегчением в голосе сказала

Мери. -- Забавная кроха... Первый раз вижу такое. Наверное --

какая-то здешняя мышь... Или -- хомяк...

Она шагнула к осевшему надгробию.

Пер приостановил ее коротким движением руки.

-- Не стоит... Это не тот зверек, которого я хотел бы

встретить сейчас...

-- Опасная тварь? -- с недоумением спросила Мери, делая

небольшой шаг назад. -- Никогда даже не слышала ни о чем таком...

-- Слышала, Мери, слышала -- просто не сопоставила сейчас...

-- Пер положил ладонь на вскинутый было его спутницей ствол

разрядника. -- Это Пушистый Призрак. Таинственный зверек с

Шарады. И еще -- они водятся на Харуре... И еще на паре планет.

Как правило там, где мало кислорода и господствуют ледяные

пустыни... Очень неприхотлив. Сам по себе -- безобиднее таракана.

Но считается дурным знаком встретить его, если не искал. Купить,

выменять, прийти посмотреть в вольере зоосада -- пожалуйста, но

когда он является непрошенным... Надо менять планы...

-- Так то -- Шарада... Откуда эта тварь взялась здесь?

-- Вот и я -- про то же... -- задумчиво заметил Пер. -- Вот

что, Мери: выбирайся на дорогу, вызывай такси и жди меня там. В

домик этот мне лучше наведаться одному...

-- И не подумаю, -- Мери высоко подняла плечи. -- Ты первый

заметил эту тварь -- значит знак -- тебе, а не мне... Это --

во-первых. А во-вторых -- я сыта по горло суевериями, которых ты

понабрался на Чуре...

-- Делаем так, как сказал я, -- коротко оборвал ее Пер

тоном, которому не приходилось возражать.

Когда надо, он умел говорить так.

-- И вот что -- передай мне разрядник... Где только достала

такой... Или лучше вот что -- оставь-ка его себе. Обойдусь.

* * *

В сотне шагов от здания Пер включил свой блок связи и через

канал Кима вызвал картинку с орбитального спутника наблюдения.

Повозившись минуту-другую, он узнал на экране слегка плывущий

образ того квадратного километра, на котором находился сам и на

котором стоял Старый Дом... Включил преобразование инфракрасного

диапазона... Как и предупредила Мери, Дом охранялся: позади него

был приткнут к кустам кар, марку и номер которого спутник

наблюдения тут же "отрепетировал" по "радиоэху". Неподалеку

ошивался и тип в нахлобученной по уши шляпе. Спутник заботливо

вывел на экран информацию о том, что при типе имеется единица

огнестрельного оружия и блок связи, зарегестрированный на

анонимный номер. Пер выключил блок и спрятал его в траве у

ограды.

Теперь уже не расконвоированный заключенный П-1414 владел

навыками боевых искусств Чура. Теперь боевое искусство Чура

владело им. Бесшумно преодолеть расстояние до темнеющего впереди

кара было просто упражнением для разминки. Пер дождался момента,

когда сторож, совершая свое, видно, порядком осточертевшее ему

маятникообразное движение, приблизится к машине, и приголубил

нерадивого стража коротким ударом за ухо. Тот послушно опустился

ему на руки. Пер закрепил отключку "клиента" аккуратным нажатием

на "магические точки" и пристроил его на сиденье. Обыск показал

совершенную правоту системы орбитального мониторинга: в карманах

"клиента" ,кроме умеренной суммы наличными, полупустой фляжки

"Джонни Уолкера" и "Смит и Вессона" были только носовой платок,

потертый цивильного вида ножик и блок связи. Виски, наличность и

платок Пер оставил пострадавшему, револьвер осмотрел не без

опаски -- он был снабжен зарядами повышенной мощности,

разносящими вдребезги бронежелеты -- и сунул себе за пояс, а из

блока связи вытряхнул элементы питания и сунул их себе в карман.

После чего осторожно двинулся к Дому.

* * *

-- Они здесь. Можно не сомневаться... Здесь... Или недавно

были здесь... Оцените тепловой след...

Джон повернул монитор так, чтобы Киму лучше был виден его

экран, а на экране -- светлые пятна дверей и полуподвальных окон

"помещения номер сорок" по Птичьим Пустошам. Все остальные

пространства кирпичных стен, забранных решетками и железными

дверьми дверей и окон, которыми изобиловал заброшенный товарный

двор, были мертвенно темны и находились явно в температурном

равновесии со средой.

-- Ну что же... -- Ким постучал пальцем по схеме выведенной

на экран его "ноутбука". -- Выставляйте людей здесь и здесь, а я,

с вашего позволения, попробую двинуться вот так -- через

разгрузочный люк... Передайте мне камеру...

-- Пойду с вами, -- уточнил диспозицию Джон. -- А Сэм

попробует поторговаться с клиентами через дверь. Если там,

конечно, есть с кем торговаться...

Спрыгнув в благоухающую пригорелой яичницей темноту, Ким

мгновенно понял, что он в подвале не один. Для того, чтобы быть

пустым и безлюдным, этому подвалу нехватало гулкости. В нем было

слишком много тишины -- ватной, глухой, напряженной. Слегка

посапывающей от этого напряжения тишины. Только за тяжелой дверью

слышался голос Филдинга, сообщавшего обитателям "помещения", что

они окружены и сопротивление -- бессмысленно...

Ким типовым финтом рванул в сторону от того места, в котором

его должны были бы ждать предполагаемые невидимые противники,

расшиб локоть обо что-то отменно твердое и железное, однако, не

стал торопиться бросать во мрак свето-звуковую "глушилку". Он

только тихо, но внятно спросил сопящую темноту:

-- Господа?...

Господа не заставили себя ждать слишком долго.

Тьму складского подвала осветила неполная дюжина ярчайших

карманных прожекторов. На каждый такой прожектор приходилось по

одному плотно сколоченному и хмурому типу в пятнистой форме.

Майор Свирский устало смотрел на Кима и осуждающе жевал спичку.

-- Похоже, что и вы и мы немного припозднились, а? --

флегматично поинтересовался майор. -- А как хорошо было бы

согласовывать свои действия, хотя бы на час вперед, господин

Агент на Контракте...

Ким молча посмотрел на свою, явно ставшую ненужной, камеру

голографической регистрации и глухо спросил:

-- Надеюсь, господа, вы хотя бы засняли э-э... место?

-- Да, не беспокойтесь... -- Свирский поморщился и махнул

своим людям "отбой". -- Если это вас так волнует... Это, похоже,

действительно то место, где держали Гостя. Вон, глядите: наручник

на трубе еще болтается. Много следов и отпечатков. И еще -- здесь

стреляли, -- он кивнул на обломки портативного телевизора. --

Следов крови, правда, не нашли...

-- А что же нашли? -- без энтузиазма поинтересовался Ким.

-- Собачью шерсть... -- криво улыбнулся майор. -- Разной

масти. Довольно много собачьей шерсти...

* * *

Если верить изображению в голографическом окошке дисплея,

госпожа Шпак не была идеалом женской красоты -- скорее уж

воплощением энергии и предприимчивости, свойственных потомкам

амазонок. Первого из неполной дюжины слушателей своего семинара,

она выдернула из сладостной дремы как морковку из грядки. Тот был

лупоглаз и бестолков, однако, честно стал выдавать некий текст.

Его невнятное блекотание Роше слушать не стал, прокрутив запись

вперед. Энергичный допрос жертв длился довольно долго. Наконец

слово взяла сама госпожа Шпак, и слово это было "Псы".

" Псы... -- Клавдия потерла лоб. -- Это легко понять,

друзья... И нелегко -- одновременно... С самого начала роль

собачьего племени в жизни колонистов Чура была несравненно выше,

чем роль этих четвероногих в истории земной цивилизации: Псы

стали как бы продолжением рук первопроходцев. Здесь, мы только с

долей условности говорим о "языке", на котором хозяин общается со

своим псом, а для Псов Чура был разработан очень совершенный,

унифицированный язык. Существовал детально регламентированный

ритуал обучения ему и Пса и человека. Уже тогда Псы стали общей

собственностью, и за своего Пса человек нес ответственность не

только перед другими людьми, но и перед Стаей. И Пес отвечал за

своего Подопечного. Это уже были партнерские отношения. Не

простой симбиоз. Стая вправе была ожидать от людей определенного

поведения. Если ожидания не оправдывались, умела своего добиться.

Научилась вести себя с людьми на равных."

Из редких рядов слушателей потянулась поднятая в знак

недоуменного вопроса рука.

" У вас вопрос, Карим?" -- повернулась к ней доктор Шпак.

" Так что, получилось так, что люди на Чуре стали у своих

Псов рабами? "-- c возмущением в голосе спросил кудлатый Карим.

Тут же протестующе взвилась другая рука --

шоколадно-коричневая, чуть светловатая.

" Нет, все не так! -- не дожидаясь приглашения, вступила в

полемику ее обладательница -- метиска лет восемнадцати с модно

раскрашенной прической. -- Это -- развитие тотемизма: Псы стали

для них живыми тотемами... "

" Нет, и не так, друзья, -- энергично остановила Клавдия

рождающуюся мысль.-- Вы накладываете старые структуры на

качественно новый цивилизационный феномен... -- она даже

прищелкнула пальцами, чтобы сосредоточиться на втолковывании

слушателям своей мысли. -- После краха цивилизации землян на Чуре

роль Псов неизмеримо возросла: собственно, Псы и спасли остатки

рода человеческого. Для того, чтобы выжить самим. Дело ускорил

быстро протекавший жестокий отбор среди множества мелких и

раздробленных сообществ, боровшихся за жизнь в погребенных под

радиоактивным пеплом шахтах-убежищах. Свое сделал и усилившийся

мутационный процесс. О роли последних остатков взрослого

населения Чура в истории раннего постапокалипсиса практически

неизвестно ничего. Может и они, уходя со сцены, сделали последнюю

ставку на Псов. И еще -- какую-то свою, зловещую роль сыграла

Нелюдь. Не будем забывать про нее... "

" Кстати, о Нелюди..." -- попробовал вклиниться в разговор

тот -- потревоженный первым -- пучеглазый оболтус.

Нелюдь, видимо, волновала его гораздо больше, чем Псы.

" Об этом -- не сейчас, Людовик, -- госпожа Шпак продолжала

удерживать бразды в своих руках. -- Сейчас мы говорим об итогах

психо-социальной эволюции цивилизации Чура... О том, что и люди и

Псы Чура изменились биологически. Не настолько сильно, чтобы

стать чем-то чуждым Земле, но и не настолько слабо, чтобы разница

не была видна невооруженным глазом. Утвердилась измененная --

ювенильная -- форма человеческого организма: они все очень молодо

выглядят, жители Чура. Они не приучены к долгому сну, к обильной

еде, они в постоянной готовности подняться по тревоге. Они очень

деятельны, но способны, сутками сохранять неподвижность, исчезать

в каком-нибудь самом невероятном, с нашей точки зрения, убежище,

а если такового нет, то -- слиться с обстановкой, стать

неприметной деталью ландшафта. Они очень восприимчивы, догадливы.

По-детски чутки. И по-детски жестоки. Способны к языкам. У них --

тончайшая интуиция. У многих явно проявляются паранормальные

способности. Они переносят стрессы и нагрузки гораздо лучше

обычных людей. И они совершенно беспомощны. Несамостоятельны.

Увлеченный игрой житель Чура может помереть с голоду. Или уморить

голодом партнера. А игр у них много, и чуть ли не все виды

деятельности они воспринимают как игру. Могут, забросив дела, до

очумения спорить по пустякам -- если пустяки интересные, конечно.

Предоставленные самим себе, до бесконечности способны отлынивать

от дела. Этим они мне напоминают кого-то... "

Мадам строго глянула на подопечных.

" Полное доминирование игрового поведения над социальным.

Начисто лишены чувства ответствености. И не могут шагу ступить

без своих Псов. Побаиваются и уважают их..."

" Но все-таки -- уважать неразумную тварь, как себе

подобного... -- подал голос кто-то с последней скамьи.

"Разум вовсе не есть безусловный источник самоуважения...

-- парировала реплику Шпак. -- Там, на Чуре, Псов вовсе не

считают "младшими братьями". Надо сказать, на Чуре не так уж

ценится наш, привычный, людской интеллект. Не считается

самодостаточной ценностью, по крайней мере. И разум, степень его

развития вовсе не положены в основу шкалы ценностей. Да, логика,

хваткость ума считаются полезными качествами -- как способность

хорошо стрелять или переносить жажду -- но не более того...

Многие инстинкты и способности ценятся гораздо выше. Честность,

кстати, там относят к инстинктам. Не к навыкам, не к абстрактным

понятиям, подлежащим усвоению и постижению, вовсе нет! Господь

наделил эту новую расу избытком интуиции. Но начисто избавил от

чувства ответственности. Ответственности в них не больше, чем в

стае уличных мальчишек, всерьез играющих в войну. В рыцарей

Круглого Стола, точнее..."

" И что -- эти недоросли, играющие в войну, -- осведомился

лупоглазый Людовик, -- сумели построить целую цивилизацию ? Псы

что -- им заменили нянек и учителей? "

Столь примитивное понимание ее мыслей до глубины души

возмутило госпожу Шпак.

"Не надо понимать эти слова об их несамостоятельности и

безответственности так, что, мол, бедные создания не могут ложку

поднести ко рту, и требуется утирать им носы и умывать поутру, --

с досадой стала объяснять она. -- Эти создания вполне могут

приготовить себе обед на походном костре, который разожгут без

спичек и зажигалок. И умываться они не забывают. Чистоплотность у

них в генах -- иначе не выживешь в сочащейся радиацией среде, в

глухих бункерах и в безжизненных просторах Поверхности. Это для

них что-то вроде чужой планеты -- Поверхность. Нечто, что ближе к

Космосу, чем к родным "колодцам". И обучать друг друга способны и

грамоте и вещам посложнее. Мастерить могут такое, что не по силам

здешним спецам. Если это для них достаточно интересно. Но вот

спланировать свою жизнь, твердо идти к своей цели, изменить ее,

если надо, тут уж -- увольте! И чтобы не передраться -- честно,

по благороднейшим мотивам, но на мечах и с выпусканием кишок --

этого нет. Чтобы удержать их от самоуничтожения нужны Псы..."

Зуммер блока связи снова запел, и Каховский доложил, что в

двери "Проката гробов" долго звонил и стучал какой-то чудак,

подъехавший на такси. На вид -- турист из Метрополии.

-- Надо было снестись с дорожным патрулем, пусть придерутся

к машине, а заодно и выяснят личность чудака, -- раздраженно

посоветовал комиссар.

-- Уже, шеф... -- устало вздохнул на том конце канала

сержант Каховски. -- Я примерно так и сделал: патруль беспокоить

не стал. Сам подошел к машине с удостоверением, сказал, что ищем

угнанный таксомотор. Чудак сейчас пьет со мной кофе. Зоолог из

Метрополии. Большая шишка. Академик. Ему сдалась какая-то тварь,

которую содержал у себя Мепистоппель. Он, говорит, здесь проездом,

но очень обеспокоен тем зверьком -- даже намерен задержаться на

Прерии -- дожидаться, когда господин Фюнф, наконец, объявится...

-- Успокойте его, -- посоветовал Роше. -- И пусть он пока

посмотрит достопримечательности столицы, а уж полиция

постарается, чтобы господин Фюнф нашелся поскорее...

Комиссар со вздохом посмотрел на часы, скинул остаток записи

семинара госпожи Шпак на свою "магнитку" и тяжело поднялся с

сидения. Интуиция подсказывала ему, что завтра предстоит тяжелый

день. Чтобы быть в форме стоило хоть немного выспаться.

* * *

Возня со странными малышами заняла черт знает сколько

времени, но Харр чувствовал, что каким-то образом эти

таинственные созданьица связаны с судьбой его Подопечного, и

потерянное время окупится сторицей. Одно было хорошо --

созданьица с аппетитом пожирали все, что Харр приволок им для

подкрепления сил. Он позаботлся о том, чтобы хорошо замаскировать

наскоро найденное убежище и поспешил в тишину замерших на время

улиц -- его бестолковое воинство давно уже требовало о себе

заботы. Откуда-то издалека подал голос Рваное Ухо.

Конечно, на Рваное Ухо надежда была маленькая -- Харр и не

надеялся тут на многое -- разве что, на его гены -- абориген был,

конечно, туп, шелудив и нахален, но от него пахло умом -- хорошим

природным умом, закаленным борьбой за жизнь в этой чертовой дыре.

Внушению он поддался легко -- способность к сопротивлению,

неплохая от природы, у него была совершенно не тренирована -- и

теперь он должен был бы неплохо постараться на Харра -- лишь бы

не потерялся. Временами Харр пытался настроиться на него, но с

дальней связью у здешних псов дело обстояло просто никак или

почти никак. Он поспешил на сближение.

Сближение... Хотя, какое может быть грамотное сближение

тут, в этом лабиринте, провонявшем брошенной едой, нечистотами,

целым букетом невероятной химии и к-о-ш-к-а-м-и?!! Более

неподходящего места для обитания нормальных псов придумать было

невозможно! Харр замер, прислушиваясь к той какафонии звуков,

которую вызвали к жизни кто-то из его четвероногих соратников в

своем движении. Тут было и призывное подвывание, и приглушенное

побрехивание и шерох, шелест и хруст кустов и других естественных

препятствий, преодолеваемых верным Рваным Ухом. Кого-то он влек с

собой, то понукая, то ободряя, то кляня, но кого -- догадаться

было трудно.

Харр осторожно подал голос. И осторожно двинулся на

пересечение бестолковым сподвижникам.

Рваное Ухо был не один -- вел с собой какого-то чужака. Они

заметили Харра только тогда, когда он приблизился к нему на

расстояние прыжка. Развернулись и кинулись навстречу. Ну прямо,

как безмозглые щенки... Впрочем, это мелочное раздражение тут же

ушло, как только Харр понял, что чужак, которого привел Рваное

Ухо, изо всех сил тужится передать ему что-то от его Подопечного!

Он был совсем иной -- этот чужак -- не такой, как вся эта --

грязная и ободранная, разношерстная, голодная орава здешних псов,

с которыми был уже достаточно хорошо знаком Харр. От этого франта

пахло человеком, он был хорошо -- слишком хорошо и неумело --

откормлен... И очень, очень зажат... Травмирован... Харр сначала

даже не понял, в чем было дело, но быстро сориентировался: пес

был неумело перекрашен и чьей-то злой волей обречен был теперь

слоняться по белому свету в чужом окрасе! Такое изощренное

издевательство над живым существом Харр видел впервые. К тому же

для чужака пребывание в одиночестве -- без хозяина -- на темных

городских улицах было делом непривычным и страшным. Компания

Рваного Уха только усугубляла его душевный дискомфорт.

Чужак отчаянно пытался донести что-то важное до сознания

Харра. Но и у Рваного Уха было нечто такое, что, по его

разумению, Харру следовало бы немедленно знать. Все их усилия --

вместе взятые -- почти полностью блокировали друг друга.

Пришлось потратить порядком времени на то, чтобы понять,

кого из этих обормотов надо выслушать первым, и что же все-таки

означает этот их поток эмоций, немногим более членораздельный,

чем мычание коровы. Решающим оказалось все-таки то, что

Подопечный сумел-таки втолковать сообразительному и послушному,

но столь же полоумному, как и все здешние звери и люди,

Крашеному. Харр понял, что действовать надо молниеносно.

* * *

Ни одна из хитроумных игрушек, которыми Агент на Контракте

снабдил расконвоированного заключенного П-1414 не

зарегестрировала ни малейшего признака существования системы

охраны этого странного места. Старый дом был пуст и мертв. И

все-таки Пер не стал даже пробовать входить в него через

тяжелую дверь, некогда выходившую на массивное каменное крыльцо,

от которого мало что осталось теперь. Он влез на прикрытый

кустами подоконник и поколдовав немного с заржавленными запорами

ставен и оконной рамы, бесшумно спрыгнул в сырую тьму покинутых

комнат.

Нет, дом не был разорен. Он был именно покинут. И вещи,

оставленнные в нем неведомыми хозяевами медленно доживали свой

век, лишенные заботливых прикосновений человеческих рук. Луч

фонарика вырывал из мрака то диван с начавшей облезать обивкой,

то тронутые плесень, обои, то картины в тяжелых рамах с

облупившейся позолотой...

Пер осторожно толкнул дверь. Когда-то -- белую, тоже с

позолотой. С чудовищным скрипом открылся проход в холодный мрак

коридора. Скудный луч фонарика метнулся туда-сюда...

Расползающийся, отсыревший ковер под ногами, двери направо, двери

налево... Лестница в конце. Пойдем дальше...

А зачем, собственно, идти? Что там может быть -- в этой

скучной темноте?... Пер провел рукой по глазам и ему показалось,

что невидимая, едва ощутимая паутина мешает ему видеть и

сожранять напряженное внимание к тому странному, что наполняло

темноту вокруг. Прижимаясь к стене, подсвечивая свой путь еле

заметным лучиком, он стал подниматься вверх, туда, где -- это

подсказывало ему "шестое чувство" его ждала странная, темная

душа этого покинутого людьми дома...

А темнота не просто норовила сомкнуться вокруг -- _о_н_а_

_в_е_л_а_ _с_е_б_я_ -- словно перетекала из угла в угол, пыталась

сгуститиься где-то позади, за спиной, словно готовилась напасть

на него. Шорох, движение почудились ему выше -- на ступеньках

второго марша скрипучей лестницы. Тяжеловатый револьвер словно

сам прыгнул ему в ладонь. "Собачка" предохранителя легко, с

характерным металлическим шелестом, поддалась под пальцами. Пер

поморщился -- он, вообще -- еще в той, свободной жизни -- не

любил чужого оружия, а когда оружие это оказалось слишком

послушным, он испытал что-то вроде подозрения к такой

"сговорчивости" чертовой железяки.

Еще пара шагов вверх по шершавым ступеням... И тут темнота

метнулась от него. Нет -- не в темноте метнулось что-то, а именно

сама темнота метнулась, сжавшись на мгновение в нечто почти

осязаемое, реальное и суетное. Дохнувшее на него нездешним

холодом. Он прибавил мощность фонарика и быстрыми уверенными

мазками ставшего ослепительно-белым луча, "перекрестил" площадку

лестницы и глубину коридора. И готов был поклясться, что в

сторооны, по углам метнулись торопливые клочья ледяного мрака.

Они и сейчас были здесь, но зыбко ускользали, играли с ним в

прятки эти прорехи в ткани мироздания, ускользая от прямого

взгляда, но оставляя после себя матовые пятна изморози,

заставляя воздух клубиться еле заметным дыханием потустороннего

мороза.

Стиснув зубы, Пер снова убавил мощность своего карманного

прожектора, миновал заколдованный пролет и оказался перед

незапертой дверью, ведущей в помещения второго этажа. Отвел в

сторону тяжелую портьеру и шагнул в просторную и, как показалось

ему сначала, пустую комнату. Собственно -- в зал, с широким

столом, занимающим всю его середину. Тяжелые, сработанные под

старинные люстры, светильники нависали над ним. Ни кванта света

они, впрочем, не излучали. Вдоль стола по обе стороны в ряд

стояли тяжелые кресла с отменно высокими спинками. Настолько

высокими, что если бы не свет ночного неба, сочившийся в

незашторенные окна, можно было бы подумать, что они пусты, эти

кресла. Но они не были пусты.

Сутоловатые, одинаковые фигуры словно манекены в музее

восковых фигур сидели в них. Но они не были манекенами.

Безразличные, плохо различимые в темноте лица -- неполные

пол дюжины -- были повернуты к стоящему в дверях, в слабом свете,

падающем из окон. Его внимательно разглядывали. Человеческому

глазу едва хватало такого освещения. Но они не были людьми.

Вот, собственно и все.

Детали кошмара сложились в картинку-мозаику.

Теперь надо было уходить.

Пер вовремя отбросил себя назад и вбок -- через перильца

лестничной площадки второго этажа. Через долю секунды то

пространство, которое только что занимало его тело, одна

за другой прошили три жестко закрученных "звездочки". Ему удалось

отмобилизовать свое неплохо отработанное когда-то чутье

пространства и вторым броском он зашвырнул себя к примеченному

заранее торцевому окну. Но и те кто играл против него не медлили.

Точно так же, как и он сам -- бесшумно и стремительно -- между

ним и окном опустилась почти неразличимая в темноте фигура.

-- З-а-ч-е-м?... -- спросил его картонный голос. --

З-а-ч-е-м ты пришел сюда?

И снова -- не дожидаясь ответа -- воздух рассекла

сумасшедшая, бешено вращающася сталь. В этот раз Пер уклонился от

встречи с разящим металлом не без труда. И тут же -- один за

другим выпустил в едва различимый силуэт пять зарядов своего

револьвера. Этого вполне хватило бы, чтобы в клочья разнести

обычное человеческое создание из плоти и крови, но тому, что

стояло перед ним, бронебойные патроны с их грозной маркировкой

были -- не указ. Удары пуль только отбросили _т_о_г_о_ к стене?

и дорога Перу на несколько секунд была освобождена. Но уже

вскочив на широкий каменный подоконнник, ударом плеча выламывая

не слишком прочную раму, он снова увидел... В зыбком свете, что

дарило ему еще не очистившееся от дождевых облаков звездное небо

он увидел шагнувшее к нему _э_т_о_. Ему приходилось нелегко --

выходцу из кошмара: пули спецпатронов сделали свое. Ему нечем

было смотреть. Ему трудно было удерживать равновесие -- с

разбитым позвоночником. Ему трудно было управиться с правой рукой

-- пули начисто снесли плечевой сустав. Но он шел. Преодолевал

те три или четыре шага, что разделяли их. И из остатков глотки

хрипело: "З-а-ч-е-е-е-м-м-м-м?..." А за его спиной на гнилой

ковер непривычно тихо спрыгивали вторая, третья неуклюжие на вид

фигуры -- одна за другой... "Смит и Вессон", зажатый в правой

руке Пера словно сам по себе ударил огнем -- последним зарядом.

Выбив раму и проделав довольно крутой кульбит, Пер рухнул

туда -- вовне. Прочь из мира затхлого кошмара, в мир зябкой

ночной прохлады, остро пахнущей после дождя земли, в мир

городского зарева -- там за недалекими деревьями. И тут же -- он

готов был в этом поклясться -- внутреннее пространство Дома

содрогнулось, пронизанное странной, _ч_е_р_н_о_й_ молнией... Он

не обращал внимания на изрезанные стеклом руки и на заливавшую

глаза кровь из рассеченного лба -- в две короткие перебежки он

преодолел расстояние до кара, в котором продолжал пребывать в

прострации беспечный страж плохого места. Только укрывшись за

металлическим корпусом кара, он смог оглянуться, чтобы

внимательно приглядеться к тому, что происходит с Домом.

И обмер.

Дом сотрясали судороги тьмы. Он не знал, как иначе назвать

то, что онвидел, точнее чувствовал. Но не эта странность была

самой страшной из того, что происходило. Нет -- расползаясь

белесой кляксой, от как-то внезапного поседевшего, ставшего

зимним Дома, в стороны от него разбегалось по траве озеро

изморози, инея над которым тут же начинал клубиться индевеющий,

студеный воздух...

Пер рванул с пояса блок связи, надавил клавишу включения

кодового канала. Но аппарат молчал. Он быстро включил второй --

замаскированный под часы -- передатчик. Мини-дисплей

просигналил: "Сбой". Визит в царство ледяной тьмы не прошел

даром для электроники. Пер подхватил передатчик сторожа, вытянул

из кармана реквизированные батареи и торопливо втиснул их в

гнездо блока питания. Надавил клавишу выхода в эфир -- черта с

два! Из динамика зашумел хрип кодовой приставки. Разбираться с

ней было уже некогда. Пер кинул аппарат на колени все еще

бесчувственному охраннику и перебежками кинулся прочь --

буераками, к шоссе.

