"Вурдалаки той стороны" [Содержание "РП"] | [Манифест] | [Начало]

If you have problem with brosing this site, contact WebMaster

Василий Щепетнев
 
  Миссия
Проект “Бляхамуха”

Киоск поставили быстро, в два дня. Работали не здешние, городские, трезвые и без перекуров, разве что пообедали буржуйским супом в горшочке да бутербродами.

А на третий день подкатил фургончик, и десятки ящиков и ящичков были перенесены в киоск, распакованы, и полки раскрасились товаром -- шоколад, консервы, всякое печение, масло с маргарином, мороженное, еще что-то и, главное, водка.

Битюг от радости даже засопел -- сбылись упования. Наконец-то и у них в колхозе появился частник. А частник -- это деньги. Будет платить налог, какой велят, да не просто велят, а он, Иван Прохоров, по прозвищу Битюг лично и установит.

Косой Ерофей оказался дома и занимался -- делом. Гнал из свеклы первач. Аппарат у Косого был самый никудышный, третий сорт, дешевка, и сахар переводить ему не доверяли. Да и где взять сахару-то? А со свеклы, пусть и вонючим получался первач, но крепости -- не отнимешь.

-- Ну, ну, угощай!

Косой нехотя наполнил граненый стаканчик. Не то, чтобы было жалко, свеклы в поле много, но бесцеремонность Битюга раздражала. Хоть бы закуски принес, что ли.

-- Все, друг, теперь будем пить настоящую водку, а не твое... -- Битюг первач обругал, но -- после того, как выпил.

-- Разбогател? -- Косой отобрал стакан и, наперекосяк Битюгу, налил еще. Сам и принял.

-- Ты че, не просек? У нас теперь киоск стоит!

-- Ну и?

-- Так мы его под себя возьмем!

Отовсюду -- из телевизора, из газеты, что порой попадалась в руки, из радиопередач твердили, что самая почетная нынче работа -- рэкетиром. Торгаш сидит себе в ларечке, деньгу зарабатывает, и рэкетиру отваливает, сколько тот велит. Жизнь! Вот только в Чирках торгаши как-то не заводились прежде. И то, тридцать дворов всего, а на головы -- так человек сто будет, не больше. К ним лавка с хлебом дважды в неделю ездила, что с лавки возьмешь? Да и кто даст, лавка -- казенная. А чего вдруг понадобиться, так это на центральную усадьбу идти нужно, в Жуковку. Там торгаши, конечно, имелись, но и призор над ними тоже существовал. Они -- Битюг, Косой и Ленчик как-то попробовали -- наехать. По первому разу их отпустили добром -- раздели до трусов, ну, и зуб-другой повыбили, а так -- добром. В другой раз, сказали, и базар будет другой.

-- Возьмем? -- с сомнением протянул Косой. Ему, косому, как раз два зуба и вышибли тогда.

-- А то! Только давай сразу, чего телиться!

Сразу не получилось, нужно было змеевик притормозить, но вскоре они, захватив и Ленчика, уже месили жирную, цепкую грязь.

-- Эй, хозяин! -- начал разговор Битюг. -- Ты открой коробочку-то, дело есть!

Хозяин -- длинный, тощий, бледный, чистая глиста, -- посмотрел на них бесстрастно, даже скучающе.

-- Дела через окошко делают. На всю сумму. Вам шоколадку или что?

Не опоздали ли, мелькнуло у Битюга, не взяли ли его жуковские? Да нет, не должны. Далеко Жуковка, семь верст, как уследить?

-- Ты, мужик, не борзей. Под кем ходишь? -- Битюг, он не из лохов, уже ходку имеет, по двести шестой, две зимы, да освободили досрочно, места мало.

-- Под небом, -- мужик даже не приподнялся.

-- Тогда порядок знать должен, коли под небом, -- а хорошо, что жуковские сбоку. Далеко, не далеко, а резону быть битым нету. -- Будешь с нами работать, просек?

-- Работать? -- переспросил мужик, и опять -- как-то скучно, без волнения.

-- Ну да. Мы смотреть будем, чтобы тебя не обижали. За сорок процентов (до последней секунды Битюг не знал, какое число скажет. Хотел -- пятьдесят, потом -- пять, потом -- двадцать).

-- Сорок процентов -- чего?

-- Да выручки, ясно, чего.

-- Выручки? Или прибыли? -- мужик смотрел на них, словно... Ну, как смотрят на тухлую рыбу -- воняет, а жрать хочется.

-- Чего больше! -- встрял Ленчик.

-- Прибыли, прибыли, мужик. Мы ж понимаем...