* * *

Адельберто прорвало -- он излагал все беды, обрушившиеся на

его прекрасно составленный и так хорошо начавший осуществляться

план, уже ни сколько не заботясь о том, что не все, что наболело

у него на душе, стоило бы доносить до ушей такой аудитории, как

преобретший теперь совсем уж непонятный статус Тор Толле и

адвокат Гонсало Гопник, которого теперь тоже вовсе непонятно было

кем числить... Гонсало же чувствовал, что еще немного и крыша его

поедет в только ей известном направлении.

-- Послушайте, я ничего не понимаю... Если вы... -- он ткнул

рукой в Тора, -- если вы... можете спокойно перебить их всех и

уйти на все четыре стороны, потому что никакие замки вам не

помеха, то какого же черта?...

-- Что ты хочешь сказать? -- пожал плечами Тор.

Он был занят приведением в надлежащий вид своего меча.

Интересная была штука. Хотя бы уже тем, что вместо ножн у него

был предлинный футляр на хитром замке. И вообще, устроен он был

не по-человечески, но очень удобно.

Гонсало открыл рот. Потом закрыл. Потом снова открыл.

-- Я первый раз вижу такого пентюха! -- признал он. -- Чего

вы вообще хотите? В долю с ними, войти -- он кивнул на

Мепистоппеля, -- что ли? Почему вы не убрались на все четыре

стороны? Почему не сдали всю эту гоп-компанию в полицию?

-- Я думал, -- несколько огорченно объяснил Тор, -- что я

Гость планеты... А те, кто меня пригласил, меня потеряли. И не

могут найти -- вторые сутки уже. Пусть ищут. Теперь -- пусть ищут.

-- Так ты что? -- Адельберто оторвался на секунду от борьбы

с рулевым управлением и тоже воззрился на Гостя. -- Ты хочешь

сказать -- обиделся на то, что о-н-и тебя не уберегли, и решил

теперь задать им жару?! Поиграть с ними в кошки-мышки, так что ли?

Он замолк, переваривая такое понимание ситуации. Потом с

размаху хлопнул себя костлявой ладонью по колену.

-- Одобряю, однако!

Гонсало обмяк на сидении и просто беззвучно захихикал.

-- Детский сад... Детский сад на минном поле...

Тор неодобрительно насупился. Потом энергично закрутил

рукоятку, опуская боковое стекло.

-- Да не высовывайся ты!... -- попробовал остановить его

Мепистоппель, но без особого успеха.

Не обращая на него внимания, Тор подтянул к себе поближе

свой меч, свинтил с его рукояти какую-то детальку и, поднеся ее к

губам, дунул в нее, как в свисток, Ни Мепистоппель, ни Гонсало,

не услышали ни звука, но оба одновременно, как по команде, стали

мизинцами рук прочищать себе уши.

-- Вот что, -- энергично распорядился Адельберто,

подозрительно скосив на Тора налитый кровью глаз, -- раз уж ты

решил так, то сиди смирно и не фокусничай! Мы сейчас подадимся в

одно место, про которое ни Черт, ни Дьявол, ни господа Саррот с

Рамоном не знают и не догадываются... Но не думай, -- тут

выпученный глаз обратился чуть ли не на затылок, стремясь

пронзить взглядом Гонсало -- тот подался в угол, -- не думай, что

и тебя я повезу туда же... Тебе пока -- веры нет! Ты сейчас --

мухой лети до господ министров и по-новой вступай с ними в

переговоры. Выруливаем на Кольцо -- и -- лети, голубь ты наш...

Сам понимаешь, раз Счастливчик влип, то каждая секунда на счету...

Можешь сказать, что ввиду получившегося расклада, мы согласны

снизить договорную сумму на по... на треть. И теперь, в связи с

тем, что пустобрехи с Ти-Ви до чего-то дознались... мы требуем

свободного выезда. Лучше всего в систему Мелетты... Ты понял наши

условия теперь? На связь выйдешь через Фотографа. Теперь --

открытым текстом говорю -- через Фотографа. Не лучший вариант, но

что поделаешь... Ты понял меня?

-- Я-то понял, а вот Тони... Он-то про твое "заколдованное

место" знает? Если знает, то не советую туда соваться... С ним

сейчас работают и очень активно работают...

-- Проявляй свою заботу, Седой, о себе самом! -- раздраженно

оборвал его Мепистоппель. -- Сейчас притормаживаю на Пастернака

и... Там выматывайся. Останавливаться не буду. И постарайся не

попадать больше в гости. Ни к бабушке, ни к дедушке, ни к серому

волку...

-- Спасибо, Мепистоппель, ты дьявольски любезен... -- с

чувством произнес Гонсало, приоткрыв дверцу кабины и придерживая

ее. -- Постараюсь изучить здешние сказки. И не попадать в гости.

Убедившись, что высадка "почтового голубя" прошла успешно,

Адельберто облегченно вздохнул. Вздохнул и Гость. Это вызвало еще

один подозрительный взгляд вытаращенного глаза Мепистоппеля.

-- Прости меня, Нос Коромыслом, -- виновато потупился Тор. --

Прости, что я называл тебя так... Но ты сам виноват: у нас, если

человек скрывает имя, то его зовут по какой-нибудь примете...

Теперь я всегда буду называть тебя правильно...

-- Это ты про что!? -- свирепо вытаращился на него

Адельберто, круто выруливая по лабиринту Хитрых Переулков куда-то

в направлении Каналов. -- Как это ты удумал называть меня теперь?

-- Теперь, Нос Коромыслом, я всегда буду называть тебя

снова Мепистоппель! -- с облегчением пояснил Тор. -- И только так!

* * *

-- Итак, вы, я вижу, не прочь продолжить наше знакомство...

-- человек, пристроившийся на стуле в изножье кушетки, сухо

улыбнулся обездвиженному Счастливчику, лежавшему перед ним.

Стул был с неудобный, с прямой спинкой, а кушетка --

классической "Фрейдовской" -- узкой, черной кожей обшитой. Он и

сам чем то напоминал этот предмет меблировки, этот специалист по

дознанию: узкий в плечах и затянутый в черное. Он был даже как бы

благожелателен к клиенту, словно его и не протащили ночью через

полгорода, чтобы привести в форму шарахнутого парализатором

дурня. Подняв глаза на заказчика -- а заказчика представлял здесь

мрачный как туча Алекс, он взглядом испросил разрешения начинать.

Подвижность членов все еще не полностью вернулась к

Счастливчику и тот впервые задумался о том, что его прозвище,

похоже, начало крупно подводить его. И еще он подумал с горечью,

что его талисманы подвели его, и пора бы ему, старому дураку,

отрешиться от пошлых суеверий и зажить обычной, толковой жизнью,

которой живут все нормальные люди -- те, что исправно посещают

церковь, чтут закон и уклоняются от налогов... Только, откуда

взяться деньгам для такой вот спокойной жизни в мире и гармонии с

самим собой и Мирозданием? Тут мысли Тони стали окончательно

путаться, и он понял, что введенный ему препарат начинает свою

работу.

"Боже, я становлюсь идиотом..." -- печально подумал он и

твердо решил дать бой овладевающему им блаженному слабоумию.

-- Так ты хотел что-то рассказать мне... -- ласково сказал

человек в черном. -- Ну, например, кто ты такой, как попал в

переделку... Мы тебя нашли еле живого... Кто всадил в тебя заряд?

Тони хотел неопределенно хмыкнуть, но, завладевший его душой

и телом дебил расплылся в самодовольной улыбке:

-- Ври больше, мистер... -- радостно заявил он. -- Сами меня

грохнули, сами и подобрали... А теперь валяете дурачка -- что,

раскусил я тебя? И вас... Всех...

-- Да ты, я вижу, не дурак, -- польстил дебилу узкоплечий

инквизитор. -- Ну так и не упрямься -- знаешь же, что попал под

раскрутку, так что и нечего изображать из себя героя...

"Проклятая химия!" -- тоскливо подумал Тони и заголосил:

-- А я, мистер, вовсе и не просил меня накачивать этой вашей

дрянью! Это же, между прочим, запрещено законами -- все эти

"сыворотки правды" и другая разная психотропика...

-- Ну вот видишь -- голова у тебя варит, -- к неудовольствию

инквизитора в разговор вошел Алекс. -- Ты никаких законов не

нарушишь -- все мы, мы... А ты будешь чистеньким -- ты же не

виноват, что тебе впрыснули препарат и раскрутили... Так что

давай быстренько закончим с этим делом. Нам нужен тот парень,

который числится на тебе с Мепистоппелем. Он вам не по зубам,

поверь мне... За него вам головы поснимают, как только

доберутся... А деваться вам с Мепистоппелем просто некуда... Так

что всего лучше -- сбагрить этого вашего клиента нам и -- дело с

концом. Всего то от тебя и надо, что адресок. Мы твоего друга не

обидим. А потом -- пойдешь отсыпаться и отлеживаться куда

хочешь... Мы же не пытаем тебя, не делаем тебе б-о-л-ь-н-о... Ты

же ведь не хочешь, чтобы тебе делали б-о-л-ь-н-о?...

Инквизитор ласково, но чуть нервно остановил поток его речи

движением сухой ладошки и словно из воздуха достал сработанные

под старину карманные часы на массивной цепочке. Металлические

звенья неторпливо замерцали, перетекая между его пальцами...

-- Ты понимаешь нас, Тони? -- проникновенным голосом спросил

он. -- Все что надо от тебя -- это адрес... Адресок... Место...

-- Вы меня этой штукой, -- Тони не без труда кивнул на

уподобившуюся четкам цепочку часов, -- не охмурите. Знаем мы эти

штуки. И не такие еще. Адресок я вам теперь никакой дать не могу.

Не знаю я куда Адельберто теперь подался. Если вы его на Пустошах

упустили -- а ведь упустили, мистер, верно? Так вот, если вы его

там упустили, то он в другое укрытие ушел -- в такое, про которое

я знать не должен... Так что -- дохлый номер, господин мистер...

Допрашивающие переглянулись. Клиент, похоже, не врал.

-- А парень тот нам, правда, не по зубам... -- вдруг изменил

тему разговора Счастливчик, на глазах впадая в задумчивость. -- И

вам, господа, он тоже не по зубам будет...

С трудом, перекосившись от неприятного ощущения в спине,

Счастливчик умудрился сесть и подтянуть под себя ноги. Глаза его

округлились и он перешел на хриплый шепот:

-- Он того... Порчу на оружие наводить может... И вообще...

-- В самом деле? -- вежливо поинтересовался инквизитор.

-- В самом... И еще -- вот что: вы как хотите... --

Счастливчик подмигнул Алексу, верно определив в нем старшего тут.

Дурак, в которого его превратила химия из чемоданчика

тощего супостата, был, оказывается, еще и дураком с инициативой.

-- Вы как хотите, -- он нагнулся к собеседнику, -- но за

хорошие деньги мы с Адельберто вам этого клиента с большим нашим

удовольствием уступим... Он нам самим -- что называется...

Счастливчик изобразил что именно и как называется.

-- Стоп, стоп, стоп! -- жестом прервал его Алекс. -- Ты

только что сказал, что на своего приятеля ты выйти не сможешь.

Так что торг у нас не получится...

-- Вы, мистер, хоть, вроде, химию и не нюхали, а с крышей у

вас проблемы, -- поучительно попенял ему Счастливчик. -- Ситуацию

не просекаете. Это не я на Адельберто выходить буду, а он на меня.

Если убедиться, что на свободе я, и вообще дело идет без мудрежа.

А мое дело маленькое: на свободу в город живым выбраться и знак

оставить, что все мол ОК, нашел покупателя. А там мы с Адельберто

уж и обговорим условия. Мы за свой товар не держимся...

-- Больно ты умен, как я погляжу, -- констатировал Алекс. --

Думаешь, нырнешь в город и ищи тебя до второго пришествия?

-- До первого, мистер. На Прерию Христос не приходил. Ни разу.

Счастливчик был очень доволен этим своим замечанием.

-- Ну что же... -- Алекс снова понимающе переглянулся с

экспертом и косо улыбнулся. -- Мы тебя отпустим... На все четыре

стороны... И разыскивать тебя не будем. Это ты будешь нас искать.

Ты в этом будешь сильно заинтересован. Очень сильно.

Тони застыл в задумчивости. Блаженное выражение ушло с его

физиономии . На ней отразились страх и невообразимые отвращение.

-- Так вы что: на "личинку" меня посадить задумали? --

ужаснулся своей догадке по-прежнему владевший его мозгами олух.

-- И задумали, и посадили, душа моя, -- заверил его

узкоплечий профессионал. -- Ты, я вижу, с такими вещами знаком?

Он похлопал его по предплечью. Закатанный рукав позволял

Счастливчику видеть свежеприлепленную на тыльной стороне руки,

ниже локтя, нашлепку репарирующего геля. Нашлепка закрывала место

внедрения начиненной молекулярными схемами микрокапсулы, которая

теперь кочевала где-то в недрах его организма.

-- Знаком... -- с досадой признал Тони.

-- Ну, тогда сам знаешь, -- ласково улыбнулся инквизитор. --

Двенадцать часов гуляешь, потом -- первый звоночек. Так, немного

неприятных ощущений... Если не отметишься у нас, разумеется. Или

попытаешься надолго смыться из зоны радиовидимости. А еще через

шесть часов -- полный конец. Если будешь себя плохо вести...

-- Ну что же... -- Тони сел и уныло свесил ноги с лежанки.

-- Я буду вести себя хорошо...

Отчаяние, охватившее его, было столь же глубоким и

искренним, сколь и накатившая минуту назад решимость

противостоять супостатам. Супостаты были довольны достигнутым.

* * *

Притушенный свет скрытых светильников поддерживал в кабинете

атмосферу глубокого вечера, хотя на улицах столицы продолжала

царить глубокая ночь. Зато физиономии собравшихся за столом

заседаний были хмуры и серы той особенной хмурой серостью,

которая отличает физиономии государственных мужей ранними и

неудачными утрами.

Собственно, состав собравшихся почти не изменился. Большое

начальство до вмешательства в ход оперативной разборки не

снизошло. Новых лиц было немного. Всего одно. Присутствующий по

правую руку от председательствующего беспокойный тип заранее

представлен никому не был и, похоже, от этого не страдал.

-- Мы собрались выслушать доклады о результатах работы

основных групп нашей Комиссии, -- напомнил господин секретарь

своим мрачным собеседникам о цели их присутствия в этих стенах.

-- Однако я не понимаю, о каких результатах мы вообще говорим!

Истекают вторые сутки оперативно-следственной работы. В

результате в городе потихоньку началась прямо-таки какая-то

гражданская война. Есть убитые и раненые. Силами контрразведки

выявлена и арестована прорва вооруженных лиц, никакого отношения

к делу не имеющих. Господа из группы полиции, усиленной

представителем Федерального Центра, вломились напару с военной

разведкой в пару убежищ, где жертву похищения, по всей видимости,

и впрямь скрывали, но каждый раз -- с опозданием. Наконец,

любезный господин Гопник второй уже раз предлагает нам свое

участие в освобождении Гостя, при этом, ни одна живая душа не

может уточнить -- кто кого водит за нос с этим делом. По ходу

дела имеет место пропасть мелких и крупных правонарушений. Самое

же "приятное" во всем этом, это то, что все мы выставлены на

всеобщее обозрение нашими обожаемыми СМИ. Хорошо еще, что господа

с Ти-Ви не появляются на месте действия раньше нас. Центральная

Биржа, кстати, уже регистрирует ставки в пари об исходе поисков.

Причем, ставки пока не в нашу пользу, господа.

Последовала довольно скорбная пауза, потом, откашлявшись,

полковник Ваальде заметил, что, как показало развитие событий,

упомянутый адвокат имел таки вполне серьезные основания для того,

чтобы предложить свои услуги в хлопотах по поискам Гостя -- в

прошлый раз. Так что есть смысл использовать этот канал --

параллельно со всеми остальными.

-- Какими такими "всеми"? -- осведомился господин секретарь.

Он старательно рассматривал белые кромки своих ногтей, не

желая удостаивать взглядом снова взявшихся за свое недоумков,

окружавших его.

-- Если смутные соображения господ Яснова и Роше, --

продолжил он, -- о том, что де надо сначала найти Пса, а уж потом

Пес нам найдет и в зубах принесет господина Толле, то я их

принимаю только за полным отсутствием других путей... И каналов.

Зато противная сторона, видимо, такие каналы имеет. И проявляет

недвусмысленную активность.

* * *

Мери-Энн молча окинула взглядом окровавленного и порядком

измазанного в нескольких видах грязи одновременно Пера и не

говоря ни слова, тронула машину. Она не спрашивала своего

спутника ни о чем.

Несколько минут Пер был занят тем, что прикреплял нашлепки

репарирующего биогеля из аптечки на порезы и ссадины. После

нескольких минут работы "на форсаже", его нервы требовали

осторожного обращения. Да и просто надо было собраться с мыслями.

-- Там -- плохо... -- наконец сказал он. -- Это... Это

гораздо хуже, чем я думал...

Мери напряженно молчала, глядя на дорогу.

-- Постарайся сделать так, чтобы Кон больше не ходил... в

это место, -- с каким-то трудом подбирая слова стал объяснять ей

Пер. -- И вообще -- вам лучше "лечь на дно"... Хотя бы на

пол-года... Сейчас высадишь меня в центре. Где-нибудь, где можно

взять кар на прокат без особых формальностей. Потом свяжись из

автомата с вот этим номером... Ты можешь хорошо запомнить, не

записывая? Тебя должны соединить с человеком по фамилии Яснов.

Расскажи ему о нашей поездке. И скажи... Скажи, что в этом доме

...

Он потер лоб.

-- Скажи, что Тартар пришел за нами следом. Он должен

понять... Если нет -- пусть передаст людям из Спецакадемии. Но

-- должен понять... А сама.. Будь осторожна. Помнишь, что я

сказал про то, что к тебе придут спрашивать про меня?

-- Да. Я дам знак...

Они снова вьезжали в город. Уже не унылая пустошь тянулась

по обочинам -- спящие дома и огоньки вечно открытых кафе и лавок.

-- И еще скажи им...

Мери внимательно присмотрелась к лицу Пера.

Тот вздохнул:

-- Скажи им, что, похоже, я вспугнул Ад...

* * *

Трель настольного видеофона не разбудила Рамона. Он не спал

уже давно. Собственно говоря -- всю ночь. Сложившаяся ситуация --

вся эта идиотская цепь неудач требовала какого-то осмысления. И

объяснения. Хотя бы для самого себя.

И чем дольше он думал, тем больше нарастали в нем горькая

досада и злоба на себя и своих советчиков. Господи -- с кем он

связался! Каких жутких спонсоров навязал себе на шею! Как прав

был старый Баграт, когда повторял -- снова и снова -- что тот,

кто садится ужинать с Чертом, должен запастись длинной ложкой...

Та ложка, которую он выбрал, оказалась явно коротка. И

смрадное дыхание Нечистого уже обдавало его -- вот и сейчас он

напоминал о себе -- и, Господи, как далеко еще до утра ...

-- Это я -- Коста... -- напряженным голосом сообщил ему

человек, поставленный присматривать за Старым Домом. -- Тут...

Тут нечисто, шеф...

-- Выражайся яснее... -- раздраженно бросил Рамон.

Потянул к себе белую, с золотом пачку -- вторую за эту ночь.

Заглянул в нее -- она была почти пуста -- нервно скомкал вместе с

парой оставшихся в ней сигарет и запустил в угол.

-- Здесь... Одним словом, они хотят видеть тебя, шеф... Эти

твои гости... И еще... Здесь не то что-то твориться... К-кляксы

какие-то бродят... По стенам и вообще... И -- иней...

-- Какие, к черту, кляксы? -- внутренне цепенея, но все так

же зло спросил шеф. -- Какой иней...

Он-то знал, какие...

-- Н-ну, сначала я думал, что это от виски... Темнота...

Темнота сгущается такими кляксами... А присмотришься -- ничего,

вроде, и нет... и так -- всюду здесь -- в Доме и рядом... В

саду. И холод. Из Дома -- холод прет. Аж инеем стены покрылись...

-- Я приеду через двадцать минут... -- голос шефа чуть

дрогнул. -- Возьми себя в руки и не паникуй. Я предупреждал тебя,

что ты сторожишь не простой домик...

Он положил трубку на стол и, подумав, надавил на клавишу

внутреннего селектора.

-- Поднимай наших людей, Конрад, -- распорядился он. -- Дела

принимают серьезный оборот...

ГЛАВА 9. НОРЫ И ЧУДИЩА

Теперь господин секретарь поднял на присутствующих слегка

запавшие за последние сутки-двое глаза и кивнул майору Свирскому,

с которым, видно, предстоящий номер программы был оговорен ранее.

Тот ответил понимающим взглядом и с нетерпением забарабанил

пальцами по разложенным на столе распечаткам.

-- Довожу до вашего сведения, -- господин секретарь перевел

взгляд на сидящего справа беспокойного типа в штатском, -- что на

нашу встречу приглашен э-э... виновник присутствия господина

Толле на нашей планете... Руководитель Второго Сектора Академии

Специсследований, доктор Николай Федин, к вашим услугам... По

ходу сообщения, которое нам сейчас сделает господин Свирский,

Николай Сергеевич даст пояснения э-э... профессионального

характера, которые могут потребоваться...

Господин секретарь придал своему взгляду как можно большую

значимость. Доктор Федин как-то суетливо кивнул, представляясь

собравшимся, и нервно сплел пальцы. Господин секретарь продолжил:

-- Часть вопросов, связанных с визитом Толле на Прерию, был

строго засекречен, и до этого момента считалось, что они не нужны

для решения задач, поставленных перед Комиссией. Однако, судя по

всему, ситуация изменилась... Уровень доступа всех членов

Комиссии позволяет ознакомить вас с частью материалов, которые

необходимы нам для дальнейшей работы... Кое с какими фактами мне

ранее пришлось ознакомить господина Яснова. Не знаю, сделал ли он

из этого, гм, выводы... А теперь, прошу вас, господин Свирский...

Майор чуть перекосил -- из понимания важности момента --

тонкие губы и стал подоходчивее объяснять собравшимся суть дела.

-- Я отвечаю за работу оперативного отдела Второго Сектора.

Этот отдел, господа, занят разработкой мер на случай вторжения

неземных форм разумной жизни на Прерию и в контролируемые

Объединенными Республики области космического пространства.

Задача эта числилась несколько абстрактной. До некоторых пор...

Присутствующий здесь господин Федин может более подробно

посвятить вас в историю обнаружения наших э-э... "соседей". Того,

что в публикациях обычно называют "подпространственной

цивилизацией"... Название чисто условное, но не о том речь. Суть

дела в том, что в области пространства, захватывающей, главным

образом, систему Чура, но граничащую и с нашим Сектором,

проявляет свою активность иная форма разумной жизни...

-- Ага... -- Роше, до того словно вздремнувший, повернулся к

суетливому доктору. -- Значит, они действительно существуют, эти

пресловутые "черви пространства"? И "Тартар" -- тоже существует?

Доктор поморщился.

-- С тех пор, -- стал объяснять он, -- как стали применять

подпространственные скачки для переноса информации и для

космонавигации, мы многое узнали о свойствах того э-э...

континуума, который именуют подпространством... Он

действительно пронизан своего рода туннелями, которые соединяют

разные точки пространства и времени... Их по-разному называют --

"кротовые норы", "червоточины"... Со стороны -- для нас,

обитателей, так сказать, поверхности этого континуума, они

представляются быстро перемещающимися подобиями "черных дыр".

Иногда они возникают как бы из ничего, иногда -- исчезают,

сливаются друг с другом. Обнаружить их обычными методами

астрономии практически нельзя. Требуется систематическое

зондирование подпространства. В иных местах Обитаемого Космоса

их, вообще, нет. В секторе Метрополии, к примеру. А иные области

ими изобилует, как Сектор Чура. Или сектор Шарады. Это называют

"кротовые холмы", или говорят о зонах со структурой "червивого

яблока". Некоторые из таких "червоточин", сливаяясь, образуют

даже нечто вроде пещер, пузырей... Такие, изолированные области

Вселенной, в которых время и пространство свои, не совпадающие с

нашими, образуют как бы "подземелье Вселенной". Его окрестили

"Тартаром". Впрочем, для Тартара как раз наоборот, "подземелье"

-- это наша Вселенная. Считалось, что они, эти "червоточины" и

"пещеры", имеют, конечно, естественное происхождение и в общем

редки, неопасны и практическое значение имеют только для служб

космонавигации...

Ким чуть поежился. Какая-то жуть сквозила в речах суетливого

дока. Он вдруг ощутил себя пассажиром утлой лодченки, которую

мертвая зыбь надвигающегося шторма покачивает над призрачной

бездной, в глубине которой происходит еле заметное шевеление

таинственных чудищ... И действительно -- док перешел к чудищам.

-- Однако, -- он откашлялся, -- в основном, после событий на

Харуре, обнаружилась связь возникновения "червоточин" с м-м...

некими формами жизни. Их несколько, этих форм, и есть основания

говорить о том, что в Тартаре есть даже разумная жизнь. Но ее

существование протекает в условиях энергетических затрат на много

порядков, превосходящих наши возможности, в совершенно другом

пространстве-времени ... Контакты с его -- Тартара -- обитателями

представляются невозможным...

-- И вы это считаете секретом? -- поинтересовался человек из

военной разведки. -- Об этих секретах физики болтают в курилках...

Док из Спецакадемии пожал плечами.

-- Может, вы все-же услышите сейчас нечто новое для вас...

-- А Предтечи? -- поинтересовался любопытный Роше. --

Предтечи, тоже оттуда -- из Тартара?

Док чуть диковато глянул на комиссара.

-- Только не забивайте мне голову еще и проблемой Предтечь!

-- досадливо отмахнулся он. -- Нам с вами хватит и "червей

подпространства". Это -- совсем другое. Это -- Нелюдь...

Роше выразительно крякнул, углубился в созерцание своей

носогрейки, и док продолжил без помех:

-- Долгое время никак не связывали ту информацию о Нелюди,

которая поступала с Чура, с особенностями строения пространства в

этом Секторе. Только когда сопоставили массу данных, поняли, что

Нелюдь -- результат активности обитателей Тартара.

-- То есть, все эти призраки, "люди-куклы", монстры,

"странные птицы", заколдованные деревни -- все это приходит на

Чур оттуда -- из Тартара? -- попробовал уточнить тип из

внутренней разведки.

-- Эти вещи пусть вам уточнит Аркадий Иванович, -- док

кивнул на Свирского и, неприязненно морщась, откинулся в кресле.

-- "Приходит" -- не то слово...-- объяснил тот. -- Скорее

всего их изготовляют на месте. Сами "черви пространства" -- форма

жизни, очень отличающаяся от человека и на прямой контакт с нами

неспособная. Наблюдавшие "червей" описывают эффекты, связанные с

их появлением: нарушения восприятия времени, причинности, разные

нарушения своей психики, только не самих червей. Все сходятся на

описании какой-то "сгустившейся тьмы", неких "пятен небытия"...

Одно хорошо: нас они, судя по всему, тоже воспринимают нечетко. И

им до нас особенного дела не было до тех пор, пока на Чуре не

начались известные вам работы по управлению гравитацией. Именно

это мы хотели конфиденциально обсудить с Толле.

-- Значит, это они побеспокоили этих "червей"... И после

этого обитатели Тартара перешли в атаку? -- с интересом спросил

Роше. -- Начали агрессию?

-- Это уж, -- поморщился майор, -- скорее мы, люди, точнее,

обитатели Чура, начали агрессию против Тартара. Для этого мира,

упрятанного в скрытых измерениях пространства-времени, создание

первой искусственной "черной дыры" было катастрофой. А дальнейшие

эксперименты должны нанести этой цивилизации непоправимый ущерб.

Привычная среда жизни "червей" оказалась под угрозой. И они стали

принимать меры. Прежде, когда люди для них были еще безопасны,

они их только изучали. Должно быть удивились их приходу на Чур.

Начали создавать свои модели людей, разных объектов цивилизации

земного типа -- вот вам и призраки и куклы-биороботы. Начались

экспериментальные воздействия -- вот вам и "заколдованные

деревни" и нашествия монстров... Cейчас они о нас знают много

больше, чем мы о них. Но, по всей видимости, до недавних пор в

дела наши они целенаправленно не вмешивались...

Майор сосредоточенно уставился на разложенные перед ним

листки. Обменялся взглядом с нервно жующим губы доком и продолжил:

-- Когда Тартар перешел к активным действиям, то эти знания

использовали весьма эффективно. Речь идет о том, что на Прерии и

еще в ряде Миров ими была создана настоящая агентурная сеть. На

астероидах, брошенных космических станциях найдены так называемые

"порталы", места выхода "червоточин" из Тартара и "инкубаторы", в

которых, по всей видимости, формировались поколения биороботов и

других... странных объектов. Некоторое число биороботов было нами

захвачено при разного рода инцидентах и изучены. Они -- предельно

схожи с людьми, но жить и работать среди нас, оставаясь полностью

незаметными, все-таки не могут. Слишком отличаются от нас своим

э-э, "softwаre", да и достаточной информацией о нашей жизни не

располагают...

Майор снова поморщился.

-- Но они нашли свои методы работы. Достаточно эффективные.

К сожалению, всегда найдутся среди людей такие, что даже с Чертом

начнут сотрудничать ради денег. Биороботы нащупали для "червей"

наши криминальные структуры и через них развернули активную

деятельность. Никто из вас этого не знает, господа, но примерно в

течении десяти лет на Прерии существовала даже мощная корпорация,

финансировавшаяся из Тартара. Судя по всему, они пытались где-то

здесь, непосредственно на планете, построить "портал". Используя

наши технологии, наших специалистов и рабочих... Из которых никто

не знал о конечной цели проекта. Вы, возможно, помните историю

-- примерно семилетней давности -- с уничтожением агентурной сети

Харура на Прерии. Могу вам сказать, что и Харур и его Одноглазый

Император к делу отношения практически не имели. Была уничтожена

агентурная сеть Тартара. Захвачено много биороботов. Считалось,

что их не осталось более... Люди, работавшие на Нелюдь -- все за

двумя-тремя исключениями, понесли наказание за шпионаж в пользу

антифедеральных структур, так и не узнав, на кого работали...

Считается, что оглашение информации о деятельности Нелюди на

Прерии произведет на общество слишком деморализующий эффект... И

главное -- не стану скрывать -- присутствие на планете агентуры

иной цивилизации -- слишком веский повод для перехода ее под

прямое Федеральное Управление. В тот период...

Господин секретарь жестом приостановил майора. Ким спросил:

-- А портал? "Червям" его соорудить так и не удалось? --

-- Хотел бы я быть в этом уверен, господа, -- тяжело

вздохнул майор. -- Нам не удалось его найти. Несколько похожих

объектов были построены, возможно, как отвлекающие... Теперь --

о главном. Корабль, которым прибыл на Прерию наш Гость, привез

еще и четыре погибших биоробота. Вам это говорит что-нибудь? И

еще: вот уже почти сутки наше оборудование выдает положительный

результат теста на присутствие на планете действующего портала.

Странный по некоторым параметрам результат, но -- положительный.

Это, кстати, еще и в ответ на ваш вопрос, господин агент...

-- Так почему портал не атакован? -- удивлся Ваальде.

-- Потому, господин полковник, что точная локализация таких

объектов не разработана. Портал, если он есть, расположен где-то

у нас под носом, на поверхности планеты. И все. Правда, есть еще

один научно-технический тест, э-э...

Майор обратил мятущийся взгляд на Руководителя Второго

Сектора Спецакадемии. Док Федин засуетился, переложил карманный

компьютер из бокового кармана во внутренний, а записную книжку из

внутреннего на стол и пояснил:

-- Вообще-то, многие считают, что метод детерминационных

нарушений -- это шарлатанство, но он работает. Возмущения вакуума,

вызываемого "червями" и порталами, вызывают нарушение вероятности.

Тогда, в период ликвидации Тартарской сети, мы изготовили уйму

детекторов отклонения вероятности туннельного перехода от нормы и

снабдили ими всех участников акции... Сейчас они сняты со складов

и будут вручены вам и вашим подчиненным, господа.

Господин секретарь кивком поблагодарил майора, своим видом

показывая, что все, что могло быть сказано, -- уже сказано.

-- Николай Сергеевич проинструктирует вас относительно того,

как с помощью этих вот, -- он поднял над столом плоскую

коробочку, -- приборов определять присутствие в радиусе около

километра порталов и "червей". Но не биороботов. Их нам

дистанционно определять не удается до сих пор.

Он смолк и тяжело поднял от бумаг взгляд своих глаз-маслин.

Этим утром под ними набрякли аккуратные кожаные кошелечки.

Морщясь, господин серетарь сглотнул слюну, которая, видно, была

горше желчи.

-- Не далее, чем час назад, господа, состоялся весьма важный

разговор. Там, наверху... Нам дано время -- до Рассвета.

Взгляд главы комитета безопасности стал суров и бессмыслен,

словно он все еще зрил перед собой суровый лик Его

Превосходительства Президента Объединенных Республик или, на

худой конец, просто самого Дьявола-Сатаны.

-- Это еще не все. При разговоре присутствовали господа

Ларсен и Хачикян...

То, что Посол Ларсен представляет на Прерии Федеральный

Директорат, было хорошо известно всем в этом кабинете. И то, что

Артур Хачикян возглавляет здешнее отделение Информационного

Агентства Колонии Святой Анны -- тоже.

"Вот так: от Метрополии -- Полномочный Посол, а от Колонии

-- только шеф "Связьинформа"... -- подумал Ким. -- Вот так..."

-- Федеральный Посол сделал заявление, -- морщась, продолжил

господин секретарь. -- Если в указанный срок проблема Гостя и

связанной с ним активности цивилизации неземного типа на планете

не получат разрешения, то на Прерии предложено ввести режим

особого положения. Это условие Президент принял. Для нас это

означает: с восходом -- прочесывание города и окрестностей силами

армии, блокирование дорог, пропускной режим. Главное: по статусу

такого режима в систему будет введен контингент Объединенного

Космофлота, с которым нам предлагается взаимодействовать...

Собравшиеся обрели еще более кислый вид, чем имели до этого.

-- Директор же филиала АБК зачитал заявление правительства

Колонии... -- секретарь криво улыбнулся. -- Думаю, вы, господа,

догадываетесь о его содержании... Колония считает, что система

имеет особый статус, основанный на ряде соглашений, подписанных

Директоратом Федерации. Колония возражает против применения сил

Космофлота в ее пределах и примет меры противодействия такому

развитию событий... Теперь вам понятна, господа, важность нашей

задачи? И, надеюсь, ясно, что начнется после того, как взойдет

наше благословенное светило, если мы с задачей не справимся?

В тишине стало слышно, как Роше барабанит пальцами по столу.

"Кажется, мне был обещан прекрасный рассвет... -- подумал

Ким. -- И кажется, мне будет не до его красот..."

* * *

Как Харр и ожидал, толку от деятельности Рваного Уха на пару

с Крашеным было меньше, чем шуму. В той странной норе, из которой

Крашеный принес запах Подопечого, все трое чуть не влипли.

В тот момент, когда Харр нашел-таки способ проникнуть в этот

темный подвал, он был пуст. Но почти сразу, Пес понял, что

Подопечный не только б-ы-л здесь, но и о-с-т-а-в-и-л ЗНАК.

Проклятая электропроводка в подземелье была древняя, все

переключатели -- механические и отчаянно бьющие током, и

справиться с ними Харр не сумел. Читать знак пришлось в тусклой

полутьме, в лучах света ночного неба, сочащегося через забранные

стеклоблоками щели под самым потолком. Делу крупно мешали

любопытствующий Рваное Ухо и Крашеный, подобострастно вертевшийся

под ногами, замаливая какой-то свой грех перед Подопечным.

Его бестолковые компаньоны слишком поздно почуяли опасность

и убираться пришлось в бешенном темпе, через узкий -- наверное

вентилляционный -- лаз, обдирая бока и бесцеремонно проталкивая и

давя друг друга. Целая орава людей лезла в это время в подвал

через ведущий с глухого двора грузовой спуск, а другая топталась

на мокрой после ночного дождя улице. Было просто чудом -- в

основном, чудом человеческой бестолковости, что визги Рваного Уха

и подвывания Крашеного не выдали их. Харр, конечно, "надавил" на

возможных преследователей "неслышным воем", который хорошо

рассеивает внимание, но трудно делать такие штуки с уймой

агрессивно настроенных психов.

Знак, оставленный Подопечным, был первой долгожданной

весточкой, полученной от него. Теперь, наконец, Харр знал, что

Тор жив и -- хотя бы приблизительно -- где искать его дальше. Еще

он хорошо знал теперь, как пахнут те двое, которые увели Тора. И

еще -- теперь он более или менее представлял себе этот город и

начал понемногу представлять этот Мир.

Но Подопечный чудил -- Боже, как он чудил! Указал, что его

увозят вниз по реке, предупредил своего Пса, что и его -- Харра

-- будут искать много разных людей, но ничего не сделал, чтобы

избавиться от тех, кто увел его, освободиться... Это могло

означать только одно -- Тор Толле и так считал себя свободным.

Он всегда оставался свободным -- или, по крайней мере,

всегда считал себя таким -- вcегда и везде! Харр знал это, помнил

еще со времен, когда сопровождал его совсем зеленым мальчишкой в

Непременном Странствии. Даже в руках суровых мюридов, владетеля

Горелых Городов, даже в круге Сумеречных Стай седых лесов Осенних

Долин... Но как давно это было! Уже много лет Тор шел совсем

другими путями: дорогой Оружейника, дорогой наук. Совсем другими

были кручи и перевалы на этих дорогах. Непонятные Харру, лишь

ощутимые для него. И совсем другие опасности подстерегали на них.

И другая несвобода. И все-таки Тор не изменился с тех пор, когда

только Харр и Меч сопровождали его в пути по плохим местам. Он

всегда был уверен, что сам выбирает свой путь. Неважно -- ведет

его по этому пути кто-нибудь или нет...

У реки Харр получил от Тора вторую весть. Только вторую за

время странствий по этому чужому городу. И после этого уже

уверенно вел его -- вниз по течению, далеко, к окраинам города.

Временами он даже почти видел Подопечного -- тень лодки скользила

в тени заросших запущенным кустарником берегов совсем незаметно

для человеческого глаза, но то -- для человеческого...

Харр выслушал несколько трелей ультразвукового свистка, с

меланхолической переодичностью доносившихся с водной глади, и

ответил Подопечному суровым, на низких частотах выговором. Тор,

видно, остался при своем мнении. А потом Харр стал снова терять

Подопечного в этом загромоздившем течение реки лабиринте, в этой

нелепой, пропитанной тленом пойме, полной корявых, изъеденных

ржавой гнилью железобетонных островов. Сигналы здесь глохли,

коверкались причудливым эхом. Тень лодки, прижатая к тусклому

отражению неба в маслянистой, медленной воде, ломалась, таяла,

ныряла в пропахшие плесневеющим цементом протоки. Это было так

похоже на окраины Горелых Городов -- там, на родном Чуре. Но Харр

уже понял, что здесь где-то, в этом лабиринте, Подопечный может

остаться надолго, что он не боится своего спутника. Наоборот...

И еще он понял -- именно здесь где-то, в этой путанице

ржавой воды, перекошенных железных створов и пустынных громад

доков, прячется зло... И что Тор Толле -- тоже это понимает...

Когда след Подопечного истаял, растворился во тьме, Харр

снова стал лышать _з_о_в_...

* * *

Клавдия Шпак раннему визиту комиссара полиции удивлена не

была ничуть. Комиссару были предложены объемистая чашка чаю и

возможность пригреть на коленях щенка дога, оправившегося от

хвори.

Выдержав приличествующую паузу, Роше предпринял-таки попытку

взять быка за рога. Он настойчиво поинтересовался, какой метод

уважаемый специалист по четвероногим считает наиболее подходящим

для поисков Пса Харра и, главным образом, его хозяина. В ответ на

это плотно сбитая доктор ветеринарии только махнула рукой.

-- Вся Прерия уже знает, что мафия, полиция, контрразведка и

Лео Косневски днем с огнем ищут сбежавшую псину. Если вы думаете,

комиссар, что первым пожаловали ко мне за консультацией, так

ошибаетесь. Первым -- вчера еще -- пожаловал старый приятель

народа Чура -- Пер Густавссон. Я прямо обмерла. Мы с ним часто

встречались, пока его бес не попутал торговать государственными

секретами... Но он, однако, показал мне бумагу, где велено всем и

вся ему оказывать всяческое содействие и так далее, и тому

подобное... Но уж Перу я никакого содействия оказать не могу,

хоть на месте тресну. Это он -- не я -- десять лет жил и работал

в тех местах, и с тех пор нового о них совсем немного

прибавилось. А попозже чуть -- на всех парусах сюда примчал

господин Косневски. И все хотят знать каким свистом и каким

притопом зазывать и подманивать Чурских Псов. Будто я --

кудесница или что-то такое... И будто я так вот запросто должна

делиться секретами с первым встречным. Я их слишком мало --

секретов этих -- знаю... Я всего только приучила к нашей жизни

одного-единственного Пса. Пса немного смешно -- Гррохом звали, а

его Подопечную -- никогда не говорите "хозяина" -- запомнили? --

ее звали Эванджелистой. Джеллой. Они мне пишут изредка.

Приглашают. Вот найду спонсора и на старости лет двину...

-- И все-таки о Псах... -- кашлянул Роше...

Доктор ветеренарии снова махнула рукой.

-- Да, боюсь, что заболтаю вас пустыми разговорами. О Чуре

можно говорить бесконечно, -- она с сожалением посмотрела на дно

своей чашки. -- Но вас интересуют именно Псы... Хотя, там это все

увязано... Прежде всего, сами люди там другие. Преобладает, так

называемый, ювенильный тип. Только не считайте их дегенератами

какими-то. Они во многих вещах нам, грешным, сто очков вперед

дадут. А Псы... Их генофонд тоже измененилcя. Продолжительность

жизни выросла, сильно возрос набор способностей, интеллект... Они

порядком умнее своих земных предков -- Псы Чура. Необыкновенно

хитры. Могут маскироваться на местности и вписаться в любую

среду. Даже паранормалика у них развита. Но приписывать им разум

-- разум в нашем, человеческом, понимании -- наивно. Дальше

навыков счета у них дело не идет. И вообще, не их собачье дело --

возиться с техническими деталями. Они уверенны, что Подопечные

сообразят КАК. Может, даже, сообразят ЧТО. Но вот священное ЗАЧЕМ

-- это их, Псов, монополия. Мне это, кстати, кажется довольно

логичным. Прикиньте сами: то, что мы привыкли считать высшим

пределом эволюции материи -- разум, человеческий интеллект --

какую функцию он играет объективно? Разве это интеллект ставит

перед человечеством его цели?

Доктор явно села на своего любимого конька. Чего-чего, а

склонности к философским обобщениям в этой бойкой толстушке Роше

не ожидал. Он изобразил предельную степень внимания. Этому

примеру последовал и увечный щенок на его коленях.

* * *

-- Вы напрасно беспокоитесь за меня... -- голос Энни в

микродинамике был почти безмятежен, лишь чуть тронут тревогой.

Именно это "чуть" очень не понравилось Киму.

-- Я сижу в вашей берлоге тихо, как мышь, и не думаю шалить,

-- продолжила Энни чуть обиженно. -- А вот если вы, господин

агент, не пошутили насчет пекинской лапши, то сейчас, я думаю, --

самое время привести вашу угрозу в исполнение... У вас здесь

холодильник -- пустой, и линия доставки не фурычит. Но я не

поэтому звоню вам. Здесь... Ну, в общем, по-моему, одному из

ваших людей угрожает опасность...

"Прекрасно... -- Ким откинулся на спинку отменно неудобного

кресла и тяжело вздохнул: отрезанный от окружающего мира,

запертый в охраняемой конспиративной квартире, фигурант по делу о

похищении Гостя знает, оказывается, нечто, чего не знает никто

из оснащенного всеми современными средствами связи и обнаружения

воинства, брошенного на поиски Торвальда Толле... Прекрасно!"

-- Кого вы имеете ввиду, Энни? -- он тут же обругал себя за

фамильярность, но она сошла ему с рук.

-- Я тут поговорила с одним моим знакомым, который кое-что

смыслит относительно Чура и всего с ним связанного...

"Час от часу не легче!... -- с тихим восторгом подумал Ким.

-- Интересно, брифинги и вечеринки с раздачей автографов у нас на

спецквартире еще не проводятся? Надо было без церемоний забрать у

нее блок связи..."

-- Вы, возможно, знаете такого, -- продолжала Энни, --

Карла Васина? Его еще называют иногда Фотографом...

Киму это прозвище кое-что говорило. Но мало.

-- Не имею чести знать такого лично...

-- Он предупредил меня... Сугубо конфиденциально... К нему

наведовались люди от мафии. Человек Магира -- нам с вами

доводилось говорить о таком... -- Энни иронически глянула на Кима

с экранчика блока связи. -- Этот тип предупредил Фотографа, что

по городу слоняется некий Густавссон -- у них с Фотографом раньше

были какие-то общие дела -- и что этот Густавссон ходит на

поводке у легавых -- это, я думаю, он о вас... Так вот, Фотографа

предупредили -- очень недвусмысленно -- чтобы при встрече с этим

господином он заткнул свой язык в задницу и был осторожен --

очень и очень... И главное -- чтобы немедленно дал знать, как

только Густавссон появится на горизонте... А когда тот тип из

мафии отвалил, то Фотограф у себя дома и в оффисе выловил пару

"жучков". И думает, что этим добром он теперь обеспечен

надолго... "Жучки" он трогать не стал и честно просил

предупредить кого надо, что если этот самый Густавссон его

потревожит, то ему -- Фотографу -- просьбу Магира волей-неволей,

а придется уважить. Такие вот дела, агент... Мне кажется, что

этому шведу во всей этой истории может выпасть совсем неважный

расклад... Люди от Магира ведь явно не к одному только Фотографу

заходили по этому делу... И ищут они этого вашего типа вовсе не

для того, чтобы вручить ему букет цветов.

-- Послушайте, Энни... -- Ким придал своему голосу как можно

большую суровость. -- Ведь мы договорились в вами, что вы

выходите на связь только по этому каналу, только со мной и только

в случае экстренной необходимости...

-- По вашему, сейчас такой необходимости не было? --

парировала его укор Энни.

-- Может быть и была, -- не дал сбить себя с толку Агент на

Контракте. -- Но как прикажете быть с тем, что вы "засветились" с

вашим Фотографом?

-- Он такой же мой, как и ваш! -- возмутилась Энни. -- Я,

разумеется, говорила с ним не по его каналу. Точнее -- он со

мной... Воспользовался городским автоматом и себя не называл... У

нас с ним -- старая договоренность... И он знает, что я работаю

по Гостю и по Чуру...

-- Вам не звонил никто больше? -- задал Ким чисто

риторический вопрос. -- И вы сами никому не звонили?

Ответом ему было недвусмысленное молчание.

-- Вот что... -- Ким потер лоб и выразительно посмотрел на

Роше. -- Я сейчас подъеду к вам. Раз уж линия доставки

сплоховала... Заодно и проверим, нет ли еще каких проколов...

Ждите и запомните: открывать можно только мне и -- никому другому.

-- Не забудьте про лапшу... -- сурово напомнила Энни.

* * *

Дым от легкого табака свивался в замысловатый узор над не

менее замысловатым узором малахитовой столешницы. Большой Магир

старательно фокусировал свой взгляд на этой картине, чтобы не

видеть устремленного на него свозь мглистые завитушки взгляда

того, кто сидел напротив.

-- Меня не интересует то, как вы это сделаете... -- Рамон

медленно и веско цедил слова в трубку. -- Меня не интересует, как

вы будете откачивать Гурама. Мне надо до утра знать где находится

Гость. И где находится Счастливчик. Его ведь заграбастали вместе

с его радиомаяком? И еще вот что, Конрад, мне очень -- ты

понимаешь, о-ч-е-н-ь хочется узнать, каким образом наши лучшие

друзья из "Дженерал Трендс" вышли на Пайпера... Кто продал им

частоты маяка?... Ты хорошо понял меня?

Выслушав заверения в быстрейшем исполнении своих указаний,

он опустил трубку на стол и тяжелым, выразительным взмахом руки

внес некоторое возмущение в жизнь дымного узора над столом.

-- Мне перестал нравиться... -- т-о-т, напротив, задумался,

подбирая слова, -- перестал нравиться метод вашей работы...

Слишком много убитых... бесплатно... Слишком много... времени

затрачено. Я нахожу, что мы должны вмешаться в процесс... Сами...

Рамон поднял глаза на собеседника. Тяжело покачал головой.

-- Это плохо кончится, -- твердо отрубил он. -- Очень плохо.

Трудно было определить, согласился ли с ним партнер. Он,

похоже, думал уже о другом.

-- Ведь тот, кто нам нужен... -- все так же медленно

выговорил он. -- Тот, кто нам нужен -- он тоже в это время что-то

делает... Ведь так?

* * *

-- Ваш подопечный окончательно спятил... -- меланхолично

констатировал Гонсало, выбираясь на грузовой пандус из наклонного

лаза, "помещения номер сорок", следом за задумчиво нахмуренным

Гостем. -- Вот-вот сюда нагрянут архангелы мсье Саррота, а

господин Толле, видите ли, не может оставить помещение в

беспорядке. Ему надо расставить все по-своему...

Тор пожал плечами и молча полез внутрь машины. Мепистоппель

энергичным тычком помог Гонсало упаковаться в "Фольксваген",

рядом с Гостем.

-- Только не воображай, -- сурово уведомил он его, -- что я

хоть на грош поверил твоим сказочкам про то, как ты и от Рамона,

и от Саррота, и от Черта с Дьяволом ушел... Я не собираюсь ни

снимать с тебя штрафные меры, ни, тем более, увеличивать твой пай

в деле. Ты дело это и так, считай, что провалил...

-- Еще раз говорю тебе, старый дурень, что мне просто

Фортуна улыбнулась, иначе я был бы уже трупом... -- досадливо

проскрипел адвокат, втискиваясь в довольно тесный объем кабины.

-- Ага, Фортуна, значит, повернулась к нему лицом, и он и от

бабушки ушел, и от дедушки ушел... -- Адельберто даже оторвал

руки от руля, чтобы изобразить всю меру недоверия словам

утратившего доверие партнера.

-- Да не лицом ко мне Фортуна повернулась, -- зло возразил

Гонсало. -- Не везде у нее лицо, у Фортуны... И при чем здесь мои

бабушка с дедушкой?!

-- Значит, Фортуна ж...ой тебе улыбнулась, -- констатировал

Мепистоппель. -- А что касается бабушек и дедушек, то раз уж

взялся делать бизнес на планете, населенной недоделанными

скифами, так уж надо их фольклор знать... Сказку про колобка,

хотя бы... Хоть ты на него и не похож.

-- Меньше эмоций, Адельберто, меньше эмоций... -- устало

парировал адвокат. -- И ходу, ходу отсюда. Я повторяю -- своими

глазами видел, как Тони влез в облаву... Если он жив, то сейчас

здесь будут гости...

-- Ты не ошибся, Гонсало? -- в который уже раз осведомился

Мепистоппель, запустив движок. -- И как ты сам-то вышел на нас?

Я ведь подстраховался и в том тайнике -- непрямой адрес оставил.

Только телефон. На знакомого одного. Чтоб потом у него справиться

-- не побеспокоил ли его ты или кто другой.

-- Тайник твой, Мепистоппель, "засветился", -- пожал плечами

Гонсало. Я не могу повторять это сто раз, Адельберто...

Ненадежное ты место выбрал. Какая-то тупая скотина нос в книжку

сунула и - привет! Для меня осталось только дерьма сушенного

грамма два. И никаких телефонов-адресов. Оно, кстати и к

лучшему... А на тебя я по-другому совсем вылез -- тоже второй раз

объясняю. Не надо бросать где попало счета и квитанции...

Половину секретов люди узнают из такой вот макулатуры, и только

вторую половину -- из газет...

-- Я не верю тебе ни на грош! -- заскрипел Адельберто, но

Тор перебил его:

-- Он не врет, Нос Коромыслом...

-- Славно он тебя кличет, -- заметил Гонсало. -- Когда

состоялось крещение под новое имечко?...

Адельберто зло зыркнул на него выкаченным глазом.

-- Мне еще не такое приходится терпеть от этого парня из-за

вас, дураков! -- зло прошипел он, выруливая из едва освещенного

складского двора в и вовсе неосвещенный переулок.

* * *

-- Они здесь. Можно не сомневаться... Здесь... Или недавно

были здесь... Оцените тепловой след...

Джон повернул монитор так, чтобы Киму лучше был виден его

экран, а на экране -- светлые пятна дверей и полуподвальных окон

"помещения номер сорок" по Птичьим Пустошам. Все остальные

пространства кирпичных стен, забранных решетками и железными

дверьми дверей и окон, которыми изобиловал заброшенный товарный

двор, были мертвенно темны и находились явно в температурном

равновесии со средой.

-- Ну что же... -- Ким постучал пальцем по схеме выведенной

на экран его "ноутбука". -- Выставляйте людей здесь и здесь, а я,

с вашего позволения, попробую двинуться вот так -- через

разгрузочный люк... Передайте мне камеру...

-- Пойду с вами, -- уточнил диспозицию Джон. -- А Сэм

попробует поторговаться с клиентами через дверь. Если там,

конечно, есть с кем торговаться...

Спрыгнув в благоухающую пригорелой яичницей темноту, Ким

мгновенно понял, что он в подвале не один. Для того, чтобы быть

пустым и безлюдным, этому подвалу нехватало гулкости. В нем было

слишком много тишины -- ватной, глухой, напряженной. Слегка

посапывающей от этого напряжения тишины. Только за тяжелой дверью

слышался голос Филдинга, сообщавшего обитателям "помещения", что

они окружены и сопротивление -- бессмысленно...

Ким типовым финтом рванул в сторону от того места, в котором

его должны были бы ждать предполагаемые невидимые противники,

расшиб локоть обо что-то отменно твердое и железное, однако, не

стал торопиться бросать во мрак свето-звуковую "глушилку". Он

только тихо, но внятно спросил сопящую темноту:

-- Господа?...

Господа не заставили себя ждать слишком долго.

Тьму складского подвала осветила неполная дюжина ярчайших

карманных прожекторов. На каждый такой прожектор приходилось по

одному плотно сколоченному и хмурому типу в пятнистой форме.

Майор Свирский устало смотрел на Кима и осуждающе жевал спичку.

-- Похоже, что и вы и мы немного припозднились, а? --

флегматично поинтересовался майор. -- А как хорошо было бы

согласовывать свои действия, хотя бы на час вперед, господин

Агент на Контракте...

Ким молча посмотрел на свою, явно ставшую ненужной, камеру

голографической регистрации и глухо спросил:

-- Надеюсь, господа, вы хотя бы засняли э-э... место?

-- Да, не беспокойтесь... -- Свирский поморщился и махнул

своим людям "отбой". -- Если это вас так волнует... Это, похоже,

действительно то место, где держали Гостя. Вон, глядите: наручник

на трубе еще болтается. Много следов и отпечатков. И еще -- здесь

стреляли, -- он кивнул на обломки портативного телевизора. --

Следов крови, правда, не нашли...