-- Подумать нужно, -- хозяин, видно, на что-то решился. -- Такие дела, знаете, разом не делаются.

-- Ты думай, думай. Только быстро. А то есть у нас шпана, возьмут, да и разбомбят твой дворец ночью, -- а сердце стучало радостно. Есть! Зацепило!

-- Я постараюсь, -- серьезно сказал мужик. -- А пока, в знак добрых намерений... -- он нагнулся и вытащил бутыль водки, 1,75, которая с ручкой.

Косой ахнул, но Битюг поморщился недовольно:

-- А закуска?

-- Будет и закуска, -- мужик протянул блестящий сверток. -- А завтра приходите, договоримся...

-- Главное, слабину не давать, -- поучал Битюг на обратном пути. -- Взять за жабры, и -- чтобы не трепыхался. Завтра мы...

-- Это ж сколько стоит? -- перебил его Ленчик. -- Бутылка, да шамовка? Что за еда, Битюг, разверни?

-- Не суетись, -- Битюгу и самому было интересно, но он держал форс. -- Это ж пустяки, мелочь.

-- А сколько мы будем иметь? -- не отставал Ленчик.

-- На первый раз хватит, -- но и Битюгу было интересно. Сколько? Вот кабы киосков была дюжина, так, конечно, вышло бы много. А с одного... Да еще на троих...

И он тут же решил, что равной доли Косому и Ленчику не даст. Не заслужили. Половину -- себе, другую -- им. Или даже треть.

Сидеть они решили у Косого -- тот жил один, без стариков. Включили телевизор, убрав звук, а вместо него Ленчик принес магнитофон, хороший, громкий, “Поварсоник”. И кучу кассет с клевыми песнями.

-- А водочка, небось, осетинская? -- Ленчик и тряс бутылку, и смотрел на свет, будто что понимал.

-- Осетинская... Московская, “Кристалл”, на заграницу делали, -- прочитал этикетку Косой.

-- Ладно, братва, без базару. Будет и водка, и другое, -- Битюг разлил по стаканам. -- За нас, дружбаны!
 
 

Водка оказалась терпкой и свежей, проскочила -- соколом и ожгла, опалила и нутро, и голову, но не зло, а бодро, как морозец после бани.

-- Чего это он нам положил? -- Ленчик развернул золотую фольгу. -- Колбаска. Северлад называется, для полярников делается, подводников. Высший класс!

Было здорово -- вот так сидеть, пить, а по телевизору какие-то старперы трепались под “Я бежал из Бутырки, небо плакало горько...”

-- Да, только телок не хватает, -- Ленчик потянулся за куском, но вдруг замер, словно прислушиваясь.

-- Ты чего?

-- Ах-х-х-х... -- тот захрипел и ткнулся лицом в столешницу.

-- Эй, эй! -- Битюг потянулся к нему, но в этот миг захрипел и Косой.

Отравил, падла! Мужик их отравил! Битюг дернулся, но вместо слов получалось все то же хрипение. И будто гнет пригнул, повалил на пол.

Он лежал, ожидая, что будет дальше. Странно, но голова оставалась ясной, даже чище прежнего, словно и не выпил он почти пол-литра. И боли не было совершенно. Но ни пошевелиться, ни сказать -- не удавалось. С трудом он перевел взгляд -- виделись ноги Ленчика, и все. Даже закрыть глаз не было сил.

Стемнело, только свет экрана мерцал по стенам. Беглец из Бутрыки бессчетно повторял свою историю -- магнитофон стоял на непрерывной игре, и Битюг выучил каждую ноту, каждый хрип песен. Потом ленту зажевало, или просто поломался механизм, но музыка прекратилась, и только шипение ползало из угла в угол.

Рассвет, отметил Битюг. Сколько же он лежит?

И вдруг, внезапно стало ясно, что можно -- встать!

Он поднялся, не чувствую никакой слабости, никакого неудобства, словно спал на перине.

Вместе с ним задвигались и Косой -- тоже молча, сосредоточенно.

Говорить они могли, просто -- не хотелось. Незачем.

Ленчик лежал недвижно. Битюг склонился над ним, положил пальцы на шею.

Не повезло. Или, напротив, повезло... Мысль тут же исчезла, как бесполезная, чужая, бывшая.

Два из трех. Очень, очень высокое соотношение. Правда, неизвестно, насколько репрезентативен данный контингент.

В безмолвии они вернулись за стол, и стали -- ждать.

Продолжение следует…
   

В. Павлович

Борис Иванов

(С) "Rara avis", 1999