-- А что же нашли? -- без энтузиазма поинтересовался Ким.

-- Собачью шерсть... -- криво улыбнулся майор. -- Разной

масти. Довольно много собачьей шерсти...

* * *

Если верить изображению в голографическом окошке дисплея,

госпожа Шпак не была идеалом женской красоты -- скорее уж

воплощением энергии и предприимчивости, свойственных потомкам

амазонок. Первого из неполной дюжины слушателей своего семинара,

она выдернула из сладостной дремы как морковку из грядки. Тот был

лупоглаз и бестолков, однако, честно стал выдавать некий текст.

Его невнятное блекотание Роше слушать не стал, прокрутив запись

вперед. Энергичный допрос жертв длился довольно долго. Наконец

слово взяла сама госпожа Шпак, и слово это было "Псы".

" Псы... -- Клавдия потерла лоб. -- Это легко понять,

друзья... И нелегко -- одновременно... С самого начала роль

собачьего племени в жизни колонистов Чура была несравненно выше,

чем роль этих четвероногих в истории земной цивилизации: Псы

стали как бы продолжением рук первопроходцев. Здесь, мы только с

долей условности говорим о "языке", на котором хозяин общается со

своим псом, а для Псов Чура был разработан очень совершенный,

унифицированный язык. Существовал детально регламентированный

ритуал обучения ему и Пса и человека. Уже тогда Псы стали общей

собственностью, и за своего Пса человек нес ответственность не

только перед другими людьми, но и перед Стаей. И Пес отвечал за

своего Подопечного. Это уже были партнерские отношения. Не

простой симбиоз. Стая вправе была ожидать от людей определенного

поведения. Если ожидания не оправдывались, умела своего добиться.

Научилась вести себя с людьми на равных."

Из редких рядов слушателей потянулась поднятая в знак

недоуменного вопроса рука.

" У вас вопрос, Карим?" -- повернулась к ней доктор Шпак.

" Так что, получилось так, что люди на Чуре стали у своих

Псов рабами? "-- c возмущением в голосе спросил кудлатый Карим.

Тут же протестующе взвилась другая рука --

шоколадно-коричневая, чуть светловатая.

" Нет, все не так! -- не дожидаясь приглашения, вступила в

полемику ее обладательница -- метиска лет восемнадцати с модно

раскрашенной прической. -- Это -- развитие тотемизма: Псы стали

для них живыми тотемами... "

" Нет, и не так, друзья, -- энергично остановила Клавдия

рождающуюся мысль. Вы накладываете старые структуры на

качественно новый цивилизационный феномен... -- она даже

прищелкнула пальцами, чтобы сосредоточиться на втолковывании

слушателям своей мысли. -- После краха цивилизации землян на Чуре

роль Псов неизмеримо возросла: собственно, Псы и спасли остатки

рода человеческого. Для того, чтобы выжить самим. Дело ускорил

быстро протекавший жестокий отбор среди множества мелких и

раздробленных сообществ, боровшихся за жизнь в погребенных под

радиоактивным пеплом шахтах-убежищах. Свое сделал и усилившийся

мутационный процесс. О роли последних остатков взрослого

населения Чура в истории раннего постапокалипсиса практически

неизвестно ничего. Может и они, уходя со сцены, сделали последнюю

ставку на Псов. И еще -- какую-то свою, зловещую роль сыграла

Нелюдь. Не будем забывать про нее... "

" Кстати, о Нелюди..." -- попробовал вклиниться в разговор

тот -- потревоженный первым -- пучеглазый оболтус.

Нелюдь, видимо, волновала его гораздо больше, чем Псы.

" Об этом -- не сейчас, Людовик, -- госпожа Шпак продолжала

удерживать бразды в своих руках. -- Сейчас мы говорим об итогах

психо-социальной эволюции цивилизации Чура... О том, что и люди и

Псы Чура изменились биологически. Не настолько сильно, чтобы

стать чем-то чуждым Земле, но и не настолько слабо, чтобы разница

не была видна невооруженным глазом. Утвердилась измененная --

ювенильная -- форма человеческого организма: они все очень молодо

выглядят, жители Чура. Они не приучены к долгому сну, к обильной

еде, они в постоянной готовности подняться по тревоге. Они очень

деятельны, но способны, сутками сохранять неподвижность, исчезать

в каком-нибудь самом невероятном, с нашей точки зрения, убежище,

а если такового нет, то -- слиться с обстановкой, стать

неприметной деталью ландшафта. Они очень восприимчивы, догадливы.

По-детски чутки. И по-детски жестоки. Способны к языкам. У них --

тончайшая интуиция. У многих явно проявляются паранормальные

способности. Они переносят стрессы и нагрузки гораздо лучше

обычных людей. И они совершенно беспомощны. Несамостоятельны.

Увлеченный игрой житель Чура может помереть с голоду. Или уморить

голодом партнера. А игр у них много, и чуть ли не все виды

деятельности они воспринимают как игру. Могут, забросив дела, до

очумения спорить по пустякам -- если пустяки интересные, конечно.

Предоставленные самим себе, до бесконечности способны отлынивать

от дела. Этим они мне напоминают кого-то... "

Мадам строго глянула на подопечных.

" Полное доминирование игрового поведения над социальным.

Начисто лишены чувства ответствености. И не могут шагу ступить

без своих Псов. Побаиваются и уважают их..."

" Но все-таки -- уважать неразумную тварь, как себе

подобного... -- подал голос кто-то с последней скамьи.

"Разум вовсе не есть безусловный источник самоуважения...

-- парировала реплику Шпак. -- Там, на Чуре, Псов вовсе не

считают "младшими братьями". Надо сказать, на Чуре не так уж

ценится наш, привычный, людской интеллект. Не считается

самодостаточной ценностью, по крайней мере. И разум, степень его

развития вовсе не положены в основу шкалы ценностей. Да, логика,

хваткость ума считаются полезными качествами -- как способность

хорошо стрелять или переносить жажду -- но не более того...

Многие инстинкты и способности ценятся гораздо выше. Честность,

кстати, там относят к инстинктам. Не к навыкам, не к абстрактным

понятиям, подлежащим усвоению и постижению, вовсе нет! Господь

наделил эту новую расу избытком интуиции. Но начисто избавил от

чувства ответственности. Ответственности в них не больше, чем в

стае уличных мальчишек, всерьез играющих в войну. В рыцарей

Круглого Стола, точнее..."

" И что -- эти недоросли, играющие в войну, -- осведомился

лупоглазый Людовик, -- сумели построить целую цивилизацию ? Псы

что -- им заменили нянек и учителей? "

Столь примитивное понимание ее мыслей до глубины души

возмутило госпожу Шпак.

"Не надо понимать эти слова об их несамостоятельности и

безответственности так, что, мол, бедные создания не могут ложку

поднести ко рту, и требуется утирать им носы и умывать поутру, --

с досадой стала объяснять она. -- Эти создания вполне могут

приготовить себе обед на походном костре, который разожгут без

спичек и зажигалок. И умываться они не забывают. Чистоплотность у

них в генах -- иначе не выживешь в сочащейся радиацией среде, в

глухих бункерах и в безжизненных просторах Поверхности. Это для

них что-то вроде чужой планеты -- Поверхность. Нечто, что ближе к

Космосу, чем к родным "колодцам". И обучать друг друга способны и

грамоте и вещам посложнее. Мастерить могут такое, что не по силам

здешним спецам. Если это для них достаточно интересно. Но вот

спланировать свою жизнь, твердо идти к своей цели, изменить ее,

если надо, тут уж -- увольте! И чтобы не передраться -- честно,

по благороднейшим мотивам, но на мечах и с выпусканием кишок --

этого нет. Чтобы удержать их от самоуничтожения нужны Псы..."

Зуммер блока связи снова запел и Каховский доложил, что в

двери "Проката гробов" долго звонил и стучал какой-то чудак,

подъехавший на такси. На вид -- турист из Метрополии.

-- Надо было снестись с дорожным патрулем, пусть придерутся

к машине, а заодно и выяснят личность чудака, -- раздраженно

посоветовал комиссар.

-- Уже, шеф... -- устало вздохнул на том конце канала

сержант Каховски. -- Я примерно так и сделал: патруль беспокоить

не стал. Сам подошел к машине с удостоверением, сказал, что ищем

угнанный таксомотор. Чудак сейчас пьет со мной кофе. Зоолог из

Метрополии. Большая шишка. Академик. Ему сдалась какая-то тварь,

которую содержал у себя Мепистоппель. Он, говорит, здесь проездом,

но очень обеспокоен тем зверьком -- даже намерен задержаться на

Прерии -- дожидаться, когда господин Фюнф, наконец, объявится...

-- Успокойте его, -- посоветовал Роше. -- И пусть он пока

посмотрит достопримечательности столицы, а уж полиция

постарается, чтобы господин Фюнф нашелся поскорее...

Комиссар со вздохом посмотрел на часы, скинул остаток записи

семинара госпожи Шпак на свою "магнитку" и тяжело поднялся с

сидения. Интуиция подсказывала ему, что завтра предстоит тяжелый

день. Чтобы быть в форме стоило хоть немного выспаться.

* * *

Возня со странными малышами заняла черт знает сколько

времени, но Харр чувствовал, что каким-то образом эти

таинственные созданьица связаны с судьбой его Подопечного, и

потерянное время окупится сторицей. Одно было хорошо --

созданьица с аппетитом пожирали все, что Харр приволок им для

подкрепления сил. Он позаботлся о том, чтобы хорошо замаскировать

наскоро найденное убежище и поспешил в тишину замерших на время

улиц -- его бестолковое воинство давно уже требовало о себе

заботы. Откуда-то издалека подал голос Рваное Ухо.

Конечно, на Рваное Ухо надежда была маленькая -- Харр и не

надеялся тут на многое -- разве что, на его гены -- абориген был,

конечно, туп, шелудив и нахален, но от него пахло умом -- хорошим

природным умом, закаленным борьбой за жизнь в этой чертовой дыре.

Внушению он поддался легко -- способность к сопротивлению,

неплохая от природы, у него была совершенно не тренирована -- и

теперь он должен был бы неплохо постараться на Харра -- лишь бы

не потерялся. Временами Харр пытался настроиться на него, но с

дальней связью у здешних псов дело обстояло просто никак или

почти никак. Он поспешил на сближение.

Сближение... Хотя, какое может быть грамотное сближение

тут, в этом лабиринте, провонявшем брошенной едой, нечистотами,

целым букетом невероятной химии и к-о-ш-к-а-м-и?!! Более

неподходящего места для обитания нормальных псов придумать было

невозможно! Харр замер, прислушиваясь к той какафонии звуков,

которую вызвали к жизни кто-то из его четвероногих соратников в

своем движении. Тут было и призывное подвывание, и приглушенное

побрехивание и шерох, шелест и хруст кустов и других естественных

препятствий, преодолеваемых верным Рваным Ухом. Кого-то он влек с

собой, то понукая, то ободряя, то кляня, но кого -- догадаться

было трудно.

Харр осторожно подал голос. И осторожно двинулся на

пересечение бестолковым сподвижникам.

Рваное Ухо был не один -- вел с собой какого-то чужака. Они

заметили Харра только тогда, когда он приблизился к нему на

расстояние прыжка. Развернулись и кинулись навстречу. Ну прямо,

как безмозглые щенки... Впрочем, это мелочное раздражение тут же

ушло, как только Харр понял, что чужак, которого привел Рваное

Ухо, изо всех сил тужится передать ему что-то от его Подопечного!

Он был совсем иной -- этот чужак -- не такой, как вся эта --

грязная и ободранная, разношерстная, голодная орава здешних псов,

с которыми был уже достаточно хорошо знаком Харр. От этого франта

пахло человеком, он был хорошо -- слишком хорошо и неумело --

откормлен... И очень, очень зажат... Травмирован... Харр сначала

даже не понял, в чем было дело, но быстро сориентировался: пес

был неумело перекрашен и чьей-то злой волей обречен был теперь

слоняться по белому свету в чужом окрасе! Такое изощренное

издевательство над живым существом Харр видел впервые. К тому же

для чужака пребывание в одиночестве -- без хозяина -- на темных

городских улицах было делом непривычным и страшным. Компания

Рваного Уха только усугубляла его душевный дискомфорт.

Чужак отчаянно пытался донести что-то важное до сознания

Харра. Но и у Рваного Уха было нечто такое, что, по его

разумению, Харру следовало бы немедленно знать. Все их усилия --

вместе взятые -- почти полностью блокировали друг друга.

Пришлось потратить порядком времени на то, чтобы понять,

кого из этих обормотов надо выслушать первым, и что же все-таки

означает этот их поток эмоций, немногим более членораздельный,

чем мычание коровы. Решающим оказалось все-таки то, что

Подопечный сумел-таки втолковать сообразительному и послушному,

но столь же полоумному, как и все здешние звери и люди,

Крашеному. Харр понял, что действовать надо молниеносно.

* * *

Адельберто прорвало -- он излагал все беды, обрушившиеся на

его прекрасно составленный и так хорошо начавший осуществляться

план, уже ни сколько не заботясь о том, что не все, что наболело

у него на душе, стоило бы доносить до ушей такой аудитории, как

преобретший теперь совсем уж непонятный статус Тор Толле и

адвокат Гонсало Гопник, которого теперь тоже вовсе непонятно было

кем числить... Гонсало же чувствовал, что еще немного и крыша его

поедет в только ей известном направлении.

-- Послушайте, я ничего не понимаю... Если вы... -- он ткнул

рукой в Тора, -- если вы... можете спокойно перебить их всех и

уйти на все четыре стороны, потому что никакие замки вам не

помеха, то какого же черта?...

-- Что ты хочешь сказать? -- пожал плечами Тор.

Он был занят приведением в надлежащий вид своего меча.

Интересная была штука. Хотя бы уже тем, что вместо ножн у него

был предлинный футляр на хитром замке. И вообще, устроен он был

не по-человечески, но очень удобно.

Гонсало открыл рот. Потом закрыл. Потом снова открыл.

-- Я первый раз вижу такого пентюха! -- признал он. -- Чего

вы вообще хотите? В долю с ними, войти -- он кивнул на

Мепистоппеля, -- что ли? Почему вы не убрались на все четыре

стороны? Почему не сдали всю эту гоп-компанию в полицию?

-- Я думал, -- несколько огорченно объяснил Тор, -- что я

Гость планеты... А те, кто меня пригласил, меня потеряли. И не

могут найти -- вторые сутки уже. Пусть ищут. Теперь -- пусть ищут.

-- Так ты что? -- Адельберто оторвался на секунду от борьбы

с рулевым управлением и тоже воззрился на Гостя. -- Ты хочешь

сказать -- обиделся на то, что о-н-и тебя не уберегли, и решил

теперь задать им жару?! Поиграть с ними в кошки-мышки, так что ли?

Он замолк, переваривая такое понимание ситуации. Потом с

размаху хлопнул себя костлявой ладонью по колену.

-- Одобряю, однако!

Гонсало обмяк на сидении и просто беззвучно захихикал.

-- Детский сад... Детский сад на минном поле...

Тор неодобрительно насупился. Потом энергично закрутил

рукоятку, опуская боковое стекло.

-- Да не высовывайся ты!... -- попробовал остановить его

Мепистоппель, но без особого успеха.

Не обращая на него внимания, Тор подтянул к себе поближе

свой меч, свинтил с его рукояти какую-то детальку и, поднеся ее к

губам, дунул в нее, как в свисток, Ни Мепистоппель, ни Гонсало,

не услышали ни звука, но оба одновременно, как по команде, стали

мизинцами рук прочищать себе уши.

-- Вот что, -- энергично распорядился Адельберто,

подозрительно скосив на Тора налитый кровью глаз, -- раз уж ты

решил так, то сиди смирно и не фокусничай! Мы сейчас подадимся в

одно место, про которое ни Черт, ни Дьявол, ни господа Саррот с

Рамоном не знают и не догадываются... Но не думай, -- тут

выпученный глаз обратился чуть ли не на затылок, стремясь

пронзить взглядом Гонсало -- тот подался в угол, -- не думай, что

и тебя я повезу туда же... Тебе пока -- веры нет! Ты сейчас --

мухой лети до господ министров и по-новой вступай с ними в

переговоры. Выруливаем на Кольцо -- и -- лети, голубь ты наш...

Сам понимаешь, раз Счастливчик влип, то каждая секунда на счету...

Можешь сказать, что ввиду получившегося расклада, мы согласны

снизить договорную сумму на по... на треть. И теперь, в связи с

тем, что пустобрехи с Ти-Ви до чего-то дознались... мы требуем

свободного выезда. Лучше всего в систему Мелетты... Ты понял наши

условия теперь? На связь выйдешь через Фотографа. Теперь --

открытым текстом говорю -- через Фотографа. Не лучший вариант, но

что поделаешь... Ты понял меня?

-- Я-то понял, а вот Тони... Он-то про твое "заколдованное

место" знает? Если знает, то не советую туда соваться... С ним

сейчас работают и очень активно работают...

-- Проявляй свою заботу, Седой, о себе самом! -- раздраженно

оборвал его Мепистоппель. -- Сейчас притормаживаю на Пастернака

и... Там выматывайся. Останавливаться не буду. И постарайся не

попадать больше в гости. Ни к бабушке, ни к дедушке, ни к серому

волку...

-- Спасибо, Мепистоппель, ты дьявольски любезен... -- с

чувством произнес Гонсало, приоткрыв дверцу кабины и придерживая

ее. -- Постараюсь изучить здешние сказки. И не попадать в гости.

Убедившись, что высадка "почтового голубя" прошла успешно,

Адельберто облегченно вздохнул. Вздохнул и Гость. Это вызвало еще

один подозрительный взгляд вытаращенного глаза Мепистоппеля.

-- Прости меня, Нос Коромыслом, -- виновато потупился Тор. --

Прости, что я называл тебя так... Но ты сам виноват: у нас, если

человек скрывает имя, то его зовут по какой-нибудь примете...

Теперь я всегда буду называть тебя правильно...

-- Это ты про что!? -- свирепо вытаращился на него

Адельберто, круто выруливая по лабиринту Хитрых Переулков куда-то

в направлении Каналов. -- Как это ты удумал называть меня теперь?

-- Теперь, Нос Коромыслом, я всегда буду называть тебя

снова Мепистоппель! -- с облегчением пояснил Тор. -- И только так!

* * *

"Фольксваген" они оставили в путанице сбегающих к реке

полуосвещенных и утопающих в зарослях черемухи переулков. Потом

Адельберто потерял без малого пол-часа, сбившись с пути, который,

будучи найден вновь, привел-таки их к незаметному причалу, хорошо

замаскированному от окружающего мира густым кустарником. Из

кустарника этого, Мепистоппель, чертыхаясь придушенным шепотом и

сетуя на бестолковость помогавшего ему Тора вытащил довольно

утлого вида плоскодонку и чуть не утопив сей шедевр судостроения,

погрузился в нее. Тор совершенно бесшумно -- не плеснув даже

водой -- оказался рядом с ним. Дружно оттолкнувшись от берега

веслами и обмениваясь в пол-голоса короткими замечаниями, они

вывели лодченку в струю незаметного в толще темных вод, но

уверенного и сильного течения.

Тут Адельберто самолично укрепил весла в заранее прекрасно

смазанных уключинах -- путь своего последнего отступления он

обустроил и поддерживал в полной готовности -- и принялся

подгребать, удерживая посудину в тени высокого берега. Гость

темной птицей сгруппировался на корме.

Убедившись, что лодчонка, словно привычный ишачок, ни шатко

ни валко следует надлежащим курсом, Мепистоппель отвлекся и

вытащил из под своей лавки, укрепленный там скотчем пакет, тихо

ругаясь разорвал пластик и вытащил на свет Божий небольшой

радиотелефон. Сгобившись над плохо различимой во тьме

мини-клавиатурой наощупь набрал номер кодированного канала и

стал нетерпеливо дожидаться ответа.

Довольно долго ему пришлось выслушивать заунывное

попискивание сигнала вызова. Он уже начал скрежетать зубами,

когда оно прервалось. С того конца линии последовал, наконец,

шелчок поднятой трубки и измененный шифрацией голос произнес

условленный вопрос.

"Это ты, Робин?"

-- Да. Тебя никто не беспокоил за это время, Роб?

Пауза. Адельберто уже стало казаться, что слишком

затянувшаяся пауза. Потом -- короткое "Нет".

-- Мой почтовый ящик кто-то открывал... -- Мепистоппель

прислушался к тишине на том конце линии. -- Модет быть --

случайно. Письмо сгорело. Ты уверен, что тебя никто не беспокоил?

Снова короткое "Нет" -- теперь уже без паузы. Слегка

раздраженно.

-- К тебе зайдет Седой. Дашь ему координаты норы. Той,

которая движется... Ты понял меня?

-- Понял. Я дам Седому координаты движущейся норы.

-- Все. Конец связи.

Адельберто придавил клавишу отбоя, помассировал болезненно

набрякшие веки, вытащил из радиотелефона батарейки и выкинул из

за борт. Потом, подумав немного, завернул в остатки пакета саму

машинку и отправил ее вслед за ними.

* * *

-- Ну в самом деле? -- возмутилась доктор Шпак бестолковости

рода людского -- Разве это разум диктует нам выбор тех пределов,

к которым мы устремляем всю громаду человеческой цивилизации в ее

сокрушительном и безжалостном движении? Разум не решает, биться

за выживание Человека или нет. "Быть иль не быть?" -- это не

вопрос вовсе. На него не предусмотрен ответ. Нам просто приказано

"быть!". И точка. Нам просто предписано распространять пределы

своего рода до крайних пределов мироздания. Не разумом. Природой!

И с этой точки зрения Человек не отличается от любого другого

животного. Разве что -- в худшую сторону. Потому что задумывается

над тем, над чем задумываться не должно. "Быть иль не быть?" --

подумаешь! Это же просто глюки нашего разума. Природа не затем

нас им снабдила, чтобы он обсуждал исполняться ли ее велениям или

нет. А для того, чтобы исполнять их наилучшим образом!

И ничего удивительного в том нет, что изощренное в борьбе за

выживание инстинктивное сознание, дух Стаи оказался куда более

надежен. И Стая сама стала духом этой цивилизации.

Именно духом: Псы не диктовали людям свою волю. Нет, они

просто жили одной с ними Стаей, делили все их беды и удачи

составляли неотъемлемую часть среды, в которой любой из

колонистов Чура пребывал от рождения до смерти. Псы присматривали

за малышами и участвовали в их воспитании. Пес был другом и

помощником колониста в период его возмужания и становления. Его

неразлучным спутником и помощником до конца жизни. Нет, Псы не

могли учить людей. Но могли заставить их учиться. Не могли решить

задач, встающих перед Стаей, но могли поставить эти задачи перед

людьми. И уж потом, во вторую очередь, людям было позволено

поиграть в любимые игрушки: в электросхемы и в математические

уравнения, в химические формулы... Главное, Стая могла быть

уверена: люди, если не дать им отвлекаться, заставить их кормить

и поить друг друга, если позаботиться, чтобы не пропали их дети,

сладят со всем остальным. Вылечат больных, накормят голодных,

защитят, согреют Стаю. Надо только присмотреть за ними...

И они справились. К тому времени, когда корабли уже недужной

Империи вышли к "системе Чур", та была уже вновь обитаема и могла

защитить себя. Правда, лучшей ее защитой была почти полная

непригодность к заселению землянами. Тот волшебный, сказочный мир

девственных лесов, чистых рек, зеленых пастбищ и богатых уловом

морских недр исчез навсегда -- в том обозримом будущем, которым

оперируют в своих расчетах реальные политики. Так что если и была

у Империи хоть какая-то нужда присоединять Чур к себе, то нужда

чисто идеологическая. Решено было не тратить силы на вооруженную

акцию. Проблему решили самым экономным способом: Чур просто-

напросто засекретили. Это понятно: ситуация, сложившаяся на Чуре,

была предельно оскорбительна для рода людского. Бросала вызов

основам, на которых зиждилась земная цивилизация. По крайней мере,

в представлении правителей Империи. Была чудовищной карикатурой

на светлые идеалы... О таком следовало забыть -- забыть навсегда!

А потом пришла Эпоха Изоляции и надолго отсекла Землю от

Чура. Империи не стало, и ничто ее не заменило. Колониям было

предоставлено выживать в одиночку. И снова Чур жил своей жизнью.

И эту возможность он использовал до конца: Третья волна земной

экспансии, уже мирная и прагматичная, в общем-то, волна застала

этот мир на подъеме. Вокруг планеты вращались новые населенные

станции, на самом Чуре активно реализовалась программа реанимации

биосферы и процветали новейшие технологии. Причем такие, которые

не имели аналогов в Метрополии. Впрочем, вы сами это знаете: Тора

пригласили на Прерию не для того, чтобы угостить здешним кумысом.

-- Да, согласился Роше, -- не для того... -- А теперь -- ваш

прогноз, доктор: Гость и его Пес -- где они?

-- Еще раз должна признаться -- не могу угадать где именно.

Но, скорее всего, они уже вместе.

Тихой свирелью залился блок связи комиссара. Выслушав Кима,

он помрачнел и буркнул в трубку:

-- Заверните за мной, одному туда вам соваться не стоит. И

пусть наши подтянутся к кемпингу -- сразу за вами...

Потом перевел ставший рассеянным взгляд на госпожу Шпак.

Она замолчала и энергично потерла лоб. Поднялась с кресла,

подошла к секретеру и вынула на свет Божий какую-то малую вещицу.

-- Держите, -- она протянула ее инспектору. -- Это, пожалуй,

единственное, чем я могу вам помочь. Знаете, как пользоваться?

Роше недоуменно повертел в руках вещицу. Свисток.

* * *

Ад воскрешения памяти и визит в Заброшенный Дом довольно

сильно отозвались на нервах, мышцах, ясности сознания

расконвоированного заключенного П-1414. Давно ему не приходилось

пускать в ход те -- не совсем обычные умения -- что приеобрел он

да далекой, сожженной войной планете. У Пера хватило сил и денег

чтобы взять в аренду незаметный и мощный кар и поколесить на нем

немного по городу, в поисках места, где можно было бы не

привлекая внимания приткнуть машину на ночь.

Так -- не вылезая из салона кара -- он и проспал несколько

часов глубоким, смывающим воспоминания сном. Когда он раскрыл

глаза ничего не изменилось вокруг -- только положение стрелок на

циферблате часов изменилось. Пер тронул машину, пододогнал ее к

кафе-авчтомату и выпил здоровенный разовый термос здешнего

мерзкого кофе и сжевал двойной мясной салат, слушая сводку

новостей, которую гнал дежурный канал, на который был настроен

"Ти-Ви", украшавший интерьер заведения.

Теперь голова его работала четко и сложившаяся ситуация

представилась уже подлежащей мало-мальскому анализу. Самым

неприятным в ней было то, что вернувшаяся к нему память не

помогла понять главного -- чем же были на самом деле "Шесть

Портов" и, что важнее всего -- имеет ли все то, что случилось

тогда, семь лет назад и теперь -- там, в Старом Доме -- к

исчезновению Гостя. То, что он открыл в своем тылу, то с чем

столкнулся в шевелящемся, зыбком мраке странного места, было

необыкновенно важно для Прерии. Оказалось, что то зло к

столкновению с которым готовилось уже не одно поколение жителей

Чура, где-то за эти последние годы просочилось, дало о себе

знать здесь -- на спокойной и нестрашной Прерии... И следующий

его -- этого зла -- шаг мог сделаться роковым для земной

цивилизации в этой части Обитаемого Космоса. Но вовсе не

обязательно было чтобы именно это зло поглотило Торвальда

Толле...

Никакой подсказки расконвоированный заключенный П-1414 не

получил, ни от собственной -- тоже расконвоированной теперь --

памяти, ни от Старого Дома и ночных тварей, притаившихся в нем. И

у него в кармане оставался только один камешек для того, чтобы

наугад бросить его в кусты и спугнуть дичь. Да нет, не дичь --

охотника. Это он сам дичь на этой охоте.

Он проехал по набережной и притормозил у блока торговых

автоматов -- отсюда хорошо проспатривался Остров. Теперь "Нимфа"

покачивалась там. Присмотревшись, он даже разглядел нахохлившийся

на корме силуэт в наброшенном капюшоне. Еле заметно вспыхнул

огонек зажигалки. Погас, снова вспыхнул...

Пер внимательно осмотрелся вокруг. Где-то здесь долен был

быть кто-то, кто шел по его -- расконвоированного П-1414 --

следам. Но он ничем не проявлял себя -- этот кто-то. А может и не

было его вовсе -- Мери Энн удалось вернуться на борт "Нимфы", не

возбудив особых подозрений... В конце концов и _т_е_ не могли,

может быть, слишком широко забрасывать сеть...

Нет. Не удалось перехватить нить слежки. Не получилось у

дичи пойти по следу охотника. Ну что-ж, достаем из кармана

последний камушек: воскрешаем в памяти номер канала связи с

листка из "Атласа четырех миров" -- как выяснилось, номер

старого знакомого. Не очень близкого -- но старого. Оттуда, из

того мира, из которого ты ушел семь лет назад. Номер блока связи

Карла Васина -- "Фотографа". Но сначала подберем информацию о

нем, факты... Фактики... Придется потерять два, а то и три часа.

Без канала связи Федерального Управления дело затянется.

* * *

-- Я не буду задерживаться надолго... Не стоит подруливать к

дому. -- Ким подхватил с сиденья пакет со снедью и слабо

улыбнулся комиссару. -- Надо поторопиться с Пером... Он упорно не

выходит на связь. Это начинает действовать на нервы.

-- Я подстрахую вас, -- угрюмо буркнул в усы Роше. -- Мне

очень не понравился этот номер с аварией на доставке. Стерты

адреса и заказы в блоке оперативной памяти региональной Службы.

Этот район обслуживает "Трансфекс". Они считают, это это типичный

случай компьютерного хулиганства. Хорошо если так...

Служба защиты свидетелей определила фигуранта по делу

1944/17 -- Энни Чанг -- в однокомнатный блок загородного кемпинга

"Речной". Сейчас -- практически пустом. Лишь в паре домиков горел

свет, слышалось бормотание " Ти-Ви", да несколько трейлеров у

подсвеченных столбиков платной парковки подсыхали потихоньку

после прошедшего дождя. Ким беспрепятственно подошел к ничем не

примечательному домику и надавил на кнопку сенсора входного

сигнала.

Энни с минуту рассматривала гостя через односторонне

проницаемое бронестекло входной двери и, впустив Кима, искренне

расстрогалась выставленным на стол саморазогревающимся упаковкам,

действительно содержавшим в себе обещанные китайские разносолы.

-- Вы напрасно приняли меня всерьез, агент... -- рассмеялась

она. -- К вашему сведению -- с детства не терплю китайскую

кухню... Но не огорчайтесь: если сможете провести в моем обществе

еще минут пять-десять, угощу вас нормальной пиццей. "Биг спешиал"

с грибами и салями. И еще -- кьянти. В конце концов, я перед вами

в долгу... Согласны подождать?

-- Черт возьми, вы выходили в магазин? -- поразился Ким. --

Этого не следовало делать... И на досуге занялись кулинарией?

-- Нет. Сроду со мною такого не бывало, -- призналась

собкорр "ГН". -- Терпеть не могу кухонные заботы. Просто этих

типов из службы доставки замучала совесть, и они послали по моему

заказу посыльного... Звонили минуты три-четыре назад...

-- Очень любезные люди работают в этом "Трансфексе"... --

улыбнулся Ким. -- Но я, собственно, приехал не за тем, чтобы

угощаться пиццей с кьянти. Просто хотел поподробнее узнать от

вас, Энни, о том, с кем еще в городе... и на Прерии вообще вы

связывались за это время...

-- Уверяю вас, я знаю, какие меры предосторожности надо

принимать в таких случаях. Я сняла свой аппарат с регистрации и

делала разовые заказы. Это -- полная анонимность...

Какая-то мысль отвлекла Кима. Он отрешенно уставился на

расставленные на столе пакеты.

-- Полная анонимность... -- машинально повторил он. --

Господи! Ведь ваш заказ и адрес стерты из памяти компьютера

службы доставки... А они присылают посыльного с пиццей...

Он торопливо присел к панели настольного блока связи. Минуту

заняло выяснение номера канала здешнего филиала "Трансфекса". В

филиале агенту ответил дежурный техник Антон Фукс. У Антона уже в

печенках сидели клиенты, скорбящие по невыполненным заказам, и

Киму пришлось представиться ему совершенно официальным образом. В

ответ на вопрос о том, как справляются с проблемой посыльные,

техник разразился ядовитым смехом.

-- У вас немного преувеличенные представления о наших

штатах, господин э-э... Яснов. -- Филиал обслуживают трое:

зав-программист и два техника. На десять тысяч клиентов этого

даже много. Нанимать посыльных может позволить себе "Ритц", но не

мы... Заплатить неустойку -- гораздо дешевле...

Ким сказал: "Гм-м!..." и положил трубку на стол.

-- Энни, вам лучше надеть защитный комплект, -- посоветовал

он. -- И посыльного с пиццей, пожалуй, стоит встретить мне...

Снаружи по гравию зашуршали шины подъехавшего кара.

* * *

Мгла окончательно ушла с остывших и наконец просветлевших

небес Прерии. Отшумев грозой, убрались дальше, вслед за неспешно

бегущей по громадной равнине, линией терминатора, низкие тучи.

Теперь, казалось, что над Степью перевернули огромный колодец, на

самом дне которого в прозрачной тьме подрагивали, похожие на

глаза глубоководных рыб, звезды. А между этими, призрачными, чуть

нереальными огнями чужих миров, и едва намеченными во мраке,

контурами высоких облаков, медленно скользили, словно повисшие в

невидимой паутине, золотые огоньки небесного архипелага Колонии

Святой Анны.

-- У вас -- красивое небо, -- сообщил Тор Мепистоппелю свое

мнение о панораме ночных небес. -- Но нет луны. У нас их много...

-- Есть у нас луна... -- устало вздохнул Адельберто. --

Только она очень медленно движется. Сейчас она на том полушарии.

Этой ночью здесь не взойдет. Толку от нее, кстати -- никакого.

Он вовремя ткнул веслом надвинувшийся из тьмы берег и снова

удодом нахохлился на корме утлой плоскодонки. Лодчонка неторопясь,

временами норовя заскрести по песчаному дну, скользила вниз по

течению -- подальше от городских массивов.

-- Нет, я просто удивился, -- пояснил, лежащий на дне лодки

Тор. -- Всюду я читал, что у Прерии есть большой спутник, а так

его и не увидел... Даже с корабля...

-- Здесь у нас все этак вот, -- уныло заметил Мепистоппель.

-- Луна есть, но хрен ее увидишь, река течет через центр города,

а по берегам -- пустырь чертов. Словно в лесу диком. Бардак,

конечно, но нам так лучше: до Ржавой Поймы дотянем без проблем...

Тора особенности планировки столицы Объединенных Республик,

видно, нисколько не удивляли и он довольно вяло реагировал на

нытье Мепистоппеля. Его гораздо больше занимал другой вопрос.

-- Слушай, Мепистоппель... -- он оставил в покое ночные

небеса Прерии и повернулся к Адельберто. -- А почему те, кто меня

сюда позвал... Ну -- ваше правительство. Почему они, в самом деле,

меня не ищут? У нас в такой ситуации поднимаются все способные

носить оружие. Ведь и у вас считается позором, если гость...

-- Здесь не Чур, Торри, совсем не Чур... -- вздохнул

Адельберто. -- И не думай, пожалуйста, что тебя никто здесь не

ищет. Ищут и еще как ищут. И не только те, кто тебя сюда позвал...

Тор пожал плечами.

-- Ведь так легко было бы перекрыть дороги, и реку... И...

-- Ну уж нет, Торри. Осадное положение они вводить не станут.

Никто не хочет, чтобы вокруг тебя поднялся большой шум. Но -- не

сомневайся: столицу просеивают через мелкое сито. И чем быстрее...

Мепистоппель смолк, обдумывая пришедшую ему мысль. Она уже

не в первый раз посещала его за последние часы -- эта мысль...

-- У тебя проблемы, Мепистоппель? -- сочувственно

поинтересовался Тор. -- Ты так забавно морщишься...

-- А ты откуда знаешь -- морщусь я или в заднице ковыряю?

Видишь в этой темнотище? -- флегматично спросил Адельберто.

В принципе его уже ничего особенно не удивляло, если это

имело отношение к Тору... Тот и не стал отвечать, ограничившись

утвердительным мычанием. Потом снова потянулся к рукоятке меча и

снова отсоединил от нее свою свистульку.

-- Нет! Только не это! -- Адельберто торопливо поднес руки к

ушам. -- Ультразвук? Кому ты сигналишь?

-- Я тихо... -- пообещал Тор, и невидимый палец все же снова

-- деликатно на этот раз -- надавил на барабанные перепонки

Адельберто. -- Я не хочу, чтобы Харр волновался...

-- Харр? -- удивился Адельберто. -- Какой еще Харр?

-- Мой Пес, -- снова пожал плечами Тор.

-- Ах да -- Пес... -- сообразил Мепистоппель.

Берег снова сделал попытку наехать на утлое суденышко, и

минуты три-четыре Адельберто решал проблемы чисто навигационного

характера. Тор не мешал ему. Потом, убедившись, что очередная

докука миновала, осторожно спросил:

-- Ты сказал, Мепистоппель... Ты сказал, что... что меня

ищут не только те, кто меня сюда позвал -- на Прерию... А они

почему еще не нашли меня?

-- Типун вам на язык! -- поспешно прервал его Адельберто. И

не называйте меня, пожалуйста, этим словом...

-- Ваш друг Гонсало... -- недоуменно возразил Тор.

-- Гонсало вовсе не друг мне. И вообще... Когда он назвал

меня этим м-м... именем, он хотел сделать мне гадость. И-таки

сделал! -- c чувством признал Адельберто. -- И радуйся тому, что

разминулся с гостеприимными господами, которые устроили на тебя

охоту. Благодари нас со Счастливчиком, что мы утащили тебя у них

из-под носа... Иначе ты узнал бы, что означает сидеть под замком

п_о - н_а_с_т_о_я_щ_е_м_у...

-- Я дружу с замками, Нос Коромыслом... -- меланхолично

заметил Тор: угрозу пленения он, видно, не то, чтобы не принимал

всерьез, но и не расценивал ее так уж трагически. Здешние игры

все больше приходились ему по вкусу. -- Тебя можно называть снова

так, или?... -- спросил он, спохватившись.

Адельберто неопределенно и досадливо крякнул. Сатанинское

искушение вновь овладело им. И победило-таки!

-- Послушай... -- сказал он проникновенно. -- А почему бы

нам все это дело не закончить так... миром... Мне сейчас, когда

Счастливчик влип, главное -- уже не выкуп за тебя, чудака, иметь,

а его, дурня такого, на свободу вытянуть, да и свою шкуру

спасти... Хотя все это, конечно, и чревато...

Адельберто помолчал, пытаясь во тьме уловить реакцию

собеседника. Но тот не особенно помогал ему в этом деле.

-- Давай, может так... -- с надеждой в голосе продолжил

Мепистоппель. -- Я сейчас к берегу пристану и там мы и разойдемся

-- миром, как я говорю, а?... Ты пойдешь, в город поднимешься,

своих друзей там найдешь, скажешь так мол и так -- просто

недоразумение вышло... Никаких выкупов, никаких похищений... Ну,

просто не поняли друг друга люди... Ну и замнем все это, а?...

Мепистоппель, конечно понимал, что городит глупости,

недостойные своих седин, но интуиция подсказывала ему, что из

этой игры надо уходить. Бежать сломя голову...

В ответ ему последовало долгое и, кажется, обиженное

молчание. Дважды лодка скребла днищем дно, еще разок --

попробовала зацепиться за прибрежный кустарник. Потом Гость,

наконец собравшись с мыслями, соизволил ответить.

-- Нет, Нос Коромыслом... Так не пойдет... -- в голосе его,

действительно, звучала обида.

Но и какая-то глухая ирония.

-- Мы уж договорились, что я у тебя в плену, а не ты у

меня... Так и будем -- дальше... И потом... Главное -- вот что...

Я сейчас думал про это... Те, что ищут меня -- чтобы держать под

замком... Как ты думаешь, Нос Коромыслом, зачем я им нужен?

-- Ну, Торри, ты же сам хорошо понимаешь, -- даже в темноте

было заметно, как Мепистоппель пожал плечами. -- Им секреты твои

нужны. По Ти-Ви болтали, что там на Чуре вы у себя прямо фокусы

творите с гравитацией. Даже "черную дыру" себе сделали...

-- Да, -- с гордостью подтвердил Тор. -- Микроскопическую.

Она нас должна была обеспечивать энергией за счет того, что туда,

в нее падает... Но потом мы решили, что это -- слишком опасно:

иметь "черную дыру" спутником планеты. Ее изолировали и теперь

отбуксируют. Придадут ускорение, чтоб удалялась. Бесконечно...

-- Ну вот -- ты сам видишь, Торри, какими опасными штуками

вы там занимаетесь... Прямо-таки -- очень опасными... А все

опасные штуки очень нужны господам, которым очень сдалось пугать

друг друга пострашнее. Они за них и озолотят, и удавят...

-- А тем, кто меня пригласил, я тоже для этого нужен? --

задал Гость наводящий вопрос.

-- Для чего же еще, Торри?... -- вздохнул Адельберто, глядя

в темноту перед собой. -- Пора бы догадаться, что все это -- одно

и то же яйцо. В одном случае -- в профиль, в другом -- анфас. Ты,

вроде, уже вырос из коротких штанишек, Торри. Должен понимать

кое-что в таких вещах...

-- Ну так вот, -- с задором (он явно поймал Адельберто на

слове) подхватил тему Гость. -- Раз так, то те, кто позвал меня,

сами должны будут посадить меня под замок -- под с-в-о-й замок...

Адельберто снова крякнул, оценив неожиданный выверт мысли

Гостя. Тот явно делал прогресс в области политической морали и

философии мира Периферии. Он заметил философски:

-- Один принц в одной старой пьесе сказал, что вся Дания --

тюрьма со множеством казематов и камер. Так вот: он недооценивал

масштаб явления. Я так думаю, Торри, его извиняет невежество,

свойственное древним. Но вообще, молодой человек был догадлив...

Трудно было сказать, оценил ли Тор отсылку к авторитету

великого драматурга, или Шекспир не входил в число землян,

известных на Чуре, но высказанная мысль оказалась очень близка к

тому выводу, к которому он пришел.

-- Так что я предпочту пока побыть в одной камере с тобой,

Нос Коромыслом, -- вздохнул он. -- Известное зло все-таки лучше

неизвестного...

Адельберто так и не понял, снова ли цитировал Тор Принца

Датского или просто констатировал банальную истину, но то, что,

он все равно, никуда от него не денется -- понял. ГЛАВА 10. РЖАВАЯ ПОЙМА

Гурам поморщился: плечо, в которое всего несколько часов

назад пришелся заряд парализатора, все еще плоховато слушалось

его. В другое время он предпочел бы еще пару часов задержаться в

сауне, но слово, данное самому Магиру, надо было выполнять. Он

застопорил кар перед порогом домика, в который легавыми была

вселена чертова девка, так насоливившая шефу. Глянув в зеркальце

заднего обзора, он проверил окрестность и свой внешний вид,

нацепил кепочку с анонимным трафаретом "Доставка", подхватил с

сиденья пакет с тем же текстом на нем и бластером внутри и вышел

из кара. Трудно сказать, насколько его вид внушал доверие. В век

сервисной автоматики разносчиков и курьеров народ знал только по

фильмам о добрых старых временах.

А вот комиссара Роше, внимательно разглядывавшего гостя мисс

Чанг на мониторе, на который была подана картинка с видеокамеры,

присобаченной на притолоке входной двери коттеджа, увиденное

заставило нервически завозиться на сидении укрытого за стеной

кустарника кара.

-- Господи, -- пробормотал он. -- Готовьтесь к большому

представлению, ребята: господин Табидзе пожаловали собственной

персоной. Кто бы мог подумать, что вот так встретимся...

В ответ на прикосновение к сенсору внутри дома послышалась

музыкальная трель сигнала. Очень молодой и чуть хрипловатый

женский голос попросил его зайти и оставить доставленный заказ в

прихожей. Это Гурама вполне устраивало: просто идеальные условия

для работы. Замок щелкнул и дверь, тихо и гундосо подвывая,

отошла в сторону. Прохожую заливал мягкий свет скрытых софитов.

Гурам шагнул в этот уютный мирок, незаметным движением включив

активную полевую защиту, и, изображая легкое восхищение, стал

пристально оглядываться вокруг.

-- Вот туда -- на столик... -- окликнула его из двери,

ведущей в гостиную, миниатюрная китаянка.

Гурам послушно поставил пакет куда велено, выдернул из него

бластер, загодя выставленный на режим стрельбы в закрытом

помещении, и влепил в объект полный заряд. Объекту ничего дурного

не сделалось.

То, что он палит в голограмму, Гурам понял еще до того, как

отпустил спусковой крючок, примерно в тот момент, когда уловил --

где-то почти за своей спиной, в проеме еще одной двери --

призрачное движение ствола парализатора. Подставив под выстрел

плечо из "тетракевлара", он бросил себя в угол, посылая перед

собой веером заряды бластера. В этой прихожей просто невозможно

было повернуться, чтобы не втемяшиться в какое-нибудь смежное

помещение, и вместо твердой преграды его спина встретила мишуру

из под бамбук сделанной занавески, маскировавшей чисто

символическую мини-кухоньку. Чудом не свернув шею, Гурам вписался

точно между тумбой мусоропровода и плитой, а сверху на него

обрушилась чертова уйма всяческой утвари самого невероятного

предназначения.

Секундой позже все окна домика залил беспощадный свет

штурмовых прожекторов, и комиссар Роше в мегафон сообщил ему, что

дом окружен и дальнейшее сопротивление бессмысленно. По комнатам

слоями плавал дым, с шипением догорало что-то, во что пришелся

один из семи-восьми зарядов бластера. С гулким грохотом катились

по полу слетевшие со стола каменные шарики. Один из них

натолкнулся на стоящий у порога голографический "сдвиг-проектор",

который продолжал работать, транслируя в проем двери изображение

опустевшего объема пространства регистрации, из которого уже

убралась Энни. Оно напоминало заполненный дымом аквариум. Гурам

ругал себя последними словами: купиться на дешевый гэг -- из тех,

которыми торгуют в провинциальных лавочках... Но игра была еще не

проиграна. Далеко нет!

Теперь все трое, блокированных в домике, начали

перекликаться друг с другом.

-- Прекратите палить попусту! -- выкрикнул Ким. -- На нас

точно такая же защита, как и на тебе... Так что...

-- А это ты видел?! -- Гурам отцепил с пояса и поднял над

головой -- чтобы лучше видно было -- невзрачный, защитной окраски

цилиндр.

Почти все взрослое население Прерии знало, что это такое --

эта характерной формы железка. Плазменная граната ВВ-410 -- она

снискала себе мрачную славу во многих локальных войнах, тлеющих и

полыхающих по Тридцати Трем Мирам... Даже далекая от военных

реалий Энни узнала эту кошмарную штуку, воспетую не одним

поколением фронтовых журналистов.

И уж тем более ее узнал Жан Роше, нависший над крошечным

экранчиком монитора, транслировавшего в кабину дежурного кара

картинку с камер, установленных в месте обитания охраняемого

свидетеля. Довольно плохо охраняемого, стоило признать теперь.

-- Не делай глупостей! -- посоветовал он в мегафон. -- Ты же

не самоубийца, Табидзе -- я-то тебя знаю: как облупленного. Брось

размахивать своей хлопушкой и сдавайся...

-- Черта с два! -- твердо и негромко -- в исправности

микрофонов прослушивания он был уверен -- ответил Гурам. --

Я шесть лет оттрубил на Седых Лунах и больше меня там не будет!

Сейчас вы, комиссар, прикажете пригнать сюда геликоптер, я и оба

эти -- мадам и ваш легавый -- в него сядем и без шума и пыли тихо

отсюда подадимся туда, куда надо. И если за нами будет хоть

маленький -- я сказал: х-о-т-ь м-а-л-е-н-ь-к-и-й хвост, я этой

штукой, чэстное слово, спалю и вас и себя и на киломэтер все

вокруг спалю...

Роше нахмурился: ему уже приходилось сталкиваться с Гурамом

Табидзе в острых ситуациях и одно он усвоил четко: акцент

появлялся в речи правой руки Большого Магира не к добру.

Правильность речи Гурам утрачивал вместе со способностью

рассуждать здраво и инстинктом самосохранения.

-- Осторожнее ребята... -- тихо распорядился он в микрофон.

-- Тип завелся...

Ким поднялся с четверенек и осторожно выглянул в заполненное

дымом пространство, разделявшее его и нападавшего. Бластер он

держал наготове. Энни тоже выбралась из-за массивного стола и

держа свою "Беретту" стволом вверх стала осматривать поле боя. От

Гурама их обоих отделяло не более пяти метров, и все трое

мгновенно узрели друг друга. Толку от этого было мало.

Огнестрельными хлопушками никто из них не мог причинить особого

вреда противнику. Все трое были осенены чуть мерцавшими ореолами:

вспыхивали частички дыма, отбрасываемые полем активной защиты.

Решающим аргументом оставалалась ВВ-410. От атомного пламени поле

было весьма хлипкой защитой. В сочетании с мыслью о том, что у

господина Табидзе слегка поехала крыша, аргумент получался

неслабый, и Гурам не собирался медлить с его применением.

-- Вы, оба -- бросить пушки и сами -- на пол! -- скомандовал

он. -- Вот там -- спиной к стенке садитесь!... Оба! Быстро! И без

фокусов...

Ким и -- с меньшей покорностью -- Энни выполнили ценные

указания.

"Второй раз я из-за дел, связанных с Чуром, становлюсь

заложником..." -- с досадой подумал Ким. Энни вполголоса

чертыхнулась -- прямо под ней проявил себя c нелучшей стороны

чертов шарик для медитаций. Она осторожно стала вытягивать его

прочь.

Гурам, сгибаясь в три погибели, подошел к ним и ногой

отпихнул подальше брошенное оружие. Потом отступил в простенок и,

присев на корточки, отключил защиту: акумулятор стремительно

садился, а гулять под прицелом полицейских ему предстояло еще

основательно. Да и здоровью пребывание в защитном поле на пользу

не шло.

Агент на Контракте не спускал глаз с гранаты, которую

судорожно сжимала волосатая кисть бандита. Что-то было чуть-чуть

не так с этой штукой... И Энни совсем не мешало бы знать его --

Кима -- сображения по этому поводу. А господину Табидзе,

наоборот, знать эти соображения было вовсе не обязательно.

"Говорить на пиджине или по-русски -- бессмысленно, --

прикинул Ким. -- Вряд ли этот тип знает французкий, но и Энни

может его не знать -- на нем говорят только в двух из Тридцати

Трех Миров... "

-- У него не снят чехол с ... -- сказал он, наконец,

по-китайски.

Этот язык не был его сильной стороной и как сказать

"предохранитель" он не знал.

-- Это нам дает секунд тридцать форы... Вы меня понимаете?

-- У... -- неопределенно ответила Энни, тоже впившаяся

глазами в физиономию Гурама.

-- Не слышу ответа! -- заорал тот, адресуясь к невидимому

Роше. -- Когда будет вертушка?!

-- Не делайте глупостей... -- продолжал гнуть свою линию

Ким.

Он перенес свой центр тяжести вперед и тоже сел на корточки.

-- Не рыпайся! -- прикрикнул на него Гурам и нервически

дернул стволом бластера.

Энни демонстративно повторила движение Кима и стала тихо

покачиваться взад-вперед, катая зловредный шарик между

вытянутыми перед собой ладонями.

Невидимый за слепящими прожекторами Роше начал по мегафону

торговаться с Гурамом, объясняя как можно более доходчиво, что

дело его -- швах и что самое лучшее, что он -- Гурам Табидзе, по

кличке "Тифлис" -- может предпринять сейчас, это, не усугубляя

своей вины, сдаться в руки властей...

-- Не разоряйся, комиссар! -- оборвал его Гурам. -- Если

через полчаса "вертушка" не будет здесь, то...

И в этот момент каменный шарик точно пришелся ему в лоб.

ВВ-410 с глухим стуком покатилась по полу.

Сам "Тифлис" с достоинством, не торопясь, грянулся

физиономией оземь, и секундой позже Ким защелкнул на его

запястьях наручники. Затем стал на колени перед гранатой,

бережно поднял ее и с облегчением убедился, что из трех ее систем

защиты, две -- слава Господу-вседержителю -- не тронуты.

К тому моменту, когда он оторвал взгляд от страшной игрушки,

в комнате было уже полно народу -- и команда Роше, и прибывший по

тревоге наряд спецназа, и пара операторов с камерами

голографической сьемки, и медики не оставшиеся без дела -- за

неимением других жертв они колдовали над бесчувственным телом

Гурама.

-- Надеюсь, я не укакошила гада насмерть? -- без особого

сожаления в голосе осведомилась Энни.

-- Нет -- просто задали работу тюремному госпиталю, --

успокоил ее Роше и повернулся к Киму. -- Будет лучше если вы,

агент, лично сопроводите э-э... мисс в более безопасное место.

Знаете, лучше всего свезите ее на нашу явочную квартиру -- ту,

что от Следственного Управления. Сейчас там сам собой получился

этакий импровизированный штаб -- Гостев и его люди держат связь

между нами,контрразведкой и все такое... Так что без присмотра

мисс там не останется... Кстати, вот что от них поступило -- на

ваш "почтовый ящик". -- Роше пожал плечами, протягивая Киму

распечатку. -- Женский голос. Говорит, что ваш человек остался

без связи. И -- некий адрес плюс нечто непонятное про Тартар...

Ким пробежал распечатку глазами и вернул ее Роше.

-- Не хочется впутывать в дело одного господина по фамилии

Свирский, но... Это -- его епархия. Свяжитесь с ним и передайте

текст. Я присоединюсь к вам, как только...

-- Как только станет понятно какой ход делать... --

вздохнул Роше. Мы с чертовыми мафиози морочим друг другу голову и

подставляем под пули себя и людей, а Гость гуляет сам по себе...

-- Вы действовали энергично, -- сказал Ким, открывая перед

Энни дверцу кара. -- Но не стоило вам так рисковать... Ведь я же

сказал вам...

-- Я не знаю венгерского, -- угрюмо прервала его Энни. --

поэтому не могла выполнить ваши... инструкции...

-- Вообще-то, это был китайский, -- осторожно возразил Ким,

садясь за руль.

-- Китайский? -- искренне поразилась Энни.

* * *

Ржавая Пойма надвинулась на них словно обитель древних чудищ.

Чудищ, злобно затаившихся в глубинах обрушенных доков и во тьме

полуразрушенных эллингов. Чудищ, так состарившихся, что лишь их

голоса сохранили свою силу и окликали друг друга -- эхом скрежета

металлических листов, качаемых ночным ветром, скрипом ржавых

сочленений доживающих свой век ржавых монстров, побеспокоенных

неровным течением вод: гаммой потусторонних шумов и гулов, идущих

из дряхлой утробы прошлого. Оркестр Дьявола потихоньку настраивал

свои диковинные инструменты в этом забытом Богом уголке успевшего

состариться Мира, и двое, примостившиеся в утлой лодченке посреди

полной мертвыми звуками, пропитанной запахами тлена и ржавеющего

металла тьмы, были на этой репетиции совсем незванными гостями...

Исковерканные временем утесы портовых сооружений вконец

заслонили небо. Лодка второй или третий раз ткнулась в незримое

препятствие, чуть не перевернувшись при этом. Адельберто тихо

включил УФ-светильничек и стал осторожно "мазать" лучом по

нависшим над ними, изъеденным плесенью стенам доков и шлюзов.

Из темноты стали являться тлеющие призрачным огнем люминесценции

непотребные пятна и разводы. Наконец, в одном из этих призраков,

Адельберто узнал нарисованный когда-то, давным-давно им самим

знак и уже более уверенно стал направлять движение лодчонки. Тор

заинтересовался этим процессом, неслышно, легким движением сменил

позу и стал помогать Мепистоппелю, отталкиваясь длинной, сильной

рукой от влажного бетона стен.

Адельберто нащупал в месте, помеченном знаком, светящимся в

ультрафиолете, пролегающий под водой осклизлый трос и, перебирая

его, стал подтягивать лодку по одному ему известному фарватеру. То

и дело ему и Тору приходилось перетаскивать плоскодонку через

железобетонные "рифы", перекрывшие обмелевшее по летнему времени

русло. Вымокли оба основательно, а ночной ветер стал студеным.

Дальше пришлось лезть под жутковатые своды немногим, верно,

известного подземного дока. Тут Мепистоппель уже не таясь врубил

ручной прожектор. А Тор словно ожил среди этой ржавой Вселенной.

Он чутко вслушивался в сырую тьму, медленно, словно дегустируя,

вдыхал ее. Он уверенно чувствовал себя здесь. Порой, даже,

короткими точными движениями направлял Мепистоппеля, не давая ему

ступить в плохие места. Это было тенью е г о мира: Ржавая

Пойма...

А для Адельберто она была страшным лесом заколдованных пещер

и дьявольских ловушек. Лесом, населенным духами непонятного зла.

Колдунами и ведьмами. Чудищами... Впрочем, одно такое чудище он

собирался сам призвать из бездны небытия -- вот прямо сейчас...

* * *

Так куда же везете меня? -- спросила Энни беспечно

высовывая руку из окна петляющего по переулкам Старого города

"Полюса" и ловя в ладонь капли вновь начинающегося дождя. --

Надеюсь не в карцер? И не к хирургу -- для производства

пластической операции?

Бог его ведает почему, эта немудрящая шутка сбила с Кима

все желание сурово отчитывать легкомысленную журналистку

подставившую себя и его под ствол пистолета и под приятную

перспективу испариться в пламени плазменного заряда.

-- Нет, хирургу я вас не отдам даже по приговору трибунала,

-- Ким скосился на тонкий профиль Энни. -- Я всегда был против

порчи предметов искусства. Вас явно рисовали с храмовых фресок

-- я такие видел на Желтых Лунах... А вот в карцер я бы вас

запер с радостью -- хоть на сутки можно бы было вздохнуть

спокойно. Но ордера на ваш арест не даст сейчас даже Верховный

прокурор. Никто не хочет ссориться с прессой. Так что я везу вас

просто на нашу явочную квартиру -- там вам не будет одиноко:

всегда есть дежурный...

-- B много-много картофельных чипсов... -- вздохнула Энни.

ам никто не говорил, Агент, что вы не умеете делать комплименты?

Но вы не огорчайтесь -- у местных государственных мужей с этим

делом еще хуже... Кстати о Желтых Лунах -- вы уже второй раз о

них поминаете -- вы действительно долго были там? И, если не

секрет -- давно?

-- Я там просидел в общей сложности пол-года. А дело было в

период открытия нашего там Посольства...

Он кашлянул, подбодрив себя таким образом, и добавил:

-- Что касается комплиментов -- постараюсь исправиться. Нет

времени учиться у мастеров -- разьезды, перелеты... А насчет

фресок -- это я серьезно -- очень похоже...

Он глянул наружу и грустно улыбнулся дождю. Вряд ли им с

Энни отпущено много времени на то, чтобы отвешивать друг другу

комплементы. Уже через несколько дней фотонные движки лайнеров

дальнего следования унесут их в другие Миры -- каждого в свой...

"Я жертва своих дурацких мальчишеских амбиций, -- подумал он. --

Бойскаутских мечтаний... Вот и сбылась мечта идиота: и вместо

того, чтобы бродить сейчас с удивительно понравившейся ему

девушкой по таким колоритным закоулкам Старого Города, под тихо

накрапывающим, еле заметным дождем середины ночи, вместо того,

чтобы сидеть с ней в уютном кафе на Святошных Полях за беседой о

тех же, скажем фресках с Желтых Лун, он везет ее на прокуренную,

но хорошо, правда, охраняемую явочную квартиру и, кстати, рискует

не довезти, если будет вот так отвлекаться на посторонние мысли.

-- Значит когда вы там были, как раз и нашли "Книги

Шепперда?" -- проявила Энни живейший интерес к теме, к которой

Киму не слишком хотелось бы обращаться.

"Это я их и нашел..." -- у него были все основания сказать

так. По крайней мере -- был одним из первых землян, читавшим их.

Но он только неопределенно пожал плечами. Разное было связано с

той находкой. В том числе и потерянные человеческие жизни. И

Агент на Контракте не был уверен, что действительно сделал все

возможное -- тогда в странном человеческом муравейнике

страннейшего из Миров Федерации, чтобы не случилось того, что

случилось-таки.

-- Да, это тогда и было, -- согласился он. -- Я их даже

видел -- эти книги...

-- Я -- тоже, -- Энни зябко поежилась и подняла стекло в

своем окне. -- В Библиотеке Директората. -- У меня тогда была

сумасшедшая мысль -- найти там, на Лунах кого-то из моих

предков. Но это -- глухой номер...

Она помолчала.

-- И долго мне придется куковать в вашей конторе? В конце

концов, вы намерены найти Торвальда Толле или занимаетесь только

выяснением отношений с мафией и другими конкурентами?

Ким усмехнулся. Вопрос был по существу. Мягко выражаясь, по

существу... Уйма народу пострадало. Уйма народу поставлена, что

называется на уши, а толку -- чуть. Известны похитители. Но

больше -- ничего.

-- Я думаю, -- бодрым тоном предположил он, что это -- дело

нескольких суток. Может быть -- нескольких часов... Но, как

видите, в дело вовлечены м-м... третьи силы. Та же мафия... Все

это сильно мешает...

-- Знаете, -- с досадой взмахнула рукой Энни, -- если бы

ваш обожаемый Президент и его Спецакадемия не вздумали

изображать из себя Святую Невинность и представлять дело так,

что Толле прибыл сюда по своим личным делам...

-- Президент, может быть и обожаемый, но не мой, --

попытался было возразить Ким. -- Я нахожусь в подчинении

Федерального Управления Расследований...

Энни ограничилась только еще одним раздосадованным взмахом.

-- Так вот, если бы они честно играли -- в открытую -- и

признали бы, что существует программа разработки нового оружия и

Толле в нее вовлечен, если бы его не тихой сапой везли на машине

Департамента Туризма, а как и положено -- посадили бы в

бронированный "членовоз" и приделали сзади и спереди эскорт

мотоциклистов, то...

-- Боюсь, что и в этом случае до него бы добрались... --

вздохнул Ким. Только это были бы куда более серьезные люди... Или

-- так лучше скажем -- куда более серьезные силы... Простите, но

я просто не могу болтать лишнего на эти темы... Но постараюсь

держать вас в курсе дела -- насколько это возможно... Надеюсь,

что вы не станете покидать э-э... охраняемое помещение... -- он

опасливо покосился на свою подопечную. -- Или как-то иначе

вмешиваться...

-- Не стану я вам ничего обещать! -- отрезала Энни. -- Мое

право -- объективноосвещать ход следствия... Я, конечно, не

самоубийца, но если ваши обо мне, господа, заботы станут чересчур

навязчивы...

-- Я чувствую, вздохнул Ким, -- что вам не терпится

влипнуть в очередной инцидент, третий раз подставить нас всех под

пули и третий раз спасти мою бренную жизнь... Что поделаешь,

Всевышний любит Троицу...

-- Я -- не католичка, Агент, и правило Троицы -- мне не

указ. Надеюсь, не доставлю вам лишних хлопот. Но, как говориться

-- будьте готовы. Вашу-то жизнь я -- коли придется -- спасу, но

должен же кто-то, -- тут она наконец улыбнулась, -- позаботиться

и о моей. У вас это здорово получается. Если что...

Эти слова вызвали у Кима вместо вспышки праведного гнева

только ответную улыбку. В конце концов ему и самому приходилось

вести себя так. И он тоже не любил давать обещания, которые не

собирался исполнять.

-- Вот мы и приехали, -- он притормозил кар и аккуратно

вьехал под арку ворот, ведущих в глухой дворик неприметного

корпуса старой стройки. -- Простите, я дам радиосигнал и выйду

первым...

Радиоподтверждение музыкальной фразой прозвучало в динамике

его блока связи и Ким кивком пригласил Энни следовать за ним. В

тесноватой клетушке лифта она грустно улыбнулась ему.

-- Не расстраивайтесь, Агент, ваш Толле найдется. У меня

чутье на такие вещи. И комплименты вы говорить научитесь. Читайте

дамские романы и не теряйте надежды...

В обыденно выглядевшей прихожей явочной квартиры их встретил

рыжий и веснушчатый Иван Гостев. Он расплылся в открытой и

наредкость наивной улыбке, увидев, что определяемая на охранение

от супостата персона оказалась не стервозной ведьмой, как того

следовало бы ожидать исходя из известной ему предыстории вопроса,

а похожей на школьницу тоненькой девочкой с глазами темными и

быстрыми как озорные тараканы.

-- Вам будет удобно здесь... -- дежурный двинулся в

просторный коридор, машинально стараясь прикрыть широкой спиной

оплошно оставленную отворенной дверь в соседнюю комнату, где над

спецаппаратурой корпели двое дежурных.

Те были тоже не лишены чувства любопытства и Ким громким

покашливанием не дал бородатому Лоренцу свернуть себе шею, при

попытке рассмотреть гостей, не покидая рабочего места. Энни всем

своим видом показывая, что ей абсолюно безразличны секреты

гостеприимных хозяев, проследовала в снабженную достойной сейфа

дверью "комнату для гостей".

-- Вы знаете, мне уже скоро сутки, как не удается поесть по

человечески... -- посетовала она, окидывая взглядом помещение,

дизайн которого отражал не столько художественные вкусы

работников Следственного Управления, сколько его бюджет.

Решительно подошла к "Ти-Ви" и включила "Поток новостей".

-- С едой -- нет проблем! -- обрадованно заверил гостю Иван

и убыл за провиантом.

-- Ну, позвольте мне оставить вас в распоряжении э-э... --

Ким поклонился и двинулся к выходу.

-- Будьте поосторожнее, Агент, -- окликнула его Энни. -- А

то кто же будет дежать меня в курсе?...

Они улыбнулись друг другу.

Чуть зардевшийся Иван внес и поставил на стол термос с

растворимым кофе, местным суррогатом, разумеется, и еду -- чипсы

и пирожки с курятиной.

* * *

Карл Васин звался "Фотографом" по той простой причине, что

фотографом -- специалистом по всем видам регистрации изображений

-- он и был на самом деле. Карл числился среди специалистов высо-

кой квалификации, и к его услугам прибегали не только редакции и

издательства столицы, но и разного рода клиенты, для которых важ-

но было запечатлеть на пленке или в памяти компьютера нечто более

конфиденциальное, чем заурядное бракосочетание или первые шаги

любимого первенца. Ну, например, интимную встречу председателя

парламентского комитета со шлюхой. Или стукача из высоких кругов

церковного клира с комиссаром ГБ. Кроме того, Карл ходил в извес-

тных экспертах по распознанию и изготовлению высокого качества

фотомонтажей и других компрометирующих материалов. Известность

эта носила, впрочем, весьма специфический характер -- его ателье

на Святошных полях не вызывало у непосвященных излишнего интере-

са. Несмотря на это, Тони Пайпер предпочел явиться туда не с па-

радного входа. Предварительно подбодрив себя парой стаканчиков

спиртного в баре Тоффлера.

Заднюю дверь ателье Фотограф открыл ему со слегка

перекошенной физиономией.

"Дела плохи -- молчи!" -- говорила эта физиономия всем своим

видом.

Счастливчик, несмотря на действие паров виски, отлично его

понял и тут же завел бодягу о том, что хотел бы присмотреть себе

камеру что подешевле, но...

-- Вот -- посмотри каталог... -- с этими словами Карл уселся

за свой стол, набросал несколько слов на листке бумаги и переки-

нул его на колени усевшегося напротив Тони.

"Уматывай! -- было написано там. -- Возьми такси и жди меня

у Старого Дурня!"

Тони пошуршал для порядка каталогом и со словами "мура одна

у вас тут, в каталоге вашем..." покинул место действия.

* * *

Фотограф запер дверь, прошел через ателье в оффис и, кивнув

киберсекретарю: "сегодня меня не будет", вышел на Святошные.

Нервно дернул щекой -- "сегодня меня не будет"... -- нашел,

дурак, формулировку...

Поймал такси-автомат, попетлял немного по залитому тьмой

городу, пересел в другую машину и с ее блока связи вызвал номер,

которым пользовался редко, очень редко -- в таких вот случаях,

как этот. И в записной книжке этого номера не держал.

-- Мириам, -- перебил он приветственный возглас, -- у меня

к тебе просьба...

-- Иначе ты бы про меня и не вспомнил, -- вздохнула женщина

на том конце канала связи... -- Что в этот раз?

-- Как всегда... -- Карл нервно провел рукой по лицу. --

Как всегда: звони ко мне домой каждые полчаса. Начиная... -- он

сверился с часами. -- Начиная с четырех. Если я не отвечу или

отвечу, но не скажу тех слов -- помнишь...

-- "Все ОК -- действительно", а не "все, действительно,

ОК", -- процитировала Мириам.

-- Правильно, умница... Если ты этого не услышишь, или

даже... Если тебе покажется что-то... То, значит, у меня --

плохие гости. Ты знаешь, что тогда делать.

-- Знаю... -- вздохнула Мириам. -- Тебя убьют когда-нибудь,

Карл. И мне тебя будет жаль.

-- Знаю, -- ответил Фотограф.

* * *

Ждать Фотографа у памятника Первому Президенту, наматывая

все новые и новые штуки на счетчике такси-автомата Тони пришлось

недолго: Карл вынырнул из другого таксомотора, подрулившего к

соседнему перекрестку, и после короткой полу-пробежки через слабо

освещенный переулок, нырнул в кабину такси Тони, нервно дернул

щекой и спросил:

-- Гонсало Гопник... Знаешь такого? Он у меня был за час до

тебя. Ты -- по тому же делу?

Счастливчик кивнул, хотя и не был до конца уверен, что уж

совсем по тому же. Фотограф нервно, наугад, набрал на панели

управления маршрут и включил максимальное затемнение окон салона.

-- Камера хранения Терминала, -- коротко сказал он. --

Ячейка пятьсот двадцать. Код -- шестьдесят шесть, восемьдесят,

девятьсот. Семь цифр. Повторить?

-- Шестьдесят шесть, восемьдесят, девятьсот, -- повторил

Тони. -- Ну?

-- Правильно, -- вздохнул Фотограф. -- В ячейке -- папка, в

папке -- два пакета. В каждом -- карта с координатами какой-то

"блуждающей норы" и инструкции по тому, как там быть с охранной

системой. Это -- все, что Мепистоппель просил вам двоим передать.

Это -- во первых. Во-вторых, Гопник забирает свой пакет, ты --

свой. И делай это поскорее. Похоже -- мы все под колпаком. Люди

Магира меня обложили. Уже побеседовали пару раз -- очень

убедительно. Если станут спрашивать, о чем я говорил с тобой, я

им скажу. Потяну время, но в конце-концов -- скажу. Так что:

постарайся поскорее управиться с картой этой.

-- Спасибо, -- сказал Тони и остановил кар. -- Я пересяду,

а ты уж давай, постарайся -- потяни время как следует... За те

денежки, что мы тебе отстегнули, можно и постараться...

* * *

Самым нелегким, что пришлось сделать Харру теперь, это

стянуть к гнилым железобетонным заводям свою, рассеевшуюся по

городу ораву и разогнать хотя бы наиболее понятливых по периметру

предполагаемого местоположения Подопечного. Крашенный и Рваное

Ухо активно путались под ногами и увязались за ним, когда он

наконец смог отправиться туда, откуда -- все слабее -- доносился

до него з-о-в, и Харр просто оставил мысль о том, чтобы

отделаться от них.

Сначала Харр не понял, что именно остановило его. Но, тем не

менее -- остановился и резко свернул в укрытие -- за чернеющую

неподалеку стенку декоративного кустарника. Но еще не успев

скрыться за ней, уже понял: дело не в какой-то опасности, которую

засекло его подсознание, нет... Он только что пробежал мимо

ЗНАКА.

Снова -- знак!

Но знак очень странный -- словно его раскладывал ребенок. На

этот раз знаком не была расстановка предметов в комнате -- это

всего-то и было несколько помеченных веток и камней на, черт,

влажной после дождей земле. Харр нервно обнюхал камни. Откуда

здесь неумелый детеныш? Или... Воспоминание о чем то уже

погрузившимся в призрачные глубины памяти юркой мышью скользнуло

где-то по краю светлого поля его сознания, но там и задержалось,

не попав в центр. Хотя это и был знак для него или, точнее, для

него и Подопечного (для кого же еще в этом мире?), что-то очень

важное, связанное со странными малышами, которые взывали к его

помощи, заставило его ограничиться тем, что он переложил

несколько веточек так, чтобы и дураку было ясно, что послание

принято, и помчался дальше.

И интуиция не подвела его.

В странном месте нашел он последнего из фосфоресцирующих

пушистиков: в темном подземном проходе, что вел в пропитанное

страхом, болью и смертью подземелье, подземелье, в котором совсем

недавно умирали люди, а еще это подземелье и странный дом, в

который выходило оно, пахли тем -- вторым человеком, что был с

Подопечным в том подвале со знаками, где его чуть не сцапала

орава вооруженных дурней. Видно этот -- второй -- много лет

провел в этом доме, сам стал частью его. Если бы Харр потратил на

это побольше времени, то мог бы многое поразузнать об этом

человеке. Но Подопечным этот дом не пах -- он никогда не

появлялся тут. И главным сейчас были эти странные крохи. Их

появление здесь, в совершенно чуждом для них Мире, было как-то

связано с судьбой Подопечного. Сначала надо было свести вместе и

накормить эти шесть странных созданий, а потом все они -- и

крохи, и Тор Толле, и то чуждое и злое, что таилось в черных

глубинах ночного каменного лабиринта -- должны были сойтись

вместе. И -- как можно скорее.

* * *

-- Боюсь, что мы порядком опаздываем, -- Роше энергично

надвинул шляпу по самые уши и тревожно засопел своей

носогрейкой. -- На Северный полюс вы отвозили что-ли мадам? Тут

события пошли вдруг непредвиденным ходом... Я, знаете ли, послал

Каспера присмотреть там -- на Фернанделя-десять... Это -- где

живет Фотограф. Карл Васин. Ну, чтобы он там и от нас приладил

жучка и, вообще, проконтролировал ситуацию на случай, если

Густавссон пожалует туда, -- он смолк и, сипя трубкой, уставился

на пролетающую за окнами кара тьму.

Редкие огоньки тянущегося вдоль шоссе пригорода чуть

подсвечивали ее. Зарево городского центра маячило еще далеко

впереди.

-- Я уже говорил вам, что передал Перу, на его пейджер,

предупреждение на этот счет... Но ответа не было, -- огорченно

напомнил Ким.

-- Вот именно, поэтому я и решил подстраховаться, -- пожал

плечами Роше. -- Но тут вышла накладка. Пока Коротышка проводил,

как говорится, рекогносцировку и страховался на предмет хвостов,

к Васину в открытую заявились гости. Двое. И до сих пор находятся

у него... Каспер выжидает. Прослушивает его канал связи... За это

время Фотографу звонили дважды: какая-то женщина и еще один

неизвестный -- предупредил, что зайдет... Оба раза Васин брал

трубку и разговаривал... Но Касперу что-то не понравилось к_а_к

он говорил... И потом -- тот неизвестный, что назначил встречу...

У Коротышки на ноутбуке есть фонограмма голоса Густавссона и он,

конечно, провел сравнение -- есть сходство...

-- Когда он должен подойти туда? -- тревожно спросил Ким.

-- Рискуем опоздать... -- Роше выразительно посмотрел на

часы. -- Каспер нас, конечно, подстрахует, если что, но...

Трель вызова прервала его. Некоторое время комиссар,

придерживая наушник вздернутым плечом и неприязненно морщась,

выслушивал нечто, что допекло его окончательно, затем с

клавиатуры отбил ответ и, нервно придавив "отбой", сообщил

попутчикам:

-- С Козырной только что сообщили, что какая-то баба вызвала

полицию на Фернанделя -- десять. По ее мнению, в квартиру Карла

Васина вломились убийцы. Я сообщил, что мы будем там через

минуту. Они пришлют свой наряд и "амбуланс"... А пока там один

только Каспер. Merde!

* * *

Каспер действительно был один, и прибытию припозднившегося

подкрепления был несказанно рад. Кар Роше он встретил на углу

Рю-Фернандель и Хольцштрассе и бросился к нему, чуть не угодив

под колеса.

-- Он уже здесь -- этот ваш швед! -- срывающимся голосом

сообщил он, втискиваясь в салон. -- Подъехал на такси минут пять

назад. Я как остолоп ору ему по эфиру, что он прется прямо в

засаду, а он и ухом не повел -- дунул прямиком к подъезду. Но

прошел мимо и свернул в следующий. Только что. Никого не вызывал

по внутреннему коммутатору. Замок сам открыл, что называется,

"только так".

-- Иди за ним! Быстро! -- Роше решительно отворил дверцу

кара и стал выбираться наружу, попутно перекладывая свою "пушку"

из наплечной кобуры в карман плаща. -- А мы, пожалуй, проведаем

Фотографа напрямую...

Ким чуть опередил его и сунул в щель электронного замка

электронную карточку-отмычку. Филдинг и Старинов тактично

пропустили шефа вперед, помедлив у входа в подъезд. Лифт

тревожить не стали -- двинулись цепочкой по лестнице.

-- По-моему, там шумно -- заметил Филдинг, прислушиваясь к

доносившимся откуда-то сверху звукам.

-- Вы топочете, как стадо слонов! -- раздраженно буркнул

Роше и жестом придержал всю компанию на середине лестничного

марша. -- Тише! Как можно тише!

Блок связи в его кармане тут же залился звонкой трелью.

"Вот так же, примерно, я погорел на Харуре, -- тоскливо

подумал Ким. -- В той истории с "заколдованными пуговицами"".

-- Слушаю... -- просипел в микрофон комиссар.

Потом поднял глаза на спутников и, уже не понижая голоса,

сообщил:

-- Господин Густавссон просит нас побыстрее прибыть на

Фернанделя -- десять... И лучше, если с нами будет "скорая"...

-- Мы уже здесь! -- с досадой рявкнул он в трубку. -- Вы

можете отпереть дверь?

ГЛАВА 9. РЖАВАЯ ПОЙМА.

"Фотограф" -- Карл Васин -- лежал на диване, уставившись

неподвижным взглядом в потолок. Он честно "потянул время". На

полу -- чуть поодаль -- валялись несколько пустых разовых

шприц-ампул и обрывки клеящей ленты, которой еще несколько минут

назад "Фотограф" был связан. На стуле, в изголовье, лежала

похожая на пульт дистанционного управления коробочка --

электрошокер. Отдельно -- в углу, неопрятной кучей тряпья,

привалившейся к стене, сидел один из тех, кто Фотографа связывал

и потом баловался шприцами и электричеством. Особых признаков

жизни он не подавал, но наручниками был уже "отоварен". Балконная

дверь была вышиблена напрочь. В остальном, в квартире царил

похвальный для жилища одинокого холостяка порядок.

-- Я сюда прошел по аварийной лестнице, -- пояснил Пер

Киму. -- Вот так, как сейчас делает ваш сотрудник... -- он

кивнул на появившегося на балконе Каспера. -- Когда я заглянул

снаружи в окна и понял, что здесь происходит, то вынужден был

действовать... быстро. К сожалению один гость ушел...

Комиссар наклонился над неподвижным бандитом.

-- Это Султан, -- определил он. -- Человек Магира. В

розыске по "мокрым делам". Очень непростой тип. Но показания

даст как миленький: Госбезопасность Харура его очень желает

видеть... А он ее -- как вы понимаете -- не очень. Там "высшая

мера" не заменена. И о методах допросов ходят легенды... Так что

с ним будет легко работать. Не скажу что приятно, но -- легко.

Он повернулся к Перу.

-- Это на Чуре вас научили этак лихо драться?

-- К вашему сведению -- это тот самый Тор тренировал меня,

-- косо усмехнулся Густавссон. -- Так -- забавы ради...

Роше откашлялся.

-- Похвально, -- констатировал он. -- Похвально, что вы не

прибегли к этим своим умениям тогда... при аресте. И потом -- в

местах э-э... дальнейшего пребывания...

-- Аккуратно вы его приложили, -- с понимнием заметил

Старинов, -- Он, по-моему, очухался... Кончай разыгрывать

отключку, -- он резко тряхнул бандита за плечо. -- Это не в твоих

интересах...

Поименованный Султаном тип ойкнул, застонал и приоткрыл

глаза. Взгляд его был мутен.

-- К сожалению, инвалидность я ему, кажется, все-таки

обеспечил... -- пожал плечами Пер. -- А вот Фотограф... Фиксатор

я ему, конечно, ввел, но что они ему кололи до этого...

Роше носком ботинка пошевелил шприцы, разбросанные по полу.

-- Пентатал... Старый как мир пентатал натрия... Интересно,

почему это они вдруг решили допросить его? Сначал по-

джентльменски предупредили о вашем, господин Густавссон,

возможном визите, "жучками" культурно обложили, а потом вдруг --

так вот резко... Что-то случилось за это время, а, Султан? Я бы

на твоем месте не играл в молчанку. У тебя еще есть шансы

уклониться от вышки. От выдачи "органам" Харура, я хотел сказать.

Если, конечно, желаешь бескорыстно помочь следствию...

-- Желаю! -- Султан выплюнул на ковер выбитый зуб. -- Если

вы, комиссар, по-умному протокол заделаете...

-- Султан, мы будем торговаться, или мы будем говорить? --

жестко спросил Старинов и аккуратно взял со стула шокер. Просто

так. Повертел машинку в руках и положил на место.

Султан нервно облизнулся.

-- Магир приказал, чтобы... -- торопливо путая и глотая

слова, начал "колоться" он, -- чтобы, ну срочно выяснить... Ну

тип, оказывается, встречался со Счастливчиком... С Тони

Пайпером... В смысле -- Фотограф... В городе. Пару часов назад.

Латыш видел... Он было за ним пошел -- за Счастливчиком... Но у

того на хвосте кадры от Кобры сидели... В смысле -- люди

Саррота... И они Латыша отшили... Глаз ему еще попортили... И

Магир велел...

-- Магир велел, -- определил Старинов. -- Ты сделал...

-- Я... Как Бог свят -- я не!... Это Меченый допрашивал! Я

-- на стреме только...

Неподвижный до этого Пер быстро, без размаха двинул Султана

в челюсть.

-- Я видел: как ты "был на стреме"... -- подчеркнуто

спокойно объяснил он.

Роше повернулся к нему, но ограничился осуждающим взглядом.

Потом поторопил Султана:

-- Ну и что же вы дознались от Фотографа?

-- Я не... -- тут Султан выплюнул второй зуб и опасливо

зыркнул на Пера. -- Одним шловом -- "Нора"... Фотографу Фюнф

координаты швоей "Норы" оштавил... Фотограф шказал -- блуждающей:

какой-то "норы"... Где он Гостя прячет...

-- Merde!!! -- Роше поперхнулся своей трубкой. -- Где это?!

Говори!

-- Н-на Терми-ми-н-нале... -- в дополнение к

благоприобретенной шепелявости, речь Султана обогатилась

нервической икотой.

Закладывать боссов -- дело нелегкое.

-- Т-там -- в камере х-хранения...

-- Они что -- Гостя прячут в камере хранения? -- уточнил

Каспер.

-- И-идиот он у вас, комишшар... -- преодолел очередной

приступ икоты Султан. -- Там, в яшейке пятьшот двадшать, под

шифром... Ш-шерт, не помню... Все равно, Щ-щастливчик оттуда уже

вше ушпел жабрать... Там дожна была быть папка, а в ней -- карта,

схемы, пароли... Все равно, Щ-щастливчик уже вше жабрал... А у

него на хвоште -- люди Шаррота...

-- Джон, -- повернулся Роше к своему помощнику. --

Заканчивайте здесь. Этого -- врачам, того -- на Козырную. Потом

присоединяйтесь к основной группе. Эй, Сэм, -- окликнул он

Филдинга. Спускайтесь с ним, -- он кивнул на Густавссона, -- к

машине. Мы с агентом сейчас тронемся в город.

Он поднял глаза на Кима и вздохнул.

-- Проверим Терминал, -- пожал тот плечами. -- Хотя это,

конечно -- дохлый номер...

* * *

-- Зачем вы везете меня туда? -- спросил Рамон того, кто

сидел справа от него.

Теперь это был вовсе не верный советник Конрад. Он был

как-то непривычно угловат и матово бледен -- этот его спутник.

Также, как и другие трое, сидевшие в салоне. И тот, что был за

рулем.

-- Достаточно того, что мои люди будут там. Их больше дюжины

в двух машинах...

-- Надо ускорить события, -- как-то неточно подбирая слова и

интонацию, ответил странный спутник. -- Твои люди слишком часто

проваливают дело. Надо, чтобы ты поработал сам. И мы будем

работать сами... Теперь мы точно знаем, где хотят спрятать

Гостя...

-- Откуда вы знаете это, если даже я?... -- начал Рамон.

-- Он стал... разговаривать со своим Псом... -- все так же

косноязычно стал объяснять его спутник.

-- Так они нашли друг друга?

-- Нет... Они разговаривают... издалека... Так, как они это

делают там, на Чуре... Мы... мы хорошо знаем это -- как они это

делают... Умеем прочитать... Они отправляются в такое место, где

мы очень легко получим Гостя себе. Это -- очень большое

совпадение...

-- Совпадения -- очень опасная вещь... -- вздохнул Рамон.

* * *

Теперь они были вместе -- все шесть комков голубого,

фосфоресцирующего меха -- если странную субстанцию, из которой

Бог или Дьявол сотворили эти существа, можно было назвать мехом.

Скорее, это было что-то из разряда гибридов между нежнейшей

молодой плесенью и волокнистыми лучами света гнилушек в тумане. И

все это в сочетании с огромными -- тоже слегка светящимися --

глазами, пронзительными и совершенно чуждыми всему земному. Харру

стало не по себе. И недаром.

С ними что-то явно происходило -- с этими малышами -- с того

самого момента, как они оказались вместе. Тихое пощебетывание,

которое испускал то один, то другой из них, пока Харр стаскивал

их по-одиночке в этот теплый и сравнительно чистый подвал, стало

странным пульсирующим хором, зазвучавшим в такт с каким-то

внутренним ритмом, который индуцировало в сознании Харра их общее

сознание. И из неразумных, полуголодных крох они вдруг

перевоплотились в сонм странных демонов -- древних и мудрых,

дявольски целеустремленных...

Харра вовсе не удивило, когда все они, словно зачаровывая

друг друга, завели по темному подземелью жутковатый призрачный

хоровод, а затем, словно подхваченные незримым потоком нездешнего

какого-то ветра, торопливой, мерцающей вереницей унеслись во

тьму. Он и сам устремился за этой стайкой призраков... Впервые за

много-много лет он ощутил себя чем-то невероятно тяжелым и

неуклюжим. Впервые он ощущал потребность подчиниться чему-то,

кроме Закона Стаи... И только когда мерцающая вереница пошла

выписывать в темных буераках круг за кругом, он понял, зачем он

здесь. Демоны призрачного света хотели, чтобы он повел их,

защитил в пути...

* * *

-- Там -- у Фотографа -- я не имел возможности представить

вас друг другу... -- извиняющимся тоном начал Ким, занимая место

за рулем. -- Но, кажется, в этом уже нет необходимости...

-- Так это и есть тот самый страшно секретный тип, из-за

которого вы поцапались с майором Свирским? -- констатировал Роше,

с некоторым неодобрением разглядывая Пера. Потом выпустил в

пространство едкий клуб дыма, снова воткнул трубку под усы и

полез в кар.

-- Доктор Пер Густавссон -- будьте знакомы, -- Ким приоткрыл

дверцу кара, помогая Перу занять место рядом с комиссаром.

Сам сел за руль. Тронул кар и неторовливо повел машину по

Бульварному кольцу.

Роше представился, приподняв шляпу и умудрившись не вынимать

трубку изо рта. Подумав, шляпу он не стал возвращать на голову, а

пристроил у заднего стекла.

-- Как я понимаю, у вас есть что-то новое, господа? -- сразу

перешел к делу Пер. -- Кроме того, что... имело место быть?

-- Во-первых, что нового у вас? -- осведомился Ким.

-- Я оставляю знаки. И ищу их...

Пер потер лоб.

-- Пока -- как я понимаю -- безрезультатно, -- мрачно

предположил Роше. -- Это все, что вы делаете?

-- Не совсем... -- Пер пожал плечами. -- Один из оставленных

мной знаков был считан. Как я понимаю, Псом... Но ответа на вызов

я не получил... К сожалению, почти утратил способность

воспринимать подпороговый звук -- на аккордах и гармониках... Но

кое-что улавливаю. И нет подходящих генераторов...

-- Вот один, похоже, есть, -- комиссар разжал перед ним

ладонь, на которой блеснул подарок Клавдии Шпак -- странный,

тяжелого металла, свисток.

Пер удивленно поднял бровь, потом быстро взял хитрую

штуковинку и повертел перед глазами.

-- Надо же... -- пробормотал он. -- Настоящий Свисток

Подопечного. На Чуре -- предмет почти священный. Такие там

вручают при посвящении -- когда у человека появляется собственный

Пес... Откуда у вас это?

-- Не обижайтесь на доктора Шпак... -- вздохнул Роше. -- Вы

сегодня свалились на нее как снег на голову... Она не могла так

уж сильно доверять вам -- принимая во внимание историю вопроса.

Густавссон понимающе пожал плечами. Подкинул свисток на

ладони.

-- Вы позволите попробовать вещь?

-- Затем я ее и прихватил сюда, -- теперь плечами пожал

комиссар. -- Вам с ней работать... Боюсь, что это слишком далекий

потомок браконьерских свистков древности. Краткий инструктаж

мадам Клавдии мне не слишком-то помог... У вас, во всяком случае,

получится лучше...

Пер поднес свисток к губам. Киму и Роше показалось на

мгновение, что в уши им настойчиво втыкают нечто гибкое и

эластичное, словно пальцы привидения.

-- Работает, -- констатировал Пер, рассматривая вещицу. --

Здесь нанесено имя... Господи, так это маленькая Джил и ее Пес

были на Прерии? Мадам Клавдия даже не знает, наверное, какую

честь ей оказала Гостья... Спасибо господа, что доверили мне

эту... вещь. С ней наши шансы основательно выросли...

-- Это неплохо, -- констатировал Ким. -- Только это еще не

все, зачем мы вышли на контакт. Посмотрите еще вот эти снимки. У

вас в памяти не сохранилось ни одно из этих лиц?

Пер внимательно разглядывал снимок за снимком.

-- Ну эти-то трое -- мои непосредственные руководители. В

прошлом, естественно. В фирме, где я работал перед тем, как... А

это, посторонний... Почему он попал в вашу м-м... коллекцию?

-- Вы знаете этого человека? -- вопросом на вопрос, словно

дело происходило в древней Одессе ответил Ким. -- Что у вас с ним

могло быть общего?

Фото Адельберто он сунул в эту пачку только для порядка --

чтобы в ней числились все возможные фигуранты по делу.

-- И этого -- тоже знаете? -- он протянул Перу фото Энтони

Пайпера. -- И этого? -- он вытянул из пачки портрет Гонсало.

-- Нет... Этих двоих я не помню... Совершенно не помню... А

с господином Фюнфом... Я имел с ним дела сугубо м-м... приватные.

И не хотел бы впутывать его...

-- Это один из подозреваемых по нашему делу... -- уточнил

Ким.

Знакомство Пера с Мепистоппелем было большим для него

сюрпризом, но форсировать это неожиданно возникшее направление

дела он не стал. Пер, между тем, снова сосредоточенно перебирал

голограммы.

Он отложил в сторону несколько новых снимков и еще раз стал

перекладывать их.

-- Эти лица говорят мне что-то. Я определенно имел дело вот

с этими двумя... И эти двое -- тоже... Не могу только вспомнить,

в какой связи я помню их... Напомните мне -- в какой связи я

должен их помнить?... Вы же знаете -- перед арестом мне ввели...

или я сам себе ввел...

-- Да, конечно, -- вздохнул Ким. -- "Мэмори эрайзер" Тьерри.

У вас его действие будет сходить на нет еще несколько лет... Пока

не важно, кто именно эти м-м... люди. Вам все равно не удастся

восстановить память сейчас. Но вы уже сильно упростили дело...

Пролили на него новый свет... А теперь это... Это снимки мест,

где предположительно мог находиться Толле... Вы понимаете, зачем

я вам это показываю? Помните то, что вы мне говорили про "язык

следов"?

Но Перу не требовалось этого напоминания. Как завороженный

он смотрел на один из снимков, осторожно поворачивая картинку,

чтобы разглядеть изображение под разными углами. Ким молча

протянул ему спецочки, чтобы тот мог получше рассмотреть детали.

Пер надел их, снял и быстро повернулся к Киму.

-- Черт возьми! С этого надо было начинать!...

-- Этот снимок сделан... -- начал Ким.

-- Собственно, неважно, где он сделан... -- в голосе Пера

ясно означилась досада. Здесь -- практически открытый текст!

Поворачивайте к Старому Порту... Господи... Адельберто и укрытие

на реке... Район Старого Порта... Это же надо...

Ким задумчиво поглядел на него и стал аккуратно

разворачивать кар. Роше достал блок связи. Пер понимающе кивнул.

-- Да, господин комиссар, вы правильно сделаете, если

вызовите подкрепление. Только действуйте очень осторожно.

Роше коротко распорядился в эфир.

Речь может идти только об одном убежище... -- стал

взволнованно объяснять Пер. -- О том, в котором я скрывался перед

арестом... Это -- несколько подземных цехов предприятия "Семь

портов"... Окончательная сборка изделий, испытательные стенды...

О назначении многих устройств я не имел никакого представления. И

сейчас не имею... О них знали только посвященные... Когда было

арестовано руководство филиала, немногих специалистов, что

работали там, успели убрать с планеты... А я остался чем-то вроде

смотрителя. Фюнфа я нашел самостоятельно... Встретился с ним

довольно случайно -- когда искал покупателя на коллекцию

всяческих достопримечательностей, которую привез с Чура...

Готовился убыть с Прерии. Но не пришлось...

-- Эту информацию "мемори-эрайзер" не стер? -- живо

поинтересовался Роше.

-- Вы же знаете, это -- процесс управляемый... -- пожал

плечами Пер. -- Хотя и очень неприятный... Приняв препарат,

сосредотачиваете свое внимание на том, что хотите вычеркнуть из

сознания... Для этого необходима очень высокая степень

самоконтроля... Можно изуродовать память. Лишить себя личности...

Так что я старался не думать о лишнем... Об этих цехах -- в

частности... Так что они и сохранились в памяти. Просто на

допросах не заходила речь о том, где я находился несколько

недель до ареста. Просто подразумевалось, что эта часть памяти у

меня стерта... Я и забыл про Адельберто... А ему, оказывается,

пригодилось...

Пер вытащил из внутреннего кармана блокнот и с ожесточением

принялся набрасывать кроки и схемы.

-- Вот маршрут, которым с поверхности можно пройти в бункеры

"Семи портов"... Если показать это на плане реки... Это -- в

Ржавой Пойме... Вот...

-- Знакомое место... -- задумчиво комментировал рисунок

Роше. -- У него дурная слава... "Чертова Лысина" называется...

Там в свое время пропало несколько человек...

-- Это -- работа защитных систем... -- вздохнул Пер. -- И

бродячих собак...

-- Господи, -- пожал плечами Ким. -- У вас пустошь в черте

сколько квадратных километров вклинивается в город... И никто не

удивлен...

-- Ржавая Пойма -- это развалины целой системы верфей портов

и доков времен Изоляции... -- обьяснил комиссар. -- Теперь они

никому не нужны. Но чем сносить и переоборудовать все это, проще

строить на новом месте. В Степи места много...

Некоторое время они молчали, потом Роше откашлялся и

заметил, что за то время, пока они доберутся до Порта, не грех

ему -- старой полицейской ищейке -- порасспросить вас, человека,

побывавшего в таком Мире... На Том Свете без малого... А то

досье, да файлы -- одно, а вот поговорить с вами тет-а-тет, вы уж

извините, так и не удосужился...

-- У меня секретов на этот счет не осталось... -- Пер

невесело усмехнулся. -- О Чуре всегда есть что порассказать. Что

вас интересует, комиссар?

-- Начните с того, например, что объясните мне, как так

получилось, что людей из Федерации на Чуре и всего-то побывало --

раз-два и обчелся, а с Чура к нам, и вообще, не больше дюжины

Гостей за десять лет...

Пер пожал плечами.

-- История давняя и особо не рекламируемая, комиссар. Все

это сложилось еще во время оно... Встретились посланцы

Матери-Земли и ее блудные дети в открытую несколько натянуто.

Земляне еще не окончательно расстались со своим традиционным

подходом к проблеме колоний -- не мытьем, так катаньем наложить

на колонии, забывшие за время вольной жизни всякую благодарность

и уважение к Метрополии привычную матрицу политико-экономических

связей. Это значит: оставить туземцам герб, флаг и гимн -- в

соответствии с типовыми рекомендациями Комитета по Геральдике --

разрешить сохранить парочку законов почуднее -- для привлечения

туристов -- вроде обязанности для холостяков всенеприменно -- в

селе ли оный селибатер живет или на сто пятом этаже городского

билдинга -- содержать в своем хозяйстве козу "противного пола",

предназначенную для их совместного участия в регулярных

патриотических парадах, как на Террамото. А главное --

понавтыкать в столице побольше филиалов заинтересованных фирм и

министерств, да и жить так дальше, поживать, наживая праведное

добро. Под охраной баз Федерального Экспедиционного Корпуса.

Понятно, такая формула не годилась для Чура. Да и

генералитету Экспедиционного Корпуса не улыбалась затея с

усмирением довольно хорошо вооруженных и непредсказуемых

колонистов где-то у Черта на куличках, на краю Обитаемого

Космоса. А сами колонисты, если что и сохранили из заветов своих

сгинувших предков, так это недоверие к Метрополии и традиции

постоянной готовности к отражению вероятного наществия. Именно

поэтому "оружейное колдовство" на Чуре процветает. Это, впрочем,

стало ясно далеко не сразу. И во многом, благодаря усилиям таких

лиц, как Крюге и ваш покорный слуга.

-- Тяжело вам там приходилось? -- сочувственно спросил Роше.

-- Я уже сказал, -- пожал плечами Пер, -- что большой

симпатии к Матери-Земле колонисты Чура не испытывали. Также,

впрочем, как и к собственным предкам, бросившим их в сожженом

мире... Сама память о рухнувшем "золотом веке" была проклята. Но

это -- скажем -- политика. Но и в чисто психологическом плане, мы

-- земляне -- не слишком привлекательны для колонистов Чура.

Подумайте сами: в сравнении с рядовыми обитателями этой планеты,

мы -- сущие дети, лишенные самых элементарных навыков выживания и

к тому же -- чудовищно капризные и тупые. Я, впрочем, выбрал не

совсем правильное сравнение: "дети"... Дети еще способны вызвать

какую-то симпатию к себе. Землянин же в окружении жителей Чура

смотрится куда хуже, чем штатский рохля, навязавшийся на шею

взвода ВДВ в разгар проведения ответственной операции.

Мягкотелые, переполненные жалостью к себе, капризные

эгоисты-неумехи... Что, вам не понравился портрет? Ну -- тут уж

ничего не поделаешь: на это зеркало нам пенять не приходиться.

Сами виноваты, что наши брошенные дети выросли жестокими

беспризорниками и смотрят на нас свысока и без всякого

снисхождения и жалости.

Так что, как вы можете понять, наши дипломатические миссии

на Чуре еще терпят -- волей-неволей -- а вот личные,

индивидуальные контакты с землянами, это -- уж извините... Это --

понятное дело -- напрочь лишает все наши разведслужбы -- кроме

служб дистанционного наблюдения, да кабинетных аналитиков --

каких бы то ни было возможностей всерьез развернуться в системе

Чура. Всерьез представить себе члена Стаи, который стал бы

работать на чужаков -- задача просто невыполнимая... Даже наши

чисто академические потуги -- фольклорные, этнографические

экспедиции и индивидуальные миссии колонисты встретили враждебно.

Впрочем, тут и наша собственная вина: вокруг "Цивилизации Чур"

возвели такой барьер секретности, да и просто -- дезинформации,

что широкая научная общественность Федерации и сам Чур, и всю с

ним связанную тематику обходит за три версты. Типичная, между

прочим, картина: специалисты считают, что делом занимаются

"компетентные органы", а "компетентные органы" единственное чем и

заняты, так это тем, что длинной хворостиной отгоняют от "своей

территории" всех тех, кто хоть что-то может и хочет узнать о сути

дела. Это пошло еще с двадцатого века -- "синдром НЛО"

называется...

Поэтому даже такие простые вещи, как общая численность

колонистов, продолжительность их жизни, соотношение полов среди

них, возрастной состав колонии, обеспеченность пищей, энергией --

все это долгое время земляне знали только приблизительно, по

расчетам и экстраполяциям. А уж такие тонкости, как роль Псов и

достижения "оружейного колдовства", народной медицины на Чуре --

это была заповедная область легенд и апокрифов. Наши архивы нас

больше дезинформировали обо всем этом, чем позволяли умозаключить

что-либо путное.

-- Я это заметил, хотя Чуром много не занимался, -- заметил

Ким. -- Послушайте, я той дорогой еду?

Роше поднял к глазам сложенные рогулькой очки и направил

строгий взгляд за ветровое стекло.

-- Той, той... -- успокоил его Пер. -- Я, оказывается, все

еще хорошо помню эту часть города...

-- Но, все-таки... -- Роше с сопением повернулся к нему.. --

Неужели предки так вот все развалили, что на Чуре на землян так

до сих пор глядеть не могут?

Пер хмыкнул.

-- Если что и сближало землян и жителей Чура, кроме их общей

биологической природы -- так это та призрачная, на краю Обтаемого

Космоса еле заметно шевелящаяся опасность, которую в сложившемся

жаргоне ксенобиологов окрестили "Нелюдью". Понятие весьма

относительное: Предтечи -- тоже не были людьми, и Древние Империи

-- тоже не людьми были населены... Но термин "Нелюдь" закрепился

только за тем, что мы встретили в области Космоса, простирающейся

дальше, по направлению к центру Галактики, от "системы Чур"...

Собственно, колонисты Чура и были первыми, кто э-т-о встретил...

И первые -- очень редкие -- чисто человеческие контакты

людей и колонистов и наметились во время совместных операций,

проводившихся для сбора информации об этой, потенциально

враждебной форме жизни. Тогда это было принято определять именно

так: "одна из потенциально опасных форм жизни" -- хотя все уже

понимали, что определение это хромает... Вы должны помнить --

программа "Клеймо", программа "Лесной пожар", программа "Болотные

огни"... Я во всех них участвовал. Кроме "Болотных огней",

конечно: все, кто в ней непосредственно работал, погибли... Но я

близко знал Метцнера и встречался с ним после того: как он

вернулся на Океанию -- после всего этого... До самого того дня,

когда он... И Кладникова -- тоже знал, и тоже говорил с ним о тех

делах...

И еще -- я очень много общался с колонистами Чура. Они --

несмотря на малочисленность -- были ударной силой во всех тех

затеях. И среди прочего, мы спасли одного Пса. Я и Крюге... Имя

его -- Пса этого -- приблизительно, было Анорр... Он был Псом

одного из участников работ по "Клейму" со стороны Чура -- далеко

не самого важного... Но, думаю, именно поэтому мы получили в свое

время предложение работать непосредственно на Чуре. Сначала

пригласили Крюге, потом -- меня... Это была не просто м-м...

благодарность с их стороны -- сентиментальность в отношении людей

Земли колонистам не свойственна. Я не даром помянул про свою

близость с Мецнером и Кладниковым -- колонистам про это было

что-то известно... И они хотели как можно больше из этого

использовать. Вытянуть из меня. Не напрямую, конечно -- они очень

чуткий народ и ничего не делают этак вот -- прямо в лоб. Знаете,

когда с человеком работаешь рука об руку, можно многое понять из

того, что ему известно. Даже если не удается его "раскрутить" в

привычном смысле этого слова... Я не случайно так выразился -- не

"узнать", а "понять"...

Думаю, они достаточно много поняли из того, что им нужно

было. Но, думаю также, что и я многое понял в них. И того, что

хотел понять, и того, чего не хотел. И главное -- то, что Чур --

это уже не просто отломившийся кусочек земной цивилизации. Тогда

в ходу было выражение -- "склеить осколки Империи можно: но кому

нужна склеенная чашка?". Кусочек, осколок еще: действительно,

можно приклеить к тому, от чего он откололся, но Чур уже перестал

таким кусочком быть. Претерпел изменение.

Стал Цивилизацией Стай.

Это, действительно, очень тяжело было -- жить на Чуре. И не

потому, что приходилось вести образ жизни, мягко говоря,

спартанский. И даже не потому, что все -- абсолютно все без

исключения -- там превосходили тебя во всех жизненных навыках и

умениях и не стеснялись смотреть на тебя сверху вниз -- к этому я

привык еще по работе в "Клейме". Нет. Тяжело было смириться с их

моралью. С моралью полного и абсолютного коллективизма -- когда

человек существует только как составная часть своей Стаи, как ее

инструмент и -- не более. Когда понятие "личная жизнь"

понимается, ну, как медицинский термин -- что-то вроде "состояние

организма" и никак иначе. Когда у тебя нет и не может быть

секретов: а значит -- нет и не может быть и того, что у нас

называется словами "стыд" или, скажем, "святое"... И только когда

я понял, наконец, что имею дело уже не с людьми, мне стало легко.

Но это -- очень тяжелое знание.

Я составил тогда доклад -- "Симбиотический характер

цивилизации системы Чур". Разумеется -- секретный доклад. Мы

вместе писали его с Крюге. И мы много спорили с ним. Проводили

целые вечера, споря до хрипоты. Разрабатывали программы различных

испытаний для наших хозяев, для того, чтобы решить, кто же из нас

двоих прав. Выдумывали тесты. Если можно так выразиться, ставили

на них опыты. Часто -- довольно жестокие, если вдуматься.

Но у нас было оправдание: нами двигала великая цель -- мы

изучали первый реальный случай перерождения человека в нечто

иное! В нечто -- что могло быть смертельно опасным. А могло и не

быть... Нужно было сделать все возможное, чтобы понять смысл

этого перерождения. Предупредить Человечество. Врубить колокола

громкого боя... Я был достаточно наивен, чтобы остаться верным

этой цели до конца.

А Крюге сломался. Уже в самом конце той эпопеи -- когда

доклад был уже готов и оставалось зашифровать его и закинуть в

подпространственный канал, Ганс пришел ко мне, потеребил

разложенные на стальной плите стола листки распечатки и сказал:

"Я не буду подписывать это..."

-- Он и сейчас много чудит -- доцент Крюге... -- с досадой

заметил Роше. -- Трудновато его понять...

Снова Пер хмыкнул.

-- Я и не понял его тогда. Видит Бог, я сделал тогда все

возможное, чтобы понять, но так и обломал себе все ногти, пытаясь

вскарабкаться на эту стену... Ганс сам тогда не понимал, видно,

своих мотивов. Такое бывает. Теперь, когда прошли годы, мне

кажется, что я понял, что сломало его. Эмпирическая теория

физических взаимодействий Толле. Возможность создания

гравитационного оружия... А теперь, -- он повернулся к Киму --

чуть помедленнее... А лучше -- остановите кар и дальше двинем

пешком...

-- Придется немного повременить... -- попридержал его

комиссар. -- Вы сами говорили о том, что подкрепление нам не

помешает. Бригада подтянется сюда на мой пеленг...

Ким молча достал из кармана плоскую коробочку.

-- Скажите, Роше, тот приборчик -- из тех, которым нас

снабдило ведомство доктора Федина, с вами? -- повернулся он к

комиссару. Давайте сверим показания... И напомните своим людям,

чтобы они не забыли прихватить эту потеху с собой...

* * *

Адельберто сделал знак Тору -- остановиться. Тот, впрочем, и

сам застыл настороженно, как-то предугадав этот сигнал.

Адельберто подозрительно покосился на подопечного, достал из

глубокого кармана куртки старинный радиобиппер и, напряженно

хмуря лоб и заслоняя приборчик ладошкой, набрал состоящий из

многих цифр код.

Не произошло ровным счетом ничего.

Время уходило, отмериваемое гулким звуком падающих где-то в

темноте капель, и Тор начал с беспокойством поглядывать на своего

Вергилия. Однако Адельберто олицетворял собой воплощение

горделивой хитрости, торжествующей над уловками простаков,

населяющих окружающий мир. Он недремлющим оком созерцал

маслянисто поблескивающую поверхность озерца, расположившегося у

его ног. Должно быть некое, вызванное им к жизни, событие

все-таки неприменно должно было последовать. Только заставляло

себя ждать...

-- Ты уверен, Нос Коромыслом, что никто не найдет нас здесь?

Это ведь очень просто... -- начал было Тор, но Мепистоппель

одернул его.

-- Черта с два! Черта с два нас найдут даже архангелы из

Федерального Управления... Потому что то убежище, которое я

подготовил на самый крайний случай, не из тех, что дожидаются

себе пока их найдут... Она хитрая -- эта нора... Она умеет

уходить от погони...

Тор хотел было сказать что-то, но тут события, наконец,

получили свое развитие.

Воды разверзнутого перед ними скверно пахнущего подземного

озерца пришли в движение, забурлили, вскипели и извергли из себя

нечто тускло поблескивающее и огромное. Нечто, что с еле слышным

гулом стало из этих бурлящих вод расти и расти, норовя сокрушить

низко нависшие над головами незванных пришельцев железобетонные

своды...

-- Ну как? -- поинтересовался произведенным эффектом

Мепистоппель.

-- Рубка... -- определил Тор... Субмарина... Откуда она

здесь -- на реке?

Адельберто гордо посмотрел на него.

-- Эта потеха стоит здесь еще со времен Изоляции... Тогда

Республики еще не объединялись... Наоборот -- думали воевать. За

полярные месторождения... Там -- у полюсов -- под ледяными

шапками у нас целых два океана... А на дне -- и полиметаллы и

нефть здешняя и редкоземельные... В общем, было за что подраться.

И активно строили подлодки. Для охраны и разработки всего

этого... Здесь были сборочные верфи, а к океану их доставляли по

рельсам и дирижаблями... Еще та была эпоха... Потом все это не

пригодилось... Но несколько таких вот лодочек до сих пор

рассованы по разным тайникам. Одни в деле, про другие --

забыли... Однако, как видите -- не все, не все позабыли...

Кое-что приспособили для разных других дел. Вот как про эту

вот... В старину была такая сверхсеретная контора типа шарашки --

"Семь островов". Про нее знал мало кто, но очень серьезная была

лавочка. Атомные разработки и все такое... По заказам разных

подозрительных организаций. Считается, что их -- "контору" эту

ликвидировали. Стерли в нуль. Была здесь закулисная заварушка с

агентурой Харура в промышленности Республик -- тому лет

несколько... Может и так, но кое-чего осталось. И смотрите --

система управления вполне живая еще... На совесть работали

предки...

Он откашлялся -- со значением.

-- Ну, теперь -- помогай...

Нырнув в темноту, Адельберто с грохотом и скрежетом принялся

вытягивать на освещенный пятачок подземного причала ржавые

сочленения складной лестницы. С помощью Тора он быстро преуспел в

этом. Дюралевая многоножка, переброшенная на появившуюся из

глубины узкую палубу субмарины, послужила трапом, по которому

Адельберто уверенно устремился навстречу наполненному неслышным,

утробным гулом монстру.

-- Осторожнее... -- окликнул его придерживающий конец

лестницы от сползания в подземную хлябь Тор.

Но имел он ввиду не шаткую дюралевую конструкцию...

-- Там... -- понизив голос, предупредил он. -- Там

по-моему...

-- Это автоматика работает... -- досадливо отмахнулся от

него Мепистоппель. -- Один я знаю коды управления... В свое время

кто-то немалые деньги за эту информацию отвалил... Но не я -- мне

это не стоило ни штуки! Даже подзаработал немного на этом деле. А

теперь вот не могу найти на эти секреты покупателя... Хоть самому

в плаванье отправляйся... Впрочем, оно и к лучшему получилось.

Он еще раз -- с гордостью -- осмотрел монстра, вызванного

им из небытия.

-- Здорово, а?

Адельберто придержал свой конец лестницы и попытался

подхватить за руку Тора, но тот благополучно преодолел недлинный

путь над сурово поблескивающей в темноте узкого провала водой.

Оказавшись на палубе, легким движением обнажил меч. Адельберто

снова недовольно покосился на него. Потом молча стал взбираться к

люку, расположенному сверху на рубке.

Повозился с запирающим устройством и откинул крышку. Из

открывшегося провала пахнуло запахом нагретого металла, смазки,

пластика. Надежным запахом боевой машины. Но и еще чем-то...

Адельберто нырнул в темноту, Тор, чуть помедлив, последовал за

ним. Крышка люка -- тоже слегка помедлив -- с низким гулом стала

задвигаться за ним.

* * *

-- Так этот тип -- Крюге -- работал непосредственно с Тором?

-- поинтересовался Роше, посматривая на часы и барабаня короткими

пальцами по коробочке блока связи.

-- Тут надо кое-что уточнить, -- возразил Пер. -- Это не

Ганс, а я работал с Толле... И тем не менее, я не думал, что

использовать его идеи можно будет где-нибудь в обозримом будущем.

Не хватило интуиции. А вот сам Толле был в этом уверен с самого

начала. Тут дело в особенностях науки Чура. Если это можно

называть наукой. Они все что могли прочли из того, что им

оставили сгоревшие в прах отцы -- и премудрости физики и секреты

физики и тайны математики... Они постарались все это понять и как

могли переварили в своих головах, брошенные дети Чура... Но в

этих же головах бродили и дико перевранные сказания Запретного

Эпоса, и невероятные понятия Языка Псов и жуткая, искаженная

логика всего мира постапокалипсиса... И черт знает какой коктейль

образовался в этих головах!

-- Продолжайте, Пер, -- ободрил его Роше. -- Неплохо узнать,

наконец, с кем нам предстоит встретиться...

-- Я уже сказал, -- отозвался Густавссон, -- что для

выживших после термоядерной катастрофы поколений Чура характерна

невероятно развитая интуиция. Так вот, сказать это -- значит не

сказать ничего! Лет сорок тому назад эти итальянцы -- Кармоди и

Реджиани -- неплохо продемонстрировали всему миру чего можно

добиться, растормозив скрытые сигнальные системы человеческого

мозга. Так вот: это были только цветочки! Если Кармоди удалось,

так сказать, сыграть на этом инструменте лишь пару тактов, то

самый серый из колонистов Чура может исполнять на нем фуги и

роковые композиции. Запросто! Мы вообще недооценивали богатство

внутренней жизни этих людей. Воображаем, что она столь же бедна и

аскетична, как их быт. А дело то обстоит наоборот! Это мы с нашей

постоянной завязкой на среду, на внешние условия смешны им. Когда

-- в две тысячи сороковом, кажется, появилось доказательство

невозможности построения единой теории поля, наши теоретики

облегченно вздохнули и махнули рукой на эту "тупиковую ветвь"

познания. На долгие годы. Занялись проблемами

подпространственного перемещения и всем таким... А если

разобраться, то Гартман и братья Измайловы всего-то и доказали

тогда просто варант теоремы Г„деля: непозможность

непротиворечивого описания множества всех известных физических

взаимодействий на формализованном языке современной физики.

Только и всего. Я в свое время сам с тупым самодовольством

растолковывал это Тору -- тогда, на мой взгляд, зеленому

мальчишке. Он, впрочем, наверное, мало изменился.

Он к этому отнесся совершенно спокойно, Торвальд Толле -- к

невозможности объединить в одной физике гравитацию, электричество

и ядерные силы! К тому, что завело в тупик Эйнштейна, и от чего

Гартман ушел в монастырь, а Ватанабе застрелился! А вот Тор ни

капли не расстроился. Не стал делать из этого трагедии. И

потихоньку слепил себе другую физику. Которая все это смогла. Это

и многое другое. Правда, в ней -- этой его физике, нельзя

сформулировать понятие поля, и арифметика к ее объектам не всегда

применима, но это уж -- детали. Это ведь в нашем понимании Толле

-- крупнейший теоретик, а на Чуре он -- Оружейник... И в его

задачу входило не преодоление противоречий физических теорий, а

создание надежного средства защиты от Нелюди.

Что, в общем-то, и было сделано.

Так вот -- понять возможности, которые открывает подход

Толле, я смог не сразу, а когда понял, я... Я написал донос на

Ганса Крюге. Перед этим мы поспорили в последний раз. И, наконец,

сформулировали свои позиции:

"Динамит стирал в порошок города, ядерное оружие -- страны и

континенты, -- сказал мне Ганс тогда. -- Антиматерия дала нам

возможность сжигать планеты и взрывать звезды. А то, что придумал

Тор будет уничтожать миры. Это -- то знание, которое человечеству

не нужно и не будет нужно никогда. Может быть среди многих

возможных Вселенных лишь наша обрела реальность, что в ней разуму

не дано уничтожить себя... А то, что придумал он -- это не от

разума. Не от человеческого разума, по крайней мере. Это нарушает

запрет. Нам должно хватить мудрости отказаться от этого знания.

От мира Чура -- вообще, ибо он стал чужд самому существу Мира и

Человека."

Я возражал ему.

"В конце концов, -- говорил я, -- гравитационное оружие

никогда не будет применено в полную силу: достаточно, если мы

будем создавать на пути потенциального противника непреодолимые

барьеры, сворачивать его корабли в сторону. На худой конец,

уничтожать какие-то объекты -- базы, пусть даже города --

гравитационным коллапсом. И вовсе незачем прибегать к крайности

-- к Свертке Миров... Тем более, к Свертке Космоса в целом. Тем

более, что Свертку нельзя назвать уничтожением в полном смысле

этого слова: речь идет, скорее, о перемещении "свертываемого"

объекта в некий иной пространственно-временной континуум,

свойства которого нам, конечно, заранее неизвестны..."

Тут он перебил меня:

"Точно так же, как неизвестны нам свойства Того Света, куда

случается отправлять врага или отправляться самим -- с отпущением

грехов или без..."

И выложил главный свой аргумент:

"Никогда в истории, ни одной из цивилизаций не удалось

сохранить монополию ни на какое чудо-оружие. Не знаю с кем в

действительности собрались воевать наши стратеги -- с Предтечами,

с иными цивилизациями, с демонами ночи, но только очень скоро

противник получит в руки точно такие же возможности

манипулировать пространственно-временным континуумом, что и мы. И

начнется стремительная эскалация разрушения. С тем только

отличием от классического механизма "наших", человеческих

эскалаций, что мы можем не успеть найти общий язык с противником,

природа которого нам неизвестна. И вина за то, что произойдет,

падет на того, кто начал первым -- на нас. Нет, Разум только

тогда заслуживает названия Разума, когда он способен ограничить

себя."

Тогда и я выложил свой аргумент. Точнее -- свое кредо.

"Нам не суждено знать, -- сказал я ему, -- погубит нас новое

знание или не погубит. Но одно я знаю точно: нам не дано по своей

воле отказаться от своего пути. И единственное, что может помочь

нам устоять против бед, принесенных знанием, которого мы достигли

-- это новое знание, которого нам следует достичь как можно

быстрее..."

Потом нам нечего было уже сказать друг другу. Я отправился в

свой блок и написал дополнение к нашему докладу -- в конце

концов, надо же было хоть как-то объяснить, почему один из двух

его авторов отказался его подписывать. Я не стал, разумеется,

вдаваться в те дебри философии, в которых увязли мы в своих

ночных дискуссиях. Я коротко характеризовал Ганса, как

принципиального противника дальнейшего развития отношений

Федерации с Цивилизацией Чур, выразил предположение о том, что

такая позиция может привести к неадекватным действиям

уполномоченого Крюге в ходе текущего Контакта и к его общей

необъективности в интерпретации имеющейся в нашем распоряжении

информации и даже к ее прямому искажению... Думаю, что я не

покривил душой, хотя у тех, кто прочитал его, сложилась в

отношении Ганса не совсем правильная иллюзия -- к самим-то

колонистам он отнюдь не был враждебен... В его к ним отношении

было гораздо больше доброты и сострадания, чем в моем, например,

отношении... В чисто эмоциональном плане ему понимание колонистов

давалось неизмеримо лучше, чем мне.

Дальнейшее было вполне предсказуемо и не принесло никому

ничего из того, что мы все ожидали. Ганса, не откладывая дела в

долгий ящик, отозвали, и здесь, на Прерии, он занялся активной

пропагандой против развития отношений с Цивилизацией Чур.

Некоторое время он был лидером этого движения, но потом в

Метрополии у него нашлись такие талантливые и популярные

последователи, что сам он просто зачах в их тени. Сейчас он

возглавляет местного значения комитетик этого своего движения...

Я еще три года работал на Чуре. Подготовил еще несколько докладов

-- один секретнее другого -- о возможностях использования

результатов Тора в оборонных проектах Федерации. И вернулся в эти

края -- по состоянию здоровья. До самого того времени, когда

разгорелась эта история cо шпионажем, я довольно активно

консультировал подготовку новых кандидатур для работы на Чуре и

вообще -- привлекался к разработке разных тем, связанных с

Чуром... Но то, что так развело наши с Гансом дорожки -- работы

Тора -- больше никогда не всплывали на поверхность этих темных

вод, что зовутся официальной политикой Федерации...

Сейчас я только посмеиваюсь, вспоминая наши споры там, в

подземных бункерах сожженнной планеты. Мы-то воображали: что

решаем мировые проблемы и что от нас и в самом деле что-то

зависит... Нет, ей Богу, это -- очень смешная тема: философы и

бюрократы... Программа разработки гравитационного оружия не

двигалась с места вовсе не из-за того, что к региональным

парламентам и к резиденции Федерального Директората время от

времени стекались жидкие ручейки демонстрантов с требованиями

запретить исследования, опасные для мира и существования

Человечества. Просто эту программу отторгала громада

бюрократической машины: бюрократия Академии -- из косности и

непонимания, бюрократия военной машины -- из страха перед

неизбежной перетасовкой постов, бюрократия промышленности -- из

страха перед сменой привычных приоритетов... Но были и те, кто

сделал ставку на перемены -- и вот первые ласточки: Тор Толле

приглашен в один из Миров Федерации -- в тот, что поближе к Чуру

и подальше от посторонних глаз... Для участия в научных

штудиях... Верно, где-то не так пошли дела...

Но я -- в те дальние годы -- был нетерпелив. Не хотел

дожидаться, пока новое победит старое в ходе естественного

развития событий...

И Дьявол мне подкинул прекрасную возможность пришпорить

"клячу Истории" -- ко мне обратились за моими секретами некие

анонимные покупатели... Сделано все было достаточно тонко:

сначала просто приятное знакомство с приятными людьми издалека,

изнывающими в нашем захолустье, потом -- по счастливой

возможности -- приглашение прочитать курс лекций -- перед

избранной аудиторией -- о цивилизации и культуре Чура. На основе

рассекреченных материалов, разумеется... Неожиданная, до смешного

щедрая оплата этой безделицы... И предложение с лекциями этими

совершить турне -- тоже за головокружительно высокую плату. В

поездке -- интересные встречи, намеки на то, что вся эта

таинственность, накрученная вокруг работ на Чуре -- секрет

Полишинеля. Намеки на знакомство с моими докладами. Лестная их

оценка. Вполне оправданные сожаления о том, как меня

недооценивает руководство Федерации... Предложение

консультировать престижный проект -- без разглашения секретных

данных, но с их учетом... Затем -- очень аккуратно --

демонстрация того, что состав преступления уже набрался: тут и

факты и провокация и умелая подтасовка... И в финале -- вербовка.

И гоп-ля! -- вы уже получаете зарплату за работу в бункерах "Семи

портов"...

Не могу сказать, что я с самого начала раскусил эту игру. Но

и наивным дурачком я отнюдь не был: для меня участие в этой игре

было не только способом поправить свое материальное положение и

потешить свое тщеславие -- это был способ свести счеты с

ненавистными тупицами из бесчисленных министерств и ведомств,

готовыми похоронить важнейшее направление оборонных исследований

в своей бумажной текучке. И способ расшевелить эту тупую, косную

машину. Заставить ее работать, наконец, на благо людей. Да, это

представлялось и представляется мне и сейчас неоспоримым благом

-- познание природы гравитации и овладение ее силами...

Единственный способ пришпорить современное бюрократическое

государство -- это испугать его. Предоставить конкурентам шанс

обойти его на повороте... Впрочем, я не был настолько глуп, чтобы

на корню продать всю информацию по нашим с Тором работам. Самое

основное я придержал... С этой точки зрения, я добился своей цели

и не жалею о заплаченной цене...

А вот на ваш вопрос о том, кто же был моим покупателем, я

так и не могу вам ответить. Попросту не знаю ответа...

Конспирация у этих господ была на высоте. Впрочем, не трудно

догадаться: скорее всего -- те неконтролируемые законом

промышленно-финансовые группы, что принято называть Комплексом...

Или -- тоже незаконопослушные -- производители вооружений с

Дальних Баз. Или... Это, впрочем, не так уж и серьезно --

заниматься гаданием на кофейной гуще на все эти темы. Какое

значение имеет кого на самом деле представляли "Семь портов"?

Гравитационное оружие все равно в кратчайший срок станет

достоянием всего Человечества, как только его разработка будет

окончена. Когда и если... Оно не предназначено для войны между

людьми -- только для сражения людей с кем-то иным...

-- Вот об этом я и хотел спросить вас... -- Ким поднял глаза

на заключенного П-1414. -- Вы уверены, что за ваш товар вам

платили именно люди?

Какое-то мгновение длилось молчание. За это мгновение взгляд

заключенного П-1414 стал сначала недоуменным, затем -- наполнился

ужасом.

-- Что вы хотите сказать? -- потеряв дыхание, спросил он

одними губами.

-- Только то, что на тех снимках, что я показывал вам,

изображены биороботы. Нелюдь... -- пожал плечами Ким. -- Снимки

предоставлены господином Свирским -- он работает с такими

вещами... И еще -- индикаторы, сработанные в Спецакадемии -- мой

и комиссара -- показывают высокую вероятность того, что мы

находимся в непосредственной близости от открытого Портала...

Некоторое время они молчали.

-- Пожалуй, мы не напрасно ждем подкрепления... -- произнес

наконец Пер, глядя в пространство перед собой.

-- А я, пожалуй, свяжусь с майором Свирским, -- Ким достал

блок связи. -- Вы не против того, чтобы поделиться лаврами с этим

джентльменом, комиссар?

-- Не против, -- вздохнул Роше. -- Майор просил передать вам

свою благодарность за ту информацию о Старом Доме... Но просил

добавить, что она слегка запоздало. Гнездо было уже пустым, когда

туда нагрянули люди из Спецакадемии. И он боиться, что в

ближайшее время мы встретимся с теми птичками, что из него

улетели...

ГЛАВА 10. ТАР-ТАРАРЫ

"Кто бы только мог подумать... -- вздохнул Иван. -- Кто бы

только мог подумать, что девушка хрупкого телосложения может этак

вот гвоздить в стальную дверь -- так, что та с направляющих

вот-вот слетит..."

Он поднялся со своего места, вышел в коротенький

коридорчик, придал своему лицу предельно любезное выражение и

надавил комбинацию кнопок шифрозамка. Дверь в "комнату для

гостей" послушно съехала в сторону, явив лейтенанту Гостеву

репортера "Гэлэкси ньюс" Энни Чанг, разьяренную, как все демоны

ада вместе взятые.

-- Не стоит бить дверь кулачками, мисс, -- ласково

посоветовал Иван. -- Еще покалечитесь... Лучше воспользоваться

коммутатором ...

-- Лучше вообще не запирать своих гостей словно арестантов,

-- возмущенно парировала Энни. -- Я хочу, наконец, заварить себе

настоящий чай! Где этот ваш бородатый тип? Он обещал сходить за

"Липтоном" и...

-- Я очень сожалею... -- развел руками Иван. -- Вы

совершенно правы -- мы не должны были ограничивать вашу

свободу... Но сложилась, как говориться, форс-мажорная ситуация.

Похоже, что мы здесь находимся под колпаком -- есть признаки

прослушивания наших переговоров. Вокруг шляются типы, похоже

ведущие наблюдение за деятельностью явки. А тут -- потребовалось

срочно подключаться к операции... С "Липтоном" придется немного

подождать: все наши брошены на прочесывание Поймы...

-- Поймы? -- Рефлекс сотрудника службы новостей сработал

четко. -- Вы говорите о Ржавой Пойме? Там происходит что-то,

связанное с..?

-- Спецоперация, мисс. Пока не могу сказать вам ничего

больше...

Мысленно Иван обругал себя за очередной прокол. В

присутствии работников СМИ лучше вообще не раскрывать рта...

Как ни странно, взрыва интереса к деталям операции со

стороны неугомонной Энни не последовало. Вместо того, чтобы

одолевать дежурного бесполезными вопросами, она, сердито схватив

свою сумочку и заявив, что ей давно пора привести себя в

порядок, уединилась в ванной. Там она убедилась, что имеющееся

обычно в такого рода помещениях вентиляционное окошко в этой

спецквартире надежно забрано довольно частой и очень прочной

решеткой.

-- Слушайте, офицер! -- сердито воскликнула она, появляясь

в гостиной с брызгами воды на лице и сумкой, накинутой на плечо.

-- Да мы с вами здесь -- в самой настоящей ловушке! Сплошные

запоры и шифрозамки. Даже -- на отхожем месте! Да вы в своем уме

были, когда сооружали все это?! А куда мы денемся, если нас тут

блокируют? Или -- если просто пожар? Или...

Иван снова тяжело вздохнул. Но вынужден был признать, что

беспокойная подопечная полностью права -- ее позабыли

проинструктировать о правилах поведения на явке в критических

ситуациях.

-- Не стоит держать нас за таких уж тупых копов, мисс, --

улыбнулся он. -- Квартира имеет три запасных выхода. Вот

смотрите -- один здесь, -- он сдвинул декоративную панель, --

прямо за спиной у Энни. -- Выходит к ближайшей станции подземки.

Вот этот -- пройдемте -- выходит на пожарную лестницу... А здесь,

-- Иван позволил себе увлечь Энни под локоток в другой конец

казенных аппартаментов -- это не просто декоративная железка.

Под ней -- скрытый люк. Открывается так... И по этому медному

шесту --такие в старину в пажарных частях ставили -- вы за пару

секунд сьезжаете в подземный гараж. Он изнутри открывается без

проблем и из него можно выйти прямо...

-- Это -- как раз то, что надо! -- Энни поправила сумку на

плече. -- Ну прощайте -- я пошла.

Она уверенно обхватила отполированный шест и бесшумной

тенью скользнула вниз.

Пробежав легкой спортивной трусцой пару кварталов, Энни

перешла на быстрый шаг и вытащила из сумки свой "Эрикссон", чтобы

вызвать такси. Но аппаратик молчал как заколдованный. Энни

сдвинула крышку отсека батареек и с досадой взмахнула рукой -- он

был пуст. Возможно Агент на Контракте проявил о ней свою заботу.

"Ну -- спасибо вам, господин Яснов", -- возмущенно

поблагодарила она отсутствующего виновника сией очередной

неприятности и принялась поднятой рукой "голосовать" редким в

этот ранний час "малого утра" попуткам.

Хотя улица и выглядела пустой, ждать долго ей не пришлось.

Тяжелый, чуть напоминающий катафалк, "Лорд-мастер" вывернул

сзади, из-за угла, так тихо и незаметно, что Энни даже

подпрыгнула, когда услышала позади мягкий, с еле заметным

акцентом голос:

-- Садитесь, мисс... Нам по-пути.

Пенсне человека на заднем сидении приглашающе сверкнуло.

-- По пути, мисс -- смею вас заверить...

* * *

На несколько мгновений их поглотила темнота, потом

Адельберто наконец нащупал сенсор осветительной системы и

рассеянное сияние наполнило внутренность рубки.

-- Теперь делаем так... -- он нагнулся над приборами и снова

наморщил лоб, вспоминая нечто, надежно упрятанное в памяти. --

Вот... -- Он потыкал в панель управления. -- Снова погружаемся. И

уходим отсюда потихоньку... Пошли отсюда, а то -- неровен час --

зацепим за какую-нибудь хреновину, которая пульнет с дюжину

зарядов по местам дислокации противника...

-- Это -- не ракетоносец... -- встревоженно возразил Тор. --

Это, вообще, очень странная субмарина... От нее... Она просто

пахнет бедой...

-- Я вижу -- ты разбираешься... -- усмехнулся Мепистоппель,

открывая дверь, ведущую в помещения основного корпуса субмарины.

-- Конечно, это -- всего навсего патрульная посудина,

переделанная под баржу. Точнее -- под что-то типа парома. Ходит

на полной автоматике -- туда-сюда-обратно по подземному туннелю.

Там -- в скальном грунте -- какие-то секретные установки. Их

нагородили здесь черте когда... Те самые -- "Семь островов"... А

один малый, что был связан с той конторой, от которой все это

добро осталось, держал меня чем-то вроде связного, а заодно и

ночного сторожа, когда отлучался тот надолго. Он здесь довольно

долго отсиживался... Но в конце концов -- слопали его господа из

контрразведки. Но все равно -- ты прав... Что-то здесь есть во

всей этой консервной банке... Потустороннее... Жуть какая-то...

нечего нам торчать в рубке без дела. Тем более, что мы уже

приехали... Приплыли, точнее...

* * *

-- Это вы называете подкреплением? -- с некоторой долей

скепсиса осведомился Пер, разглядывая выбирающихся из

подоспевшего флаера Коротышку Каспера, Старинова, Филдинга и

громадного типа, совершенно незнакомого ни ему, ни Киму, ни даже

комиссару Роше.

Со спины типа подпирал агент Таневич.

-- Кого ты притащил на операцию, Мариус? -- совершенно

недружелюбным тоном спросил Роше, пожимая протянутую ему -- с

лопату величиной -- ладонь незнакомца.

-- Это тот самый зоолог из Метрополии -- господин

Аркадьев... -- ядовито и выразительно ответствовал агент Таневич.

-- И избавиться от него -- попробуйте сами, мсье... Ему позарез

нужно видеть господина Фюнфа -- живого или мертвого и все тут! Я

не смог от него отвязаться даже с помощью Верховного. Он

добился... Господин академик, видите ли, распределяет какие-то

ассигнования, и это сильно влияет...

-- Живым -- Адельберто Фюнф нужен мне только живым! --

низким басом прогудел господин Аркадьев. -- Рад с вами

познакомиться мсье... э--э...

-- Роше, -- без всякого оптимизма подсказал ему комиссар.

-- Вот именно... Весьма наслышан о вас, -- невозмутимо

продолжал гудеть зоолог. -- К сожалению, как я понял, никто на

этой планете не понимает того, как важно найти -- и найти именно

живым -- господина Фюнфа. Это, можно сказать, самое значительное

для науки лицо на ней. Говорю вам это как руководитель

Федеральной Программы биобезопасности. Этот человек прислал мне

уникальное по важности письмо... По сути дела он сообщил мне, что

намерен осуществить уникальный эксперимент по размножению в

неволе так называемого "Пушистого Призрака" -- вида практически

эндемичного для...

-- Насколько известно мне, -- раздраженно оборвал его Роше,

-- господин Фюнф проводит эксперименты по похищению людей... Это

не очень-то совместимо с тем, что говорите мне вы... В любом

случае вам, господин зоолог, здесь не место. Речь идет об

операции по захвату опасных преступников, и любой из нас легко

может нарваться на пулю. Несмотря на специальную подготовку... А

вы... Да что там говорить, вообще -- участие посторонних в таких

операциях полностью исключено! Отправляйтесь немедленно в вашу

гостиницу и...

-- И не подумаю! -- категорически заявил зоолог. -- К вашему

сведению, ваш покорный слуга свой воинский долг исполнял в рядах

Ночных Рейнджеров и имеет боевые награды... Член Совета Ветеранов

Освобождения Периферии...

-- Тогда, док, вы должны иметь представление о воинской

дисциплине... -- Роше смерил громаду нависшего над ним чудака и

вдруг в отчаянии махнул рукой:

-- Ладно, раз Верховный допустил вас к участию в операции,

то извольте подчиняться мне, как ее руководителю. Надеюсь,

Мариус... Агент Таневич изложил вам ситуацию... Если нет, то

изложит. А сейчас -- оперативная группа в составе пяти человек

продвигается вперед, осуществляет обнаружение преступников и

заложников и далее действует по обстоятельствам. Например,

вступает с этими типами в переговоры... Вы же с агентом Таневичем

находитесь в э-э... экипаже, -- Роше сделал широкий жест в

сторону флаера, -- и обеспечиваете нас с тыла. Дублируете связь

со штабом и все такое... Мариус в курсе. И ни в коем случае не

предпринимаете никаких самостоятельных действий. Вы способны

исполнить такой приказ?

-- Отчего же нет? -- охотно продемонстрировал наличие у него

доброй воли руководитель Федеральной Программы биобезопасности.

-- Однако обещайте мне, что если господин Фюнф действительно

является, как вы говорите, преступником... Я, вообще-то думаю,

что это какое-то недоразумение... Так вот, если вы будете

осуществлять задержание господина Фюнфа, то обещайте мне, что ему

не будет причинено вреда, и что я смогу немедленно побеседовать с

ним...

Роше тяжело вздохнул.

-- Неужели вы не поняли, что старый мошенник просто морочил

вам голову с какими-то, одному Черту известными целями? А вы ради

этого протащились через половину Обитаемого Космоса и теперь

торчите в этих буераках и подставляете башку под пули... Ну --

воля ваша, господин академик. Обещаю вам полное соблюдение

законности в отношении вашего подопечного. А сейчас, простите,

мы, с вашего позволения, должны приступить наконец к делу